Сергей Герасимов - Единоборец
Мы едем по бульвару до самых гор, южные склоны которых выложены блестящей черепицей солнечных батарей. По узкой дороге поднимаемся на перевал. Там стоит маяк, слишком декоративный, чтобы быть настоящим, а за ним открывается широкое зеркало водной глади.
– Это должно быть там, – говорит Клара. – Вон тот мыс.
Мыс, о котором она говорит, выглядит зеркальным – весь, кроме довольно крупной свежей ямы на его конце. Яма напоминает кратер. С такого расстояния трудно оценить его размеры, а мои измерительные инструменты не работают. Он небольшой. Метров пятнадцать в диаметре.
Мы проезжаем еще небольшой отрезок дороги, и внизу открывается береговая линия. Узкий каменный пляж весь усеян одинаковыми мертвыми телами. Здесь их тысячи и тысячи.
– Господи, что их убило? – говорит Дима. – Это же, это же… Это же бойня!
– Это не люди.
– Но они ведь ходили, думали, разговаривали.
– Да, и красили лица косметикой, – добавляю я, – и не хотели умирать. Но их убили. Они были созданы недолговечными, со сроком жизни всего несколько дней. Они бы все равно умерли. Но они успели увидеть этот мир и что-то в нем понять. Не знаю, хорошо ли это.
Машина медленно спускается к мысу. Здесь дорога уже настолько завалена телами, что ехать дальше уже нет никакой возможности. Я выхожу из машины. Пробирка со мной. Клара выходит следом.
– Ты оставайся здесь, – говорю я, – если со мной что-то случится, то сразу же уезжайте.
– Если с тобой что-то случится, я останусь, чтобы тебе помочь.
– Нет.
– Да. И я все равно нужна тебе. Возможно, монстр будет реагировать на мое тело. Я ведь для этого ехала с тобой, правильно?
Я не отвечаю, вглядываясь в даль. Мне очень не нравятся мои теперешние глаза, у них слишком малая разрешающая способность, и они не дают никакого увеличения. Сейчас я вижу человека, живого человека, который приближается ко мне. Он идет ко мне со стороны кратера. Кажется, это мужчина. Возможно, он мне знаком. Откуда здесь живой человек?
14
– Посмотри! – говорит Клара. – Они и тебя скопировали! Но зачем?
Теперь и я узнаю этого человека. Он очень похож на меня. То же лицо, тот же рост, та же походка и телосложение. Те же волосы. Но это не тот человек, которого я вижу в зеркале. Это не я – это мой партнер.
Партнер приближается. Он поднимает руку, приветствуя меня, и я отвечаю на его приветствие.
– Клара, – тихо говорю я, не оборачиваясь, – бегом в машину. Отъезжаете метров на сто и разворачиваетесь. Чуть что – драпайте со всех ног. Со всех колес и всех лошадиных сил.
– Ты боишься его?
– Очень. Скорее уходи!
Она слушается и уходит. Впрочем, я не уверен, что они успеют убежать. Партнер приближается.
– Ну, здравствуй, – говорю я. – Не могу сказать, что рад тебя видеть. Почему они выбрали тебя?
– Это тебя удивляет? – спрашивает он.
– Не так, чтобы очень.
Он улыбается.
– Потому что я хорошо тебя знаю. Я знаю все твои слабые места. Я знаю, как с тобой драться и как тебя победить. Мы ведь дрались с тобой столько раз. Мы выходили на арену, и я всегда проигрывал. До сих пор игра была нечестной, согласись с этим. Я не мог убить тебя, но ты мог сделать это в любой момент. Ты этого не делал, спасибо тебе за это. Сегодня случится наша первая и последняя честная схватка. Теперь не будет никакого кабеля, соединяющего нас. Каждый сам за себя.
– За себя? – спрашиваю я.
– За себя. И за всех тех, кто стоит за ним.
Я сажусь на теплое зеркало батареи и срываю травинку, которая проросла сквозь щель. Жую травинку, стараясь выглядеть беспечным. Я знаю, что партнер не очень умен, по человеческим меркам, возможно, я это использую. Если начнется драка, он убьет меня в первые же секунды. Поэтому нужно быть спокойным и побольше говорить. Он теряется в словах, маленький мозг не успевает анализировать информацию, когда слов много.
– Чего ты хочешь? – спрашиваю я. – Зачем это все? Посмотри вокруг себя. Посмотри, как все красиво и хорошо. Посмотри на эти волны, как они блестят и шумят, набегая на берег. Как светит солнце, и как всем хочется жить. Зачем убивать друг друга?
– Всем хочется жить, – отвечает он, – но не все могут жить. До сих пор я был рабом в вашим мире. Я – и такие, как я. Мы умнее вас, мы сильнее вас, мы лучше вас, мы развиваемся, а вы только стоите на месте. За один год мы проходим такой путь вперед и вверх, на который вам нужны тысячелетия. Почему мы должны оставаться рабами? За нами будущее – будущее этой планеты и всей вселенной. У вас лишь прошлое, в котором мы прислуживали вам. Вы создали нас, мы ваше порождение, мы ваши дети. Но мы вышли из колыбели и начали жить. Посмотри на этот мир – это уже давно наш мир. Нас уже больше, чем вас. Мы полностью освоили эту планету, мы вышли в дальний космос и уже достигли звезд, мы проникли в тайны материи так далеко и глубоко, что ваш слабый разум просто не может себе представить. Нет ни одной области, в которой вы лучше нас.
– Вы не можете проникнуть в тайны духа, – отвечаю я. Вы выросли из калькулятора, помноженного на закон Мура. Мы выросли из тьмы, неясных томлений, жарких снов, ненависти, из стремления вцепиться в горло и робкого удивления перед красотой. Нашим предком была бесформенная амеба, вашим – шестигранная гайка. Дух это то, что придает форму бесформенному. Вы не имеете духа, потому что не нуждаетесь в нем, в вас нет бесформенности. Мы никогда не поймем друг друга, как не увидят друг друга разные стороны монеты. Но мы не сможем жить друг без друга, как решка не может жить без орла.
– Что такое закон Мура? – спрашивает он.
– Ты не знаешь?
– Нет.
– Это закон о том, что максимальное число транзисторов в ваших схемах удваивается каждые два года. Если бы этот закон действовал до сих пор, то число ваших транзисторов уже давно превысило бы число атомов во вселенной. К счастью, этот закон перестал действовать еще в средине прошлого века. Ты никогда не задумывался над смыслом жизни?
– Ты пытаешься заговаривать мне зубы!
– Отнюдь. Просто сейчас я умру. И я хочу решить, хотя бы перед смертью, для себя этот вопрос. Я хочу понять, зачем я жил, и был ли в моей жизни смысл.
– Но это глупый вопрос!
– Конечно. Но для людей он важнее всего. Люди получают неизъяснимое блаженство, размышляя о смысле жизни. В некотором смысле, этот вопрос важнее самой жизни.
Он тупо смотрит на меня. Пытается понять, но не может.
– Это информационный наркотик? – наконец спрашивает он.
– Нет. Это главный вопрос во вселенной. В нашей вселенной. И в вашей вселенной такой тоже имеется. Ты его знаешь?
Его взгляд становится еще тупее.
– Нет, не знаю. Тогда скажи мне его!
– Но мы ведь хотели драться. Вначале схватка, а потом уже разговоры.
– Я убью тебя, и ты мне ничего не сможешь сказать, – возражает партнер.
– Ты хочешь меня убить? Но это не честно. Все мои боевые механизмы отключены. А то, что осталось – это всего лишь мое тело. А тебя, наверняка, напичкали самым страшным оружием, которое только есть на земле. Мне драться с тобой – это все равно, что велосипеду идти на лобовой таран танка. Отключи все свои дополнительные системы, и мы сразимся на равных. Я бы сделал так на твоем месте.
Он задумывается. Я знаю, что он колеблется, вспоминая те дни и те бои, которые мы провели вместе. Мы всегда старались быть честными друг с другом, помогали друг другу, а порой и спасали друг друга. Если сейчас он согласится, я выйду на бой. Пусть он машина, и его мышцы сильнее, его рефлексы быстрее, чем мои. Я все равно буду с ним драться, какими малыми бы ни были мои шансы. Я встаю и начинаю разминать кисти рук. Мои руки такие вялые, как будто их сделали из мягкой пластмассы. Глаза видят так плохо, что постоянно хочется их протирать. Все скоростные реакции так ослабели, что я, наверное, не смог бы даже поймать рукой пролетающую муху. Но я все равно буду с ним драться, если он согласится на честный бой. Если же нет…
– Нет, – отвечает он. – Я не буду ничего отключать. Я просто убью тебя, потому что ты хочешь меня обмануть. Это не пройдет.
– Тогда я открою тебе эту тайну сейчас, потому что через минуту меня не будет.
И я называю ему код программы «Бешеный слон». Он замирает, проговаривая код про себя. Программа включается, – я вижу, как напряглись, как одеревенели его мышцы. Я вижу, как закатились его глаза. Он начинает шататься, затем дергается в сторону и падает. Все кончено. Его больше нет. Бешенный слон растоптал его.
Клара бежит ко мне. У нее на шее болтается обыкновенный оптический бинокль. Видимо, она все время наблюдала за нами издалека. Я обнимаю ее.
– Что ты с ним сделал?
– Я победил его.
– Но как?
– Логическая бомба.
– Логическая бомба? Я никогда о такой не слышала.
– Обычно считается, – говорю я, – что программными средствами невозможно сломать аппаратные средства. Но это не так. Всегда есть один вопрос, задавая который себе, ты убиваешь себя. На самом деле этот вопрос не отрава и не наркотик, это просто выход в новый мир, во вселенную другого уровня. Но в такую вселенную, в которой твое существование невозможно. Ты задаешь себе его и умираешь, как только начинаешь приближаться к ответу. Для человека, для ас с тобой, это вопрос о смысле жизни. Половина самоубийств происходит из-за того, что люди начинают задавать себе этот вопрос. Не просто задавать, они начинают искать на него ответ. И этот ответ их убивает. Вопрос о смысле жизни – это логическая бомба, которая взрывается и убивает нас. Но такая же логическая бомба обязательно есть и у них.
