Роман Никитин - Пусть люди вымрут!
− Я не совсем понимаю….
− Что непонятного? − сверкнул из-под бровей собеседник. − Все бегут из провинций в столицу, как будто им тут медом намазано! Нет бы защищать свои земли с оружием в руках… Эй, краб сухопутный, куда тебя понесло? Сказал же, солонину и прочие копчености — в «Громовержца»!
Мужчина потерял всякий интерес к двум «беглецам» и полностью сосредоточился на управлении целой когортой портовых грузчиков, разом подваливших к сходням, каждый со своей ношей. Большая часть катила здоровенные бочки в полтора обхвата, остальная — какие-то очень тяжелые ящики, их тащили по два носильщика каждый.
«Похоже, Рим таки завел свою ржавую военную машину», − сделала вывод Гиза.
− Да, − согласился Флавий. − Где-то в провинциях сейчас жарко. Теперь понятно, почему столице было не до марсельского Расчленителя.
«Надеюсь, что хотя бы это — не последствия наших с тобой подвигов» − раздалось в голове.
− Не переоценивай себя, дорогая, − улыбнулся Флавий. − Оставь это мне. Кстати, а вот что это там волокут два александрийских задохлика?
На пристань, изнемогая от невероятной тяжести, ступила пара грузчиков-египтян, тянущих за собой странную штуку. Флавий никогда не видел ничего подобного: тележка на четырех колесах (передние больше, задние меньше), на ней стальная кафедра, а сверху − поваленным деревом лежит большая металлическая труба. Спереди ее зев распахнут непроглядной чернотой, а сзади труба наглухо заделана. Вся конструкция, по прикидкам римлянина, весом не менее двадцати-тридцати талантов, судя по прогибающимся под колесами доскам пирса.
− Орудие ставим здесь, оно пойдет на «Андромеду», − скомандовал давешний собеседник. − Диавол разбери, где эти олухи из стражи? Почему без охраны?
Гиза уважительно покивала головой, а Флавий даже присвистнул. Очевидно, перед ними был очень большой пистоль. И если маленький марсельский тезка со стволом в полдюйма толщиной смог одним выстрелом уложить беднягу Себастьяна, то на что же способна эта штука?
Флавий и Гиза настолько беззастенчиво пялились на орудие, что здоровяк-распорядитель тут же это заметил.
− Эй, арабка, нечего глазеть! − прикрикнул тот, − Забирай своего покалеченного, и убирайтесь в город. Эта пристань закрыта под загрузку.
«Какой все-таки невежливый тип», − констатировала девушка, и в ее голосе Флавий заметил нехорошие нотки.
− Нет-нет, пожалуйста, не надо учить его манерам, − спохватился римлянин, хватая арабеску за руку. − Будем пока тихими и незаметными. Я хочу понять, что тут произошло за время нашего отсутствия. Лучше не светиться раньше времени.
«Тогда тебе неплохо бы переодеться, осторожный ты мой. На тебя половина пристани глазеет».
Действительно, там и сям грузчики и приказчики, не занятые в сиюминутной работе, разглядывали странную парочку — закутанную в темную ткань хрупкую женщину восточного вида и слепого детину, наоборот, щеголяющего ослепительно белыми одеждами.
По Тибру удалось подняться только к закату. Как обычно забитая до отказа восточная пристань малых кораблей в северном Фумичино по-прежнему поражала обилием лодок и катеров, но ни на одном из них не было ни души. Как будто все суда вдруг превратились в корабли-призраки.
Полчаса тщательных поисков увенчались успехом, удалось таки найти корабль с экипажем. Да и то, что корабль, что экипаж — скажем так, не впечатляли. Плохенькая паровая лоханка с единственным кочегаром. Хоть малый и швырял в печь уголь изо всех сил, катер все равно еле-еще расталкивал водную гладь.
Обычно на путь вверх по реке уходило не более двух-двух с половиной часов, сегодня же никудышная лодка под управлением пожилого кормчего везла Флавия до центра города с полудня до четырех. Несколько раз уходили с фарватера и разве что не прижимались к берегу — вниз по реке на всех парах стучали малые военные корабли: курьерские, офицерские, интендантские и прочие.
− С чего такая сутолока? − поинтересовался Флавий у шкипера, второго и последнего члена экипажа.
Старый моряк, доживающий деньки речным извозом, удивленно поднял брови.
− Да разве господин не знает? Уже скоро полгода как Трансильвания с Валахией огнем пылают. Война там.
* * *Рим не знал войн и восстаний четверть тысячелетия. Ну не называть же войнами редкие пограничные стычки или своеволие вождей отдаленных варварских племен? Если там и доходило до крови, то мятеж или вторжение подавлялось быстро и жестоко — никакая армия этого мира не могла противостоять мощи римской военной машины.
И вот — кровавые мятежи в Трансильвании и Валахии. Что именно там произошло − узнать не удалось, старик-шкипер и сам толком ничего не знал. Мол, так и так, ходят слухи о страшных злодеяниях в Малом риме. Глупость, конечно. Пару мятежей утопят в крови легионы пограничной стражи, не будет из-за этого Рим расконсервировать свою армию.
Столица мира изменилась. По-прежнему горделиво протыкала небо шпилями соборов, на улицах было полно разряженной в пух и прах знатной публики, а цены в закусочных могли вызвать припадок паники даже у не стесненного в финансах человека. Но все же это был не тот Рим. Никогда еще на улицах Вечного города не выхаживали патрули в полном боевом облачении, никогда еще в храмах не открывали сбор пожертвований на военные цели. Наконец, никогда еще на улицах Рима не появлялись вербовочные пункты. Мимо одного из таких Флавий и Гиза как раз и проходили, когда всезрячие глаза римлянина разглядели просто неприличное количество людей и металла в одном месте. Флавий углядел человек тридцать, пара из которых стояла обособленно, и что-то вдохновенно декларировала.
Флавий заинтересовался, потянул за собой поводыря. Вместе с Гизой миновали арку ограды и вышли на хорошо прибранный дворик. Внутри расположился вербовочная точка. По сравнению с масштабом и богатством города рекрутский пункт выглядел нелепо: на сбитом за полчаса помосте стояли два ряженых в парадные шмотки легионера (Флавий знал, что более неудобного и неэффективного облачения для воина просто не придумано), а рядом с ними, на такой же быстросборной кафедре, покоились шесть талантов высшей машинной инженерии. Флавий улыбнулся этому произведению военного искусства, хотя воспоминания оно у него вызвало не самые радужные.
Циркулий. Начищенный до блеска, во всем своем техническом великолепии. Тот самый боевой доспех циркулиста, еще семь лет назад диковинка, а сейчас — законченное, прекрасное и смертоносное оружие. Хотя теперь оно и выглядело несколько необычно.
