Андрэ Нортон - Принц приказывает
Пустой трон оказался самой внушительной вещью, какую ему приходилось видеть. Огромные окна, хрустальная люстра, бархатные портьеры, резные панели, увешанные картинами из истории Морвании… Майкл Карл никогда не бывал в Зеркальном зале, но в тот момент он с гордостью решил, что никакое помещение в Версале не может превзойти тронный зал королевской крепости Рейна. Он недолго постоял перед троном. Ведь он мог бы так стоять в бело-золотом гусарском мундире в день своей коронации, если бы пожелал. Но это, строго решил Майкл Карл, в прошлом. Вернувшись в потайной ход, он закрыл за собой дверь.
После тронного зала комната, которую он увидел в следующий глазок, показалась маленькой и убогой с её длинным столом и семью креслами с высокими спинками. Майкл Карл сразу понял, что это комната Совета. Там никого не было, и она его не заинтересовала. Юноша пошёл дальше, стараясь вспомнить, где ещё испытывал то странное ощущение власти, которое вызвал в нём тронный зал. И наконец вспомнил — покрытое плащом кресло Оборотня в разрушенном замке. Оно навевало то же ощущение королевского величия, что и золотой трон с алым навесом. Почему?
Он всё ещё рассуждал над этим «почему», когда ход неожиданно кончился. На этот раз дверь и глазок оказались впереди, а не в боковой стене.
Майкл Карл увидел большую кровать с золотым балдахином, покрытом вышитыми золотыми нитями королевскими гербами. Итак, это конец старого герцогского потайного хода, спальня самого герцога. Конечно, во время ночной тревоги он легко мог спасти свою шкуру. А насколько юноша успел узнать историю своих предков, каждому из них не раз приходилось это делать. Они высоко ценили свою шкуру, эти старые Карлоффы.
Подобно тронному залу, спальня вызвала любопытство, с которым Майкл Карл не смог справиться. Он вошёл и прикрыл за собой дверь, оставив в щели носовой платок. Пока он ещё не знал, как открываются эти двери изнутри комнат.
Под ногами раскинулся толстый пушистый ковёр с вышитыми по углам королевскими гербами. Несколько шкафов — музейная мебель — и массивная кровать; толстое бархатное верхнее покрывало откинуто, словно ждет королевского обитателя, видны сатиновые простыни и подушки, украшенные бесценными кружевами. Майкл Карл вздрогнул. От чего ему удалось спастись! Торжественное великолепие спальни подействовало на него удушающе.
Осмелев, он на цыпочках прошёлся по спальне и на дюйм-два приоткрыл одну из дверей. Она вела в комнату для одевания, оказавшуюся пустой. Юноша неслышно приоткрыл следующую дверь. За ней была гардеробная; ослеплённым глазам Майкла Карла показалось, что в ней сотни различных мундиров всех цветов и фасонов. Он быстро закрыл дверь. И от этого он сумел спастись.
Принц торопливо вернулся в спальню. Он обнаружил, что ещё одна дверь ведёт в приемную. В высоком окне дневной свет начинал меркнуть, и Майкл Карл испугался, что уже больше четырёх. Он вернулся к потайной двери. К облегчению юноши, она оставалась открытой: во время осмотра его постоянно преследовал страх, что та захлопнется, несмотря на платок.
Слышал ли он на самом деле какой-то шелест, когда выходил в проход? Вероятно, возбуждённые нервы подводят, решил он, торопливо спускаясь по проходу. Если что-то и было, так только крыса.
Лестница утомила юношу больше, чем он думал. Теперь он был бы рад спокойно просидеть весь вечер. За панелью в доме Эриксона Майкл Карл слушал, пока кровь не заколотила в ушах. Ему совсем не хотелось показать хозяину, что он открыл тайный проход, выйдя прямо на глаза американца. Ведь тут, к несчастью, не было глазка.
Наконец, когда уже не мог стоять, он решил рискнуть и нажал на рычаг. Дверь открылась. Майкл Карл уловил взглядом полу камзола Жана, исчезающую в двери. На столе стоял поднос с чаем, комната была пуста.
Жан решит, что он ненадолго вышел. Со вздохом облегчения Майкл Карл стёр с плеча паутину и позволил панели закрыться. Он подошёл к столу, убрал свою дневную работу и сел с чашкой сладкого чая в одной руке и грамматикой в другой, чтобы продолжить изучение неправильных глаголов.
— Добрый день, молодой человек. Всё ещё за работой?
Майкл Карл посмотрел на американца.
— Иагио, иагиар, иагиари, — ответил он.
Эриксон протянул руку и взял книгу.
— Послушайте, — сказал он, — я не хочу, чтобы вы портили мне чай, повторяя этот вздор. Отложите ненадолго. Весь день работали?
Воображение разыгралось или действительно американец внимательно за ним наблюдает? Майкл Карл напряжённо думал.
— Конечно, — он и в самом деле был занят, но по-своему.
— Тяжёлая работа?
— Не очень. Да, кстати, — Майкл Карл вспомнил зелёный конверт. Он сунул руку за голенище. Странно, конверт лежал в самом верху. Должно быть, просто скользнул глубже. Юноша сунул пальцы глубже, но никакой жёсткой бумаги не нащупал. Зелёный конверт исчез! Он выпал где-то во время путешествия. Майкл Карл покраснел.
— Да? — спросил Эриксон.
Но Майкл Карл просто не мог ему ничего сказать. Ведь нельзя сказать человеку, который практически спас тебе жизнь: «Послушайте, вам сегодня пришло письмо, но я потерял его, осматривая ваш потайной ход». Юноша почувствовал, как комок скользнул из горла в грудь. Он уже достаточно испортил положение; единственный шанс — вернуться в проход и попытаться отыскать конверт. А тем временем нужно уйти от американца с его вопросами.
— Так что же? — переспросил американец. — Послушайте, вы не больны?
Майкл Карл побледнел.
— Голова болит. Наверное, мне нужно лечь, — с несчастным видом сказал он. Ему хотелось уйти и подумать. Хромая, он пошел по комнате. И знал, что американец смотрит ему вслед, и дорога показалась длиной в мили.
Лестница тянулась бесконечно. Добравшись к себе в комнату, юноша испытал сильное желание сесть и заплакать. А ведь он не плакал с девятнлетнего возраста; тогда полковник отобрал у своего воспитанника собаку, которую он приютил.
Глава седьмая Совет за работой
Майкл Карл лежал на скомканных простынях и думал, сколько времени пройдёт, прежде чем ему снова удастся попасть в потайной ход. Так как он только что лёг, а часы внизу пробили пять, ждать придётся несколько часов.
В дверь постучали. Майкл Карл не ответил. Он решил сделать вид, что болеет; если промолчать, тот, кто стучит, может подумать, что он уснул, и уйдёт.
Но стучавший так не поступил.
— Так в чём дело, приятель? — услышал юноша голос американца. Это показало, что Эриксон по-настоящему озабочен — он называет Майкла Карла «приятель», только когда тревожится из-за него или хочет похвалить.
