KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Фантастика и фэнтези » Научная Фантастика » Василий Звягинцев - Величья нашего заря. Том 1. Мы чужды ложного стыда!

Василий Звягинцев - Величья нашего заря. Том 1. Мы чужды ложного стыда!

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Василий Звягинцев, "Величья нашего заря. Том 1. Мы чужды ложного стыда!" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

…Прежде всего приняли к сведению, что вокруг сейчас третье сентября тысяча девятьсот двадцать седьмого года. А о «двадцатом пятом» те, кто был осведомлён, говорили просто для обозначения реальности. Именно в этом году все проблемы послевоенного «реконструктивного периода» были решены, и страна начала жить как нормальное благополучное государство.

Примерно так же Азимов в «Конце вечности» не говорил ни о странах, ни о конкретно-исторических ситуациях, а просто о столетиях. «Четыреста восемьдесят второе», допустим, где жила возлюбленная Харлана. «Оно характеризовалось тем-то и тем-то» и достаточно, к чему лишние подробности.

В Крыму двадцать седьмого года стояла чудесная пора начинающейся южной золотой осени. Небо густо-синее, без единого облачка, бриз с моря, пролетая сквозь многочисленные частные сады и парки, а также большой земский Ботанический, напитывается запахами всевозможных кустарников и цветов, экзотических и эндемичных. Политические горизонты вокруг Державы после событий двадцать четвёртого года[129] столь же ясны, как горизонт физический, очерчивающий мерно колышущееся, хотя и штилевое море на юге.

Этот год, кстати, двадцать седьмой – тот самый, в котором концессионеры искали свои стулья. И в РСФСР жизнь примерно походила на описанную соавторами, жившими и здесь не в югоросской родной Одессе, а в Москве, как в прошлой реальности. Не так уж глупо они поступили, хотя и обвиняли их в этом многие, равно как и в предательстве. Всё же Москва есть Москва, и хорошие писатели, верно уловившие дух времени, жили там получше, чем их коллеги в Югороссии, где таковых было гораздо больше реальной потребности. «Оставшимся с народом» платили золотом и бонами «Торгсина», за казённый счёт посылали за границу на несколько месяцев, для ведения пропагандистской работы среди тамошней «левой» интеллигенции.

Ильф с Петровым устроились у большевиков примерно как в нашем мире вовремя вернувшийся в СССР из эмиграции Алексей Толстой. Дачи, «буржуйские» квартиры в центре, почти как у профессора Преображенского, личные автомобили. Но, правда, они, как и Алексей Толстой, писать действительно умели. На мировом уровне, тот же «Гиперболоид» на голову превосходил любые поделки западных фантастов двадцатых годов. И тут же – «Петр Первый», «Хождение по мукам». Лариса, контролировавшая культурную политику ВКП (б), внимательно следила за любимыми авторами, и её попечением Ильф уже проходил профилактический курс лечения от туберкулёза. Так что можно было надеяться, что ещё лет тридцать после года своей безвременной кончины он проживёт. И Петрову не придётся погибать на фронте в сорок втором, здесь той войны точно не будет. Так что от соавторов здесь можно было ждать в ближайшем будущем те же «Двенадцать стульев», и вряд ли сильно отличающиеся от оригинала. Факт существования Югороссии только подбавит «перчика» в сюжет. В сатирическом, естественно, ключе. Лариса даже подумывала, забавы ради, подарить писателям их же книгу, издательства «Земля и фабрика», Москва, 1928 г. На презентации местного варианта.

Троцкий ввёл у себя в РСФСР НЭП сразу же, как только получил власть. Регулярных, весьма тайных дотаций из Югороссии, вместе с доходами от широко практиковавшихся иностранных концессий и экспорта «возобновляемых ресурсов» вполне хватало, чтобы не спеша налаживать в стране Советов приемлемую для неизбалованного русского человека жизнь. А избранным пайки и квартиры выдавались такие, что купить просто так, «за свои», – никаких гонораров не хватит.

ВЧК, уже переименованная, как и предложил некогда Левашов Троцкому, в ОГПУ, под контролем его, Ларисы, бывало – и самого Шульгина, руководимая полностью прикормленным и перевоспитанным Аграновым, занималась только тем, чем и положено заниматься тайной полиции в приличном государстве. Причём ОГПУ было именно «тайной» на 90 %, форму носило и по кабинетам сидело очень небольшое число людей. А все остальные выполняли свои функции «по совместительству», и любой инженер, слесарь, бухгалтер, завскладом или, наоборот, к нему обращающийся снабженец из соседней области мог оказаться оперсотрудником экономического отдела ГПУ. А отдел «экономический» не потому, что занимается финансовыми вопросами Управления, совсем напротив – экономическими преступлениями в масштабах от артели инвалидов до Совнаркома Республики.

Это Шульгин с Левашовым так придумали. Ещё в двадцатом году Олег, воспитанный отцом – твердокаменным коммунистом, резко возражал против идеи помощи белым против красных. Но дружба возобладала над догмами, и Левашов согласился поэкспериментировать с конфедерацией белой и красной Россий. Тем более договорились, что и Врангель, и Троцкий будут плавно и аккуратно приведены к некоему общему знаменателю. Но прежде – никуда не денешься – белые должны свою половину партии блестяще выиграть, а красные при этом как бы и не проиграть. Справились, мир заключили, под интересным, лично Львом Давидовичем изобретённым обоснованием, на что он был большой мастер: – «Добрый мир с Врангелем (который тоже демократ, но несколько иного толка) гораздо лучше худой ссоры с ним же. Бывшие враги всегда лучше бывших друзей, и вообще, исходя из диалектики, враг во многом лучше друга, ибо враг предать не может, а друг – сплошь и рядом. Враг может эволюционировать в друга, а друг – только во врага, что не в пример хуже».

– Это, получается, мы теперь и у себя хотим в гораздо больших масштабах повторить уже обкатанную здесь программу? – спросила Марина.

– Выходит, так, только обстоятельства там и тут немного разные. Белые с красными действительно непримиримыми врагами были, кровушки море пролили, а РФ с Империей что же различает? Ничего, в общем, кроме вопроса, кто в конце концов главнее будет…

– Это разве обязательно? – вдруг спросил Ибрагим, до этого заинтересованно слушавший. – Я вот надеюсь, что российский Президент, Император и я как-нибудь сумеем поделить мир без крови и скандалов…

Басманов повернулся к Катранджи, глядя на него, как на редкостный экземпляр антропологического музея.

– Вы трое, может, и поделите. А после? Все не вечны, особенно вы, Иван Романович… – сказал он с едва-едва уловимым презрением гвардейского офицера к бандиту, хотя и крайне цивилизованному. Катранджи эта интонация не оскорбила, возможно, и наоборот.

– Ваши слова да Богу с Аллахом в уши, Михаил Фёдорович, чтобы на протяжении наших жизней всё сложилось, а что потом…

Он особенным образом сложил руки перед грудью, сделал подобающее восточному мудрецу лицо:

Коль день прошёл, о нём не вспоминай,
Пред днём грядущим в страхе не стенай,
О будущем и прошлом не печалься,
Сегодняшнему счастью цену знай…

И хитровато покосился в сторону Волынской.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*