Дино Динаев - Мальчишник в зоне смерти
Бандиты, переговариваясь, стояли у колеса грузовика, с внутренней стороны которого вжался в обод подрагивающий от возбуждения Урманов. Он понимал, что вздумай бандитам обыскать кирху, то ему конец. Его спасло то, что бандиты были уверены, что в помещении никто не уцелел.
У Урманова до сих пор стояло перед глазами искривленное яростью лицо Картазаева и его крик:
— Ты что струсил?
И свой вопрос, оставшийся без ответа:
— Как мы вернемся?
И выражение брезгливого отвращения на лице Картазаева. Андрей хотел объяснить, но был чересчур горд, чтобы оправдываться, поэтому он лишь повторял как заведенный:
— Как мы вернемся?
Действительно, как. Получив у Картазаева шприц для инъекций, Андрей вдруг подумал об этом. Ведь если они уйдут, то сам гроб останется у Ржавого. Получается, что концы нитей, как бы они далеко не ушли, останутся в руках у их исконного врага. И в любом случае они должны были бы проиграть. Ржавый или сделает так, что им некуда будет возвращаться или подготовит встречу и убьет их при возвращении. И в детском еще мозгу Урманова сам собой возник план, который ни за что не родился бы у взрослого, привыкшего мыслить реально.
Урманов решил украсть гроб.
Когда девицы обвязали домовину, в раскрытые ворота въехал погрузчик. Помещение, ранее казавшееся безразмерным, оказалось настолько мало, что мужчины были вынуждены выйти, чтобы погрузчик мог проехать. Девицы задрали вверх полученные петли, и погрузчик вдел в них ножи. Вилы поползли вверх, и гроб медленно оторвался от грунта. Когда погрузчик двинулся, домовина закачалась на скрипящих ремнях, но женщины придержали ее. По всему выходило, что им приходилось управляться с погрузкой странного груза не в первый раз.
Женщины разбортовали у грузовика задний борт, и погрузчик возложил груз в кузов. Стоило гробу опуститься, как могучие рессоры, способные выдержать нагрузку в десять тонн, с натугой прогнулись. Гроб весил гораздо больше, чем могло показаться на первый взгляд.
Закончив с погрузкой, женщины подняли и задраили борт, после чего вслед за погрузчиком вышли из кирхи. Их сменили Ржавый и Костян. Главарь дал подручному ключи и сказал:
— Поедешь в "Золотой берег". Не гони, чтобы не привлекать ненужного внимания мусоров. Мы поедем за тобой на "бэхе", прикроем.
После чего вышел, а Костян забрался в кабину. От заведенного мотора выхлопные газы ударили прямо в лицо притаившегося Урманова. От неожиданности мальчик не смог сдержать кашля. Костян уменьшил обороты прогреваемого двигателя и настороженно выглянул в окно. Так как он ничего не увидел сверху, то решил спуститься и удостовериться лично. Откровенно говоря, бандит побаивался своего страшного груза, да и кто на его месте не боялся бы.
Череп рвал в клочья и мужчин и женщин, при чем проделывал это легко, словно они были из папье-маше. Будь на то его воля, Костян давно б утопил гробик в море и занимался привычными вещами: тряс деньги с более понятных и безропотных клиентов. Задание везти черепушку куда-то к черту на рога он воспринял без должного энтузиазма. И, похоже, чертова штуковина вздумала взбрыкнуть. Костяну совсем не улыбалась перспектива увидеть за спиной во время движения восставшего из гроба мертвеца.
Поэтому, не заглушая движок, он вытащил ствол и вылез из кабины. Когда бандит стал с опаской обходить машину, Андрей торопливо перебрался к противоположному борту. Мальчик прятался за другим колесом, когда вдруг понял, что машина заведена, мало того, до дверцы рукой подать. Ерунда, что дверца со стороны пассажира, ключи то в замке!
Однако оторваться от пола и пройти пару шагов по открытому пространству оказалось не просто. Под защитой колеса лежалось спокойно. Не хотелось не только ничего не предпринимать, но даже думать ни о чем не хотелось. Хотелось закрыть глаза. Пусть его найдет Костян, пусть застрелит, но легче было встретить смерть, не видя ее. Просто безболезненно прекратить существование. Исчезнуть. Вон сколько народа сегодня исчезло. Не он первый, не он последний.
Но снова перед глазами вставало лицо Картазаева, искривленное гримасой презрения. Было в нем что-то от высшей истины. Многие списали бы это на обычную подростковую впечатлительность и потребность в кумирах. Но Андрей не был обычным подростком. Отец у него пребывал преступным авторитетом, и это наложило неизгладимую печать не только на него самого, но и на всю его семью. И дядья были не последние люди в преступном мире города. Андрей с детства крутился в этом мирке, где смерть шла впереди жизни, а слово "контрольный" совсем не обязательно ассоциировался со словом "тест".
Отец частенько откровенно ломал его, стараясь превратить в озлобленного на весь мир своего преемника, не представляя, что творится с парнем. И даже не предполагая, что в парне, возможно, живет жилка, покрепче, чем у него. Андрей очень рано стал искать, с кого бы брать пример, кто был бы покрепче, чем даже отец. Такой пример он нашел для себя в Картазаеве.
Тот не принадлежал их мирку. Он пришел извне. От него веяло столичной жизнью. Картазаев много перевидал всего в жизни, и много этих самых жизней загубил, но он всегда знал, кого и за что. И он не колебался. Это самое главное, что Картазаев никогда не колебался. Потому что у него была высшая идея. И он всегда знал правильное и единственное верное решение даже самой запутанной ситуации. Потому что он сам и был верное решение. Картазаев как-то признался Андрею:
— Бабы смеются над мужиками, хотя никогда не признаются в этом. Они считают весь наш пол ущербным и годным лишь для того, чтобы бегать за новой юбкой. Открою тебе секрет, это не так. Настоящий мужик это не то, что они себе вообразили. Каждый настоящий мужик способен изменить мир. Пусть в небольшом объеме, пусть около себя. Но способен сломать его, перевернуть и переделать под себя. На это не способна ни одна женщина, несмотря на всю свою природную хитрость и изворотливость. Женщины подспудно ищут то, чего нет в них самих, поэтому крутятся около таких мужиков. Хочешь относиться к их числу?
Слова всплыли в голове Андрея и буквально вытолкнули парня из укрытия. Он поднялся на ноги, чувствуя, как сердце молотом бьет по ребрам. Сделал пару шагов и взялся за ручку двери. Осторожно отжав ее, приоткрыл дверцу. Кабинка была пуста. Костян еще не вернулся.
Андрей поднялся в кабину с таким напряжением, что заболела рука. Дверцу закрывать не стал, чтобы стуком не выдать себя. Передвинувшись на место водителя, подросток уже не смотрел по сторонам, только вперед, как космонавт перед стартом. Когда он включил первую скорость, ему уже было все равно, услышат его или нет. Разъяренное лицо Костяна вынырнуло над спущенным стеклом словно чертик из табакерки.
