Майк Резник - Пифия
— Но ведь вы не обязаны убить Пифию к определенному числу, — возразил Бруссар. — Если такой срок установлен, мне об этом ничего не говорили.
— У меня свои собственные сроки, — раздраженно фыркнул Индеец. — И они уже истекают.
— Собственные сроки? — озадаченно переспросил Бруссар.
— Знаешь, заткнись-ка ты лучше и дай мне подумать!
— Я могу выйти из комнаты, сэр, если хотите.
— Выйдешь, не выйдешь — мне все равно.
Он продолжал мерить шагами комнату все быстрее и быстрее. Бруссар посидел еще несколько минут, молча наблюдая за этой беготней, а затем поднялся и вышел, вернувшись в собственную комнату. Он и в самом деле был очень обеспокоен теми переменами, которые произошли в его шефе за последние несколько дней.
Наконец Индеец резко остановился и уставился на компьютер так, словно эта была невиданная машина. С минуту он молча стоял, глядя невидящими глазами в пространство, однако вскоре его взгляд прояснился и стал осмысленным.
— Компьютер, активизируйся, — приказал он.
— Активизировался, — откликнулся компьютер.
— Проверь все планетарные банки данных и сообщи мне, высаживался ли на Ад Джошуа Джереми Чендлер по прозвищу Свистун?
— Проверяю… неизвестно.
— Черт! — буркнул Индеец.
Он уже собрался снова пуститься в свое путешествие по комнате, когда ему пришла неожиданная мысль.
— Компьютер! — выкрикнул он. — Да?
— Каждый раз, когда я задавал тебе подобный вопрос, ты неизменно отвечал — нет. Теперь ты ответил — неизвестно. Почему?
— Потому что один представитель человеческой расы совершил посадку на военной базе Полид Креба, и я не смог установить его личность.
— Это, должно быть, он! — воскликнул Индеец. — Его арестовали?
— Неизвестно.
— Впрочем, это не имеет никакого значения, — задумчиво произнес Индеец. — Если он в тюрьме, то там он и сгниет. В таком случае нечего больше и ждать… а если нет, тогда ему наверняка удастся удрать с этой военной базы и, вероятно, получить определенную свободу действий, а значит, я должен действовать сегодня же ночью.
Компьютер не ответил, поскольку вопроса Индеец ему не задал.
— Отключись, — приказал Индеец.
Индеец вышел из комнаты, спустился в холл и прошел в комнату Бруссара.
— Я собираюсь заняться ею сегодня ночью, — сообщил он решительно.
— Вы в этом вполне уверены, сэр? — обеспокоенно спросил Бруссар.
— Конечно, уверен! — бросил Индеец. — Свистун совершил посадку на Аде.
— Вы уверены?
— Компьютер сообщил.
— Компьютер сказал, что Свистун приземлился на Аде? — переспросил Бруссар. — Так почему же тогда данные о нем не занесены в иммиграционные списки?
— Он посадил корабль на военной базе голубых дьяволов.
— Как ему это удалось? — еще больше удивился Бруссар.
— Откуда мне знать? — раздраженно рявкнул Индеец. — Он здесь, и только этот факт имеет значение.
— И под каким именем он сюда пожаловал? — спросил Бруссар.
— Представления не имею. Бруссар нахмурился.
— Тогда откуда же вам известно, что это именно Свистун?
— Кто же еще может приземлиться в этой паршивой дыре, не пройдя таможенного досмотра и минуя иммиграционные службы? — Индеец помолчал. — Мне понадобится твоя помощь.
— Сэр, мне бы не хотелось проявлять неуважение к вам или нарушать субординацию, но, мне кажется, вам сначала надо пройти психологическое обследование, — произнес Бруссар.
— Что это ты придумал? — Индеец уставился на своего подчиненного. — Ты что, хочешь сказать, будто я свихнулся?
— Нет, сэр, что вы! — торопливо ответил Бруссар. — Но в последнее время вы стали очень нервным, раздражительным и все забываете. Вам не следует сейчас противостоять Пифии.
— Со мной все в порядке, — стараясь сдержать закипающий гнев, пробурчал Индеец. — Можешь положиться на мое слово.
— И все-таки мне думается, вам стоит показаться нашему штатному психологу.
— Он наверняка не скажет мне ничего нового, — ответил Индеец. — Послушай, с тобой или без тебя, а я собираюсь сегодня ночью разделаться с ней. Если ты не поедешь со мной, плевать, просто вдвоем нам было бы гораздо легче. Мне нужно будет, чтобы ты отвез меня туда, куда мы ездили в прошлый раз. Об остальном я позабочусь сам. — Он помолчал и пристально посмотрел на молодого человека. — Так ты едешь со мной или нет?
Бруссар обреченно вздохнул.
— Не могу же я позволить, чтобы вы поехали один.
— Хорошо, — сказал Индеец. — Мы отправимся на закате. И вот еще что.
— Да, сэр?
— Я понимаю, ты искренне за меня беспокоишься и хочешь сделать, как лучше. — Индеец помолчал. — Если ты или кто бы то ни было другой попытается меня остановить, мне придется продемонстрировать вам, насколько я хороший убийца.
Бруссар с достоинством выпрямился.
— В угрозах нет необходимости, сэр.
— Будем на то надеяться.
— Они выехали, как только опустились сумерки, свернув на шоссе, по которому ехали несколькими днями раньше. Первые пятнадцать минут движение было довольно оживленным, но через полчаса ни встречных, ни попутных машин им уже не попадалось.
— Все выглядит совершенно незнакомым, — произнес Индеец, вглядываясь в тьму за окном. — Где же каменистая гряда?
— Мы доберемся до нее не раньше чем через сорок минут, сэр, — ответил Бруссар.
Индеец откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.
— Вы мне до сих пор ничего не рассказали о плане, сэр, — обратился к нему Бруссар.
— Это точно.
— Но у вас же есть какой-нибудь план, верно? Индеец открыл глаза и похлопал себя по карману:
— Вот он.
— Оружие? — спросил Бруссар.
— И это тоже. — Индеец улыбнулся.
ГЛАВА 29
Двое вооруженных дьяволов вошли в комнату Айсберга и молча повели его по длинному полутемному коридору, затем по пологому пандусу через переход в другой коридор и наконец подошли к большой двери, где их уже ждал Пред Тропо.
— Она хочет вас видеть, Мендоса, — произнес он.
— Так я и понял.
— Только не вздумайте подойти к ней близко, — предупредил Пред Тропо.
— Не понимаю.
— Потом поймете.
Он отдал короткую команду, и дверь отъехала в сторону, открывая взгляду огромную, роскошно обставленную квадратную комнату почти пятидесяти футов длиной. Здесь стояли кровати, стулья, столы, даже головизор, и все это явно было сконструировано по специальному заказу: для человека.
Обитательница этого жилища стояла в тридцати футах от Айсберга, высокая, тонкая, со светло-русыми волосами и бледно-голубыми глазами, которые, казалось, смотрели сквозь человека — туда, куда никто больше не мог заглянуть.
