Андрэ Нортон - Принц приказывает
Никакой патруль их не остановил, и быстрее, чем через час, обещанный Эриксоном, они увидели мост. Когда машина подъехала к старинной каменной обочине, солдат на посту вытянулся.
— Он приветствует герб на дверце машины, а не нас, — сообщил американец Майклу Карлу. — Как я говорил, у этих людей средневековое мышление. Машина принадлежит моему другу, знатному землевладельцу и дворянину. А часовой, вероятно, родом из его владений.
— Посмотрите на эти цветы! — юноша даже высунулся из дверцы, чтобы разглядеть получше. Сбоку от моста вся площадь была покрыта, как радугой, синими, фиолетовыми, оранжевыми, розовыми, алыми цветами. Среди них крестьянские девушки, сами похожие на букеты в своих ярких юбках и шалях, деловито поправляли цветы, готовили их к продаже.
— Старый цветочный рынок, — с улыбкой пояснил Эриксон. — Ежедневно здесь уже более ста лет торгуют цветами. Конечно, площадь и сейчас хороша, но летом это будет одно из прекраснейших мест города.
— А вообще, мне здесь всё напоминает Париж времён трех мушкетёров, — Эриксон указал на оштукатуренные, с высокими крышами дома. — Представьте себе, как они едут по этим улицам на встречу с гвардейцами кардинала.
— А это овощной рынок, — сказал он немного спустя, когда они выехали на заполненную народом площадь. Как и цветочный рынок, она сверкала алыми, золотыми и красными красками ранних овощей. — Сейчас не очень ярко, но месяц спустя глаз не оторвёшь. Неплохо было бы взглянуть и на птичий рынок, но туда мы не сможем проехать. Когда станете ходить, сходим.
Они миновали овощной рынок и запетляли вверх и вниз по тёмным улочкам, пока Майкл Карл окончательно не заблудился. Неожиданно они выехали на весьма впечатляющую площадь, над которой доминировал большой кафедральный собор.
— Кафедральная площадь, — провозгласил американец. — Нам обязательно нужно будет посетить его, — он указал на собор.
В глубине души Майкл Карл считал, что времени для прогулок у него не найдётся, да он и не посмеет выходить открыто. Принц посмотрел на собор. Внушительное зрелище, но, вероятно, вблизи он его никогда не увидит. Конечно, он никак не мог предвидеть Битвы на ступенях кафедрального собора.
От Кафедральной площади они двинулись по улице с массивными домами. Над каждой дверью подмигивали поблекшие геральдические чудовища; везде семейные гербы, обветрившиеся во время сильных зимних бурь. Тогда ветер дуст из Нижнего города.
— Приехали.
Машина наконец остановилась у дома в глубине улицы. Как будто поджидая их появления, из двери появился, как чёртик из табакерки, круглый маленький человечек с коротко подстриженными седыми волосами и торопливо засеменил навстречу.
— Доминде, доминде! — возбужденно восклицал он, потирая руки.
— Здравствуй, Жан, как у нас дела? — спросил Эриксон, быстро выходя из машины.
— Очень хорошо, доминде, — улыбнулся маленький человек.
— Отлично. Позови Брека и Канду. С моим другом произошёл несчастный случай, и ему нужно помочь войти.
— Конечно-конечно, доминде, — маленький человек закудахтал, как наседка, с жалостью взглянул на Майкла Карла и повернулся к дому. И почти сразу же вернулся, как деловитый пыхтящий буксир, за которым плыли несколько шестифутовых пароходов-слуг.
С помощью Брека и Канды Майкла Карла перенесли в библиотеку и удобно устроили у открытого огня в камине. Всё ещё несколько ошеломлённый величественным зрелищем напудренных париков и богатых ливрей слуг, роскошью помещений, в которых оказался, Майкл Карл ожидал, что будет дальше.
Показался Жан в сопровождении Канды с подносом.
— Я подумал, доминде, — робко проговорил Жан, — что с дороги вы захотите подкрепиться.
Молчаливый Канда поставил поднос на стол, слуги поклонились. Эриксон наклонился, рассматривая поднос.
— Кофе… и молоко. Это, должно быть, для вас. Жан никогда не посмел бы принести мне молоко, — он улыбнулся Майклу Карлу, и гость улыбнулся ему в ответ.
— Вероятно, вы рассчитываете, что я покраснею и взорвусь из-за того, что Жан считает меня настолько молодым, чтобы пить молоко. Ничего подобного. Так что вполне можете налить мне молоко, мистер Мужчина.
Майкл Карл пил молоко из высокого стакана, а американец тем временем просматривал пачку писем на столе. Делал он это очень небрежно, конверты просто бросал на пол, хотя рядом стояла корзина для бумаг. Юноша смотрел на это несколько неодобрительно.
— Что я делаю не так? — неожиданно спросил Эриксон. Майкл Карл покраснел, поняв, что смотрит на хозяина.
— Я просто думал, — сказал он смущённо, — что сделал бы со мной мой опекун, если бы я так разбрасывал бумаги. Хотя не отрицаю, что иногда приятно так поступать.
— Вы очень аккуратный человек, Джон Стефенсон, — заметил американец. Во взгляде его скользнула улыбка.
— Но видите ли, я привык к тому, что разбрасываю вещи и кто-то всегда подбирает их. Может, если бы у меня был ваш опекун вместо… — он спохватился.
— Вам бы не понравился мой опекун… — начал Майкл Карл, чтобы прервать паузу. А сам думал, что собирался сказать Эриксон.
— Кстати, это кое-что напомнило мне. Вам стоит телеграфировать опекуну, что у вас всё в порядке. Он, вероятно, узнает из газет о пленении наследного принца и будет беспокоиться.
— Мой опекун, — правдиво ответил Майкл Карл, — умыл руки, когда я отправился в путь.
Эриксон удивлённо посмотрел на гостя.
— С трудом могу поверить, но, наверное, так оно и есть. А теперь вы ляжете в постель.
— Но ещё нет даже полудня, — возразил Майкл Карл.
— Ваши ноги должны отдохнуть.
Снова были призваны Брек и Канда, и Майкл Карл оказался в комнате, которая, по его мнению, подошла бы для железнодорожного вокзала, но была великовата для спальни. Несмотря на все свои протесты, пятнадцать минут спустя юноша полусидел-полулежал в огромной постели, где поместился бы и небольшой паровоз. Осмотр показал, что в постели можно отгородиться от комнаты занавесками.
— Как вам здесь нравится? — спросил американец от двери. Он прошел по комнате и положил на кровать пару книг и три самых красных яблока, каких только приходилось видеть Майклу Карлу. — Занятие для вас, — заметил он, видя, что гость разглядывает принесенное.
— Очень хорошо, — ответил юноша, оглядывась. — Но не кажется ли вам, что тут всё чуть великовато?
— Ну, это совсем маленькая комната сравнительно с королевской спальней во дворце. Я думаю, там могли бы состояться маневры всей армии.
Из двери показалась седая голова Жана.
— Доминдс, — покорным голосом позвал он, — вас просят к телефону.
