Франк Шетцинг - Стая
В нескольких морских милях севернее они, наконец, взяли из осадочного слоя десяток проб без дальнейших осложнений. Автоклав — трубка пятиметровой длины с изоляцией и прочими приспособлениями — забирала пробы из дна по принципу шприца, герметично перекрываясь вентилями. И внутри оказывался вырезанный кусочек универсума: осадок, лёд и грязь с неповреждённой поверхностью, морской водой и жителями, которые чувствовали себя хорошо, поскольку трубка сохраняла неизменными температуру и давление. Борман распорядился ставить эти трубки с пробами в холодильном помещении корабля вертикально, чтобы тщательно законсервированная подводная жизнь не перемешивалась. Исследовать содержимое этих трубок можно было только в глубоководном симуляторе, где моделировались естественные природные условия.
Погибший статойловец составлял компанию автоклавам в холодильнике. Встреча с «Торвальдсоном» над местом запланированной глубоководной фабрики была отменена, чтобы как можно скорее добраться до Кристиансунна, сдать труп и переправить пробы грунта в близлежащий аэропорт. Йохансон сидел в радиорубке или в своей каюте, изучая ответы на свои запросы. Червь нигде не был описан, никто его не видел. Некоторые из его коллег выражали мнение, что речь идёт о мексиканском ледовом черве, но этим они не добавляли в картину ничего нового.
Пришёл ответ и от Лукаса Бауэра. Это было первое положительное сообщение, если его содержание можно было назвать положительным.
Контакты с энергоконцернами были обязанностью Скаугена. От Йохансона ждали, что он расспросит институты и отдельных учёных, которые никак не связаны с нефтеразведкой. Но Борман после несчастного случая с грейфером сказал нечто такое, что представляло дело в ином свете.
Индустрия оплачивает науку — после того, как государство больше не в состоянии это делать.
Так какие же институты ещё могли заниматься независимыми исследованиями?
Если верно, что наука всё больше оказывается под капельницей индустрии, то все институты в той или иной степени работают на концерны. Они финансируются из закрытых источников. У них нет выбора, если они не хотят риска приостановки работ. Даже «Геомар» в Киле ждал финансовой подпитки от немецкого «Рургаза», который планировал создать в институте отдел газовых гидратов. Как ни соблазнительно это звучало — возможность вести исследования на деньги концернов, — в конце всё-таки стояли интересы спонсоров. Исследования должны были обернуться ощутимой прибылью.
Йохансон ещё раз прочитал ответ Бауэра.
Он приступил к делу не с того конца. Вместо того, чтобы трубить во все стороны света, ему следовало сперва изучить скрытые связи между индустрией и наукой. Пока Скауген прощупывал концерны, он мог бы попытаться связаться с отдельными учёными. Кто-нибудь рано или поздно проговорился бы.
Проблема была только в том, как выйти на след таких скрытых связей.
Нет, не проблема, а кропотливая работа.
Он встал и вышел из радиорубки, чтобы разыскать Лунд.
24 апреля
Остров Ванкувер и пролив Клэйоквот, Канада
С пятки на носок и обратно.
Эневек нетерпеливо покачивался на ступнях. Было раннее утро. Небо излучало пронзительную лазурь, денёк был словно с обложки туристического проспекта.
Он нервничал.
С пятки на носок, с пятки на носок.
В конце деревянного пирса ждал гидроплан. Его белый корпус отражался в синеве лагуны, разбитый мелкой рябью в мозаику. Гидроплан был легендарной марки «Beaver DHC-2», канадское предприятие De Havilland впервые стало строить такие лет пятьдесят назад, и с тех пор ничего лучшего на рынке так и не появилось. Это была прочная, надёжная и популярная машина.
Как раз подходящая для того, что задумал Эневек.
Аэропорт Тофино походил скорее на охотничью или рыбацкую базу. Несколько низеньких деревянных домиков, живописно разбросанных по берегу бухты. Эневек смотрел в сторону подъездной дороги. Они должны были появиться с минуты на минуту, а пока он слушал ответ по мобильному телефону.
— Но прошло уже две недели, — сказал он. — И всё это время мистер Робертс был недосягаем, хотя он сам просил меня держать его в курсе событий.
Секретарша дала понять, что Робертс очень занятой человек.
— Я тоже занятой человек, — раздражённо ответил Эневек и перестал покачиваться на ступнях. — Послушайте, у нас тут такая обстановка, что определение «эскалация» было бы для неё слишком мягким. Ясно видна взаимосвязь между проблемами пароходства и нашими. Мистеру Робертсу это тоже должно быть понятно.
Возникла короткая пауза.
— Какие вы видите параллели?
— Киты. Это же очевидно.
— У «Королевы барьеров» всего лишь повреждение пера руля.
— Да. Но зато буксиры подверглись нападению китов.
— Один буксир затонул, это верно, — сказала женщина. — О китах мне ничего не известно, но я передам мистеру Робертсу, что вы звонили.
— Скажите ему, что это в его же интересах.
— Он появится в середине будущей недели.
Эневек поперхнулся:
— Будущей недели?
— Мистер Робертс в отъезде.
Да что же это такое, подумал Эневек. С трудом овладев собой, он сказал:
— Кроме того, ваш босс обещал послать в институт Нанаймо дополнительные пробы нароста с «Королевы барьеров». Только не говорите, пожалуйста, что вам об этом ничего не известно. Я сам нырял с аквалангом и срезал с днища этих моллюсков и, возможно, ещё что-то другое.
— Мистер Робертс проинформировал бы меня об этом, если бы…
— Люди в Нанаймо ждут дополнительные пробы!
— Он позаботится об этом после своего возвращения.
— Но это будет поздно! Слышите? …Ах, что толку. Я перезвоню.
Он сердито сунул телефон в карман. На подъездной дороге показался «лэнд крузер» Шумейкера. Эневек пошёл им навстречу.
— Вы не образец пунктуальности, — мрачно сказал он.
— Да брось ты, Леон! Десять минут. — Шумейкер шёл к нему первым, а за ним Делавэр и молодой чернокожий крепыш в тёмных очках и с бритым черепом. — Не будь таким придирой. Нам пришлось ждать Дэнни.
Эневек пожал крепышу руку. Тот дружелюбно улыбнулся. Это был снайпер-арбалетчик из канадской армии, он был официально откомандирован в распоряжение Эневека. Его оружие — высокоточный арбалет, начинённый хай-теком, — было при нём.
— Хороший у вас тут островок, — сказал Дэнни, растягивая слова. Жевательная резинка ворочалась во рту, и звуки пробивались как сквозь болото. — И что я должен делать?
— А вам разве не сказали? — удивился Эеневек.
