Барри Лонгиер - Враг мой (Авторский сборник)
Ночной воздух снова наполнился рокотом барабанов смерти. Ухе остался у костра один, не считая охотника по имени Консех, присевшего на корточки у огня. Консех сплел пальцы, ибо не держал копья, а лицо его ничего не выражало, ибо скрывало то, чего не следовало предавать огласке.
— Хочу задать тебе один вопрос, Ухе.
— Спрашивай, Консех.
— Когда Ааква обращается к тебе, чем ты его слышишь: головой, сердцем, брюхом?
Ухе посмотрел на охотника. Жрецу Ааквы привиделось, что божьи табу превратились в призраков, зловеще танцующих у охотника над головой.
— Ты дерзишь, Консех.
Охотник встал, и видение исчезло.
— Это не дерзость. Мир в моей душе требует ответа. Новые законы Ааквы все мы слышим сердцем и брюхом.
— Ты оспариваешь новый Закон, Консех? Охотник замахал руками и ответил жрецу Ааквы:
— Я не стану спорить с тобой, ибо Бог Дневного Света обращается ко всем нам, и голос его нельзя заглушить. Но такой закон мог бы предложить любой из нас.
Слуга Ааквы уставился в огонь. Смертоносного копья уже нельзя было различить в куче пылающего хвороста.
— У меня нет для тебя ответа, Консех. Консех проводил взглядом других охотников, шедших готовиться к войне.
— Посмотрим, как поступят охотники, когда Ааква перестанет обращаться к их желудкам и голос его снова зазвучит у них в головах.
Охотник ушел от костра, оставив Ухе свой вопрос и свою правду».
Джоанн остановила запись и обернулась к Вунзелеху. Тот вытирал руки.
— Вунзелех, этот Ухе — дикарь. Что делает дикарь в вашем Талмане, на вашем жизненном пути?
Драк убрал медикаменты и долго стоял молча.
— Джоанн Никол, в каждом разделе Талмана, в «Кода», содержится много истин. Через события, описываемые в Преданиях, они раскрываются одна за другой. Постигающий Талман самостоятельно находит истины, наилучшим образом служащие его собственной талме. Для меня Ухе — первый за всю историю моей расы, кто встал и сказал «Бог не прав!» Совершив этот поступок, он взвалил на себя всю тяжесть последствий.
Шаги драка смолкли; Джоанн, надев халат, продолжала слушать историю злополучного жреца из Мадаха — отравленной земли.
«Ухе шел, смотрел на небеса и обращался к свету красных облаков:
— Ааква, если Ты существуешь и если Ты — Бог, то почему Ты так играешь с Тобою созданными?
Ухе пришел к своим воинам, и те приветствовали его в доказательство истинности видения о новом Законе Войны».
«… Почему. Ты так играешь с Тобою созданными?»
Джоанн нажала кнопку «стоп», ощутив смутную тревогу. Страх? Нет, чувство вины, в котором она не могла разобраться.
Как часто люди задавали вопрос Ухе? Когда его в последний раз задавала она сама?
… Тело Маллика на циновке; загорелые лица рыбаков, их глаза, выражающие сострадание, но одновременно требующие не унывать, проявить силу духа.
Ради себя и неродившегося ребенка Маллика…
Ухе был древним, чужеродным существом, гермафродитом, дикарем, полным суеверий, каннибалом. Однако этот образ затронул какие-то струны в душе Джоанн. Она сочувствовала отчаянию Ухе, его гневу, надежде, пожирающему его чувству вины. Что руководило Ухе — беды племени маведах, горе утраты ребенка? И так ли это важно?
Ухе испытывал чувство вины перед архаичным богом солнца. А она? Ведь она так никогда и не узнала, как зовут его… ее…
— У вас несчастный вид, Джоанн Никол. — Голос принадлежал Венче Эбану.
— У тебя есть дети, Венча Эбан?
— Нет. — В ответе драка прозвучала боль, неизжитая печаль. — После рождения моего единственного ребенка, Хируода, у меня удалили… органы размножения. Хируод погиб в битве на станции Чаддук.
— Прости.
Венча Эбан немного помолчал.
— А у вас есть дети, Джоанн Никол?
Она отвернулась и закрыла глаза.
— Больше не хочу разговаривать.
.. Каннибал из Мадаха.
На протяжении нескольких дней подряд Джоанн слушала и слушала «Кода Овида». В снах ей являлся Ухе, и она шла следом за древним инопланетным созданием по его кровавой тропе из Мадаха, по землям, подлежавшим завоеванию и наречению Синдие.
Еще она видела Ухе, взирающего на старейшин Маведах, обгладывающих косточки его Леуно…
Она просыпалась от собственных воплей, а иногда — в слезах.
И снова слушала ту же самую историю, при этом закрывая глаза, и ждала погружения в сон, чтобы снова увидеть лицо Ухе.
И лицо это не было для нее чужим.
8
И сказал Малтак Ди школяру:
— У меня в руке шестнадцать бусин. Если я отдам тебе шесть из них, сколько у меня останется?
— Десять, джетах.
— Протяни руку.
Школяр повиновался. Малтак Ди отсчитал ему шесть бусин и разжал ладонь. Она осталась пустой.
— Ты солгал, джетах!
— Верно. На мой вопрос ты должен был ответить: «Сперва раскрой ладонь, джетах, и дай мне увидеть твои шестнадцать бусин». Твой же ответ основывался на незнании.
— Это несправедливо, джетах!
— А этот ответ основан на глупости.
Предание о Малтаке Ди, Кода Нушада, ТалманДжоанн проснулась, но осталась лежать неподвижно, размышляя обо всем, что ей привиделось во сне. Ухе подверг сомнению бессмертие законов, развязал на Синдие кровавую войну ради спасения маведах, но в качестве расплаты за прегрешение добился только того, что сохранил собственную жизнь.
Ухе махнул рукой на Аакве, своего бога; решил для себя, что бог ошибается; наложил на Синдие клеймо, которое оставалось несмываемым на протяжении двенадцати тысяч лет и до настоящего времени.
Ве-Бутаан на планете Дитаар назван в честь города в горах, где захоронен Ухе. Тзиен денведах, бойцы передовой линии, отправляют трепещущих пленников в мадах. Террористы на Амадине продолжают дело племени маведах и даже нарекли себя тем же именем.
И Джоанн произнесла вслух последние слова Ухе:
— «О Ааква, во имя детей твоих, стань лучшим богом!»
— Тщетная, хоть и древняя, мольба. — Голос был низкий, гулкий, но в нем слышались веселые нотки. Джоанн села.
— Кто ты?
Негромкий смешок.
— Кто я такой? Кто я такой… Глубокий вопрос, Джоанн Никол. Потребовалось бы немало часов, чтобы на него ответить. А зовут меня Тора Соам. Я — главный магистр Талман-коваха. Во время пожара на Дитааре вы спасли моего третьего ребенка, Сина Видака.
