Юрий Тупицын - Дальняя дорога
Они подошли к своеобразной площадке отдыха парковой зоны. Прячась в кустарниковой нише, выгнувшись дугой, стояла полумягкая скамья-диван. Напротив на ажурном постаменте покоилась большая чаша, светящаяся тусклым жемчужным светом. Из нее била подкрашенная розовым лучом звенящая струя воды, распространяя запах влаги и свежести. Он мешался с горьковатым ароматом нежно-голубых цветов, которые крупными гроздьями свисали из зеленой с прожелтью листовой завесы. Ника подошла к чаше ближе и протянула к ней руку - ладонью вверх. Ее тотчас же покрыли бисеринки водяных брызг. Рядом остановился Игорь.
- Место для раздумий и грусти, - вполголоса сказала девушка.
- А равно отдыха от себе подобных, для одиночества и отрешенности.
- Вы сейчас похожи на идолопоклонников, - тихонько проговорил Соколов, усаживаясь на скамью.
Игорь рассмеялся и, присоединяясь к нему, спросил:
- А вам, Александр Сергеевич, никогда не хотелось сотворить себе кумира?
- Я его давно сотворил. Мой кумир - моя семья, - спокойно ответил эксперт и, оглядываясь вокруг, с едва уловимой ноткой иронии констатировал: - Прямо-таки дом отдыха, а не гиперсветовой корабль!
В глазах Игоря мелькнули насмешливые огоньки.
- Вам не нравится?
- Почему не нравится? Но не слишком ли избыточно, даже роскошно? Цветы, фонтаны, спортивные залы, светозвуковые театры в каждой каюте. - Соколов хитренько поглядывал на Дюка, ему хотелось знать, как Игорь относится к проблеме, о которой не желал думать Виктор Хельг.
- Разве океанские лайнеры, ходившие между Европой и Америкой и возившие богатых бездельников, не были комфортабельными? Пустой роскоши там было куда больше, чем на нашем корабле.
- Да, но космос не океан, а мы не бездельники!
- Вот именно, - спокойно согласился Игорь. - Мы не бездельники. Мы работаем, а поэтому нам нужен полноценный комфортный отдых. Изнуряющий тяжкий труд - удел прошлого. И несущественно, о каком труде идет речь земном или космическом.
Ника обернулась.
- Верно, Игорь. Вы говорили о кумирах. И у меня есть свой кумир человек. Все: и добро и зло, и жестокость и милосердие должны меряться его мерками, его любовью.
- Ника, Ника, - грустно проговорил Игорь. - Человек сложен и противоречив. Чего только не любили люди! Бои гладиаторов, религиозные таинства, эротические зрелища.
- Зачем ворошить прошлое, Игорь? Мы ведь не просто люди. Мы люди двадцать третьего века. Только от нас и больше ни от кого зависит, что мы будем любить и что ненавидеть.
На секунду воцарилась тишина, только розовая струйка воды вызванивала свою бесконечную мечтательную песенку.
- Зачем нам цепляться за прошлое? - тихо повторила Ника. - Не проще ли, раз пробил его час, дать ему умереть естественно и спокойно.
Соколов шумно вздохнул.
- Прошлое не умирает спокойно. - Он сцепил короткие сильные пальцы. Оно кричит, бесится и судорожно цепляется за ускользающее время. И не так-то легко сбросить его иго, девочка.
16
Две трети пути до Кики корабль прошел без приключений, а потом...
Среди ночи Соколов неожиданно проснулся. В каюте горел ночной свет. Все было будто так же, как и перед сном. Так же, да не так, а что не так, он спросонья понять сразу не мог. Вот и лежал с открытыми глазами, испытывая смутную тревогу и недовольство самим собой. Тревога не проходила. Соколов нехотя сел на постели, и тут неожиданная догадка кольнула его как игла, под ложечкой похолодело, а тело покрыла легкая испарина. Изменился шум работы маршевых двигателей! Это был уже не шорох, похожий на шелест сухих трав, колеблемых ветром, а гул, в котором слышалось нечто грозное и тревожное.
"Спокойно, старик, спокойно!" - сказал себе Соколов. Он сделал глубокий выдох, расслабил все мышцы и несколько секунд посидел в таком положении. Холодок под ложечкой постепенно рассосался, нервы пришли в порядок, мышцы обрели привычную гибкость. Тогда, встав с постели, Соколов подчеркнуто неторопливо оделся и вышел в коридор. Гул маршевых двигателей был тут еще тревожнее. Соколов заглянул в каюту своего напарника, и под ложечкой у него снова материализовалась и быстро рассосалась по всему телу льдинка страха - Виктора в каюте не было, хотя этой ночью ему полагалось спать. С некоторой надеждой Соколов заглянул в кают-компанию, но и там не было ни души. Тогда, неизвестно почему шагая на цыпочках, Соколов прошел к ходовой рубке и осторожно приоткрыл дверь. Игорь Дюк сидел на рабочем месте бортинженера, перед ним светился большой цветной экран. На экране был виден манипулятор, упрощенный и минимизованный робот-повторитель, ловко монтировавший какую-то кибернетическую схему. Движениями робота управлял Игорь. Кисти его рук пластично двигались в воздухе, а пальцы так и порхали, точно Дюк виртуозно играл на некоем невидимом музыкальном инструменте. Лорка стоял за спиной Игоря, опираясь левой рукой на спинку кресла, и внимательно следил за его работой.
Всем своим существом чувствуя, что на корабле произошла авария, Соколов шагнул было в ходовую рубку, но в этот момент Лорка обернулся. Лицо у него было спокойным, строгим, а взгляд - отрешенным. Лорка не сразу увидел Соколова, а когда увидел, то негромко, без тени эмоций приказал:
- Закройте дверь. - И отвернулся к пульту управления.
Соколов поспешно закрыл дверь и ретировался, окончательно уверившись, что на корабле неблагополучно.
О сне не могло быть и речи. Соколов прошел в кают-компанию, задержался у стола, зачем-то погладил его поверхность рукой, рассердился на самого себя и плюхнулся на диван. Но не прошло и минуты, как понял, что вот так просто сидеть он не в состоянии. Мешала тягостная неизвестность, хотелось что-то делать, работать наравне со всеми. Тяжела пассажирская доля, когда на корабле авария! Авария? Авария, это уж точно, его, стреляного воробья, на мякине не проведешь. У аварии своя, особая психологическая атмосфера, и он, старый профессиональный эксперт, на секунду заглянув в ходовую рубку, сразу ее почувствовал. Можно, конечно, заглянуть к Тимуру, но вероятность застать его мирно спящим в своей каюте в условиях аварийной обстановки равна нулю. Ну а к Нике заходить среди ночи попросту неудобно, да и зачем ее тревожить?
Мысли Соколова то и дело возвращались к ходовой рубке.
Услышав позади легкий шум, Соколов обернулся и увидел Хельга, входящего в кают-компанию. Виктор был возбужден, весел, на лице азартный смуглый румянец, в черных глазах озорной блеск. У Соколова сразу полегчало на душе.
- Рад вас видеть, Александр Сергеевич! Что это вы, подобно привидению, бродите по кораблю среди ночи?
Соколов откашлялся.
- Не спится.
Критически прищурясь, Виктор оглядел его с ног до головы и констатировал:
