Роберт Шекли - Лавка старинных диковин (сборник)
Я подошел к сидящему в кресле мужчине и, откашлявшись, представился:
– Здравствуйте, меня зовут Эдвин Робот 233а334с.
– А меня Стив, – ответил мужчина в кресле.
Возраста он был преклонного: лет семидесяти-восьмидесяти; лицо чистое, но морщинистое; черный костюм старый, но отутюженный; ворот сорочки потрепан, а галстук завязан чересчур туго.
– Смотрю, вы продаетесь.
– Все верно.
– Очень необычно.
– Зато не ново.
– Как вы дошли до этого?
– Просто выставил себя на продажу.
– Если я куплю вас, какие обязанности это на меня наложит?
– Вы должны будете обеспечить меня едой и кровом, а также чем-нибудь вроде игрушек, чтобы мне не скучать. Я стану вашим домашним питомцем.
– И что мне с того?
– Получите то же, что получает любой, кто заводит добротного питомца. Мою верность. Дома вас всегда будут ждать.
– Почему вы решили продать себя?
– По-моему, все логично. Я стар, к труду непригоден. Ни семьи, ни друзей. И что хуже всего, мне нечем себя занять. Вот я и подумал: неплохо бы продаться. Закон этого не запрещает! Поразительно, как до этого раньше не додумались.
– Считаете, вашему примеру последуют?
Пожав плечами, Стив снова принялся за чтение.
Внешне Стив, конечно, не был образцом качества, однако для робота физическая красота значит не много. Он приглянулся мне по другой причине: был умен, даже если учесть его ограниченные – и по нашим, и по человеческим меркам – мыслительные способности. Стив успел поездить по всему миру и о многом узнал сам, а не из книг.
Я купил его и на следующий день отправился на работу в «Альфоскан».
По вечерам я наслаждался рассказами Стива о Венеции, Ибице и Париже. И пусть информация была не совсем точной, Стив делился со мной личными впечатлениями, воспоминаниями. То есть уникальными данными.
В первые же несколько дней я научился содержать человека как домашнее животное. Его нельзя кормить один раз или дважды в день, как собаку. Человек требует трех приемов пищи плюс перекусы в промежутках между ними. Время от времени он выпивает стаканчик чего-нибудь горячительного, особенно по вечерам. Человеку нельзя позволять объедаться, поэтому порции стоит подавать умеренного объема. Стив добавки просил редко, и ему вполне хватало печенья со стаканом молока.
Я зарабатывал более чем достаточно, чтобы содержать питомца, пусть даже и двуногого.
Стив изменил мою жизнь. Утром я уходил на работу, а он оставался дома. То и дело прибирался, хотя этого и не требовалось – я ведь установил автоматические системы очистки жилища.
Питомца я никогда не запирал. Люди, если их круглые сутки держать в четырех стенах, хиреют и становятся раздражительны. У Стива имелся дубликат ключа от дома. Человека не надо запирать, даже если он твоя собственность. Правда, Стив и не давал повода сажать его под замок. Порой он уходил гулять на весь день, прохаживался по парку Бичвуда или городским кварталам. Голодным он у меня никогда не ходил: я давал ему денег на кофе и сэндвич.
Он не рассказывал, чем занимался до того, как я его купил, да я и не спрашивал.
Вечером он возвращался, мы беседовали, и потом Стив ужинал. Мы немного смотрели телевизор, и на этом наш день завершался.
Стив стал чудесной компанией. Он подарил мне то, чего у меня прежде не было и о чем я даже не мечтал, – подобие семьи. Мне стало за кем приглядывать, с кем разговаривать. И о ком, не побоюсь этого слова, заботиться. Все шло просто замечательно и шло бы так и дальше, если бы однажды ко мне не вломились.
Свое жилище в Бичвуде, что на юге штата Коннектикут, я защитил статической электронной системой безопасности, как и все мои соседи. В пол были вмонтированы датчики движения, над входной дверью висела статическая камера. Когда я или Стив уходили, система включалась автоматически. Если бы кто-то проник в дом, она послала бы сигнал в штаб компании «Дом под защитой», и они оповестили бы полицию. Те отправили бы по нужному адресу наряд… Идея проста и вроде бы гениальна, однако несовершенна – как и сами люди, о чем я, случается, забываю.
Через час после того, как мы со Стивом отправились в Нью-Йорк, чтобы посмотреть новую постановку пьесы Жана Поля Сартра «Нет выхода», во всем Бичвуде и на юге Коннектикута произошел сбой энергоснабжения. Позже выяснилось, что кто-то его спровоцировал.
Еще Сартр говорил: «Ад – это другие».
В Нью-Йорке в тот вечер случилось несчастье: неподалеку от въезда в тоннель Холланда попал в аварию ведущий актер труппы. Он сломал ногу, и спектакль отменили. В виде компенсации нам дали билеты на другую пьесу, и мы, немного разочарованные, сели на обратный поезд до дома.
Стив первым почуял неладное – сработали его человеческие инстинкты. Дверь была не заперта, и внутри горел свет. Нам следовало бежать из дому, но вместо этого мы вошли в спальню и там застали двоих. Воры пытались вскрыть сейф в стене, укрытый за репродукцией картины Сезанна.
Грабители ничуть не удивились нашему приходу. Один, неверно истолковав наши со Стивом отношения, даже произнес:
– Ну-ну, что у нас тут? Старикашка и его ручной робот.
– Что вам нужно? – спросил Стив. – У вас нет права здесь находиться.
– Заткнись, старый ты сукин сын, или мы пристрелим твою железку. – Грабитель навел на меня ствол пистолета.
– Стив, – попросил я, – молчи. Не разговаривай с ними.
– Сообразительный какой, – произнес грабитель. – Только я все равно тебя пристрелю. Ненавижу машины! Всю работу у нас отняли.
Он прицелился в меня.
– Не дергайся, – снова попросил я Стива, однако тот уже начал действовать. В ту секунду он, как истинный человек, решил, наверное: пан или пропал. Стив кинулся на грабителя и успел схватить его, не дав выстрелить.
Правда, напарник вора достал свой пистолет и пальнул Стиву в голову.
Пришла моя очередь биться. Я бросился на грабителя как разъяренный терьер – мы, разумные роботы, легки, проворны и при этом неудержимы. Я схватил грабителя поперек талии и уже потянулся, чтобы взять его на удушку…
А в следующий миг ситуация вновь переменилась. В спальню ворвалось еще больше народу: люди в форме, двое полицейских и охранник. Меня оттащили от грабителя, его самого и его подельника разоружили и заковали в наручники. Стиву было уже не помочь: пуля вошла в левый глаз и пробила череп насквозь.
Меня попытались утешить, но, право же, что можно сказать роботу, который ничего не чувствует? Я ведь просто гражданин, который симулирует человеческие эмоции, не испытывая их по-настоящему.
Стив погиб. Мой ручной человек умер, спасая меня. Бедный дурак, он так и не понял, что мне ничего не грозит, ведь я давно обо всем позаботился. Даже если бы пуля повредила жизненно важный механизм, в банковском хранилище припасена точная моя копия – ее всегда можно скачать и установить.
На следующий день я вышел на работу. Какой смысл держать траур, если и так все знают: роботы не горюют.
Впрочем, Стива мне не хватает, очень. Моментов, когда я видел его истинно человеческую природу, ничем не заменишь.
Из Стива вышел отличный питомец: понятливый, послушный. Я и не замечал, каким он был великолепным спутником.
Люди часто оставляют себе сувениры на память о чем-либо или о ком-либо. Почему роботы должны быть исключением? На следующий день я изготовил чучело Стива, которое посадил в его любимое кресло в гостиной у окна.
Но городская администрация заставила убрать Стива. Сказали, это негигиенично, пускай даже я тщательно стерилизовал чучело и обработал химикатами. Это, видите ли, против человеческих обычаев. Власти сказали: «Либо похорони труп, либо кремируй».
Я их не понял. От предка, Эдвина аа14323аа, мне остались кое-какие интегрированные схемы – и это считается допустимым. Не понимаю… Разумные роботы и люди – все мы равноправны в глазах закона. Так почему я не могу оставить себе голову и тело Стива? Пусть посиживает у окна в кресле – такой, каким я его впервые встретил.
Возрожденный
– Проклятье! – раздался голос. – Я все еще жив!
– Кто тут? – испугался Ричи Каслмен.
– Да я это, Моисей Грелич, – ответил внутренний голос.
Грелич? Знакомое имя. Ну конечно же! Греличу принадлежало тело, которое Каслмен купил для своего нового воплощения.
– Я должен быть мертв, – бубнил Грелич. – Мне обещали, что я буду мертв.
– Ага, – сказал Ричи. – Теперь вспомнил. Это вы мне продали свое тело. И мне должно было достаться только тело, а не содержимое.
– Но я-то все еще здесь. И тело все еще мое.
– Не думаю, – ответствовал Ричи. – Даже если вы все еще в этом теле, оно принадлежит мне. Вы мне его продали.
– Ладно-ладно, это ваше тело. Тогда считайте меня экскурсоводом.
– Мне не нужен экскурсовод! – воскликнул Ричи. – Я купил тело и хочу оставаться в нем в единственном числе.
