Андрей Изюмов - 13-47, Клин
После этих слов открылась одна из двух дверей, и из нее вышел мертвец.
Я испытал такой первозданный ужас, какого не чувствовал со времени гибели Куницы на моих глазах.
Напротив меня в каком-то десятке метров стоял Вирус. Он был безоружен и выглядел замечательно — ни единого шрама, в прекрасной физической форме, вот только при встрече меня ни единой эмоции на лице друга я не увидел.
— Охренеть, — только и сказал я, — как ты смог выжить там? Я же сам тебя нес… ты же на моих руках умер…
Вирус не ответил.
— Он тебя не слышит, — сказал ученый. — Позволь представить тебе новый тип солдата, 13–47. Мертвые тела теперь также идут в дело нашей непобедимой армии. С компьютером в мозгу и звериными генами в крови они могут творить такие чудеса, о которых ты даже мечтать не в состоянии.
— «НКТ-126» все еще в деле, — пробормотал я.
— Не совсем, — ухмыльнулся док, — теперь здесь имеет место небольшой апгрейд. Обезвредить! — внезапно резко выкрикнул он.
Вирус метнулся ко мне быстрее, чем я успел вскинуть винтовку, оставляя за собой размазанный след, уловить который своим раненым организмом я оказался не в состоянии.
Мощнейший удар двумя ногами в прыжке пришелся прямо в мою грудь, отбросив меня точно в одну из четырех колонн, окружавших макет этажа. Влетев спиной в бетон, я выронил винтовку. Вирус тут же влепил мне прямой удар в живот, сблизился, проведя десяток ударов по корпусу, и, молниеносно стащив шлем с моей головы, отшвырнул его назад. Разбив в кровь костяшки кулаков о бронекуртку, он схватил меня за глотку одной рукой, другой напрочь оторвал переднюю часть куртки, словно это была бумага, ударил меня локтем в лицо, а затем очень быстро пробил ногой добивающий с разворота в голову, отправив меня на пол.
— Стоп! — скомандовал доктор. — Мило, не правда ли, Клин?
Я перевернулся на живот и с трудом поднялся на ноги. Нос был сломан, я не мог нормально дышать, а кровь заливала губы и подбородок. Я закашлялся и выплюнул три зуба.
— Великолепно же! — не унимался ученый. — Какое абсолютное превосходство над живой плотью и кровью!
Ошметки куртки теперь только мешали, и я скинул ее на пол. Тело мне не подчинялось, судорога и дикая боль сковывали буквально при каждом движении.
— Я бы мог смотреть на это вечно, но, — док развел руками в стороны, — поступил прямой приказ на твое уничтожение всеми возможными способами. Официально была установлена смерть Ворона. Информация поступила несколько секунд назад. Теперь у тебя точно нет другого пути, кроме как в гроб, мальчик мой.
— А чем думали ваши дебилы, когда шмальнули по кабине лифта ракетой, а потом жгли шахту напалмом?! — рявкнул я. — Хотели грохнуть его первыми? Забрать у меня лавры?!
— То, друг мой, не мои дебилы были, а дебилы армейского руководства. Мой дебил сейчас перед тобой, а приказ есть приказ. Добить его! — скомандовал ученый.
Не источая ни единой эмоции, Вирус рванулся ко мне. Преодолев расстояние между нами за каких-то полсекунды, он легко, изящно, но главное ужасно сильно ударил кулаком точно в центр моей грудной клетки, снова швырнув меня как куклу спиной прямо в колонну.
Моя ладонь сама легла на рукоять тесака…
Вирус прыгнул в мою сторону, разворачиваясь в воздухе и выбрасывая в мощнейшем ударе левую ногу…
Я выхватил тесак и, резко согнувшись, перекатился вперед, ощущая дичайшую боль от каждого движения…
Нога Вируса пролетела надо мной и влетела в колонну…
Я, крутанувшись на пятке, в приседе, изо всех сил наискось рубанул тесаком, даже не успев посмотреть, куда именно бью…
Лезвие прошло через голень Вируса, как нож проходит сквозь масло…
Нижняя часть ноги отсоединилась от верхней только тогда, когда он, развернувшись, истекая кровью, сделал последний рывок ко мне…
Повалил и прямо за лезвие выдернул тесак из моего кулака. Перехватил за рукоять…
Меня спасло чудо. Во второй раз Вирус умер от потери крови. Его когда-то оживленное электроникой тело потеряло последние силы и упало на меня сверху мертвым, но еще содрогающимся грузом.
Тесак вошел мне в бок, но эту боль я уже даже не почувствовал. Все тело словно разрывало на части, и я уже не мог определить, что именно болит в данную секунду.
Операция пошла совсем не так, как я изначально предполагал.
Сбросив с себя тело Вируса я, шатаясь во все стороны, поднялся на ноги. Выражение лица ученого передать было невозможно.
— Ты следующий, — прохрипел я.
— Заблокировать отсек и пустить газ! — заорал док, резко повернув голову куда-то вправо.
Я рванул с места вперед к двери, из которой появился Вирус, даже забыв вытащить из бока тесак, торчащий насквозь.
Все или ничего.
Сенсорная панель сбоку двери загорелась красным, когда я прыгнул вперед, вытянув руки.
Я грохнулся прямо в дверной проем.
Дверь опустилась сверху, уперлась в тесак и вбила его в пол сантиметров на десять. Сзади тут же раздался хохот доктора:
— Это шедеврально, Клин! Это блеск! Ты гений!
У меня темнело в глазах. Лезвие тесака дрожало под напором двери, разрывая разрез тела в разные стороны. Я не понимал, почему до сих пор не теряю сознание от болевого шока.
— А вот и газ, Клин. Счастливо подохнуть, тварь, — услышал я напоследок.
Связь оборвалась, зато отчетливо проявлялось едва заметное ушам шипение проникающей в комнату через вентиляцию отравы.
И тогда в мозг хлынули воспоминания, связанные только с одним человеком…
«Ты очень красивая. И мне наплевать на прическу. У тебя отличное тело, а девушек пехотинцев я очень люблю. Мне в жизни другие-то и не попадались».
«Не хочу тратить время на ненужную чушь. Просто хочу посвятить тебе все, что осталось».
«Я хочу убраться с тобой вдвоем с этой планеты. Только ты и я. Где-нибудь в далекой-предалекой галактике, подальше от этого чертового Альянса и всего связанного с ним дерьма».
«Я вернусь на свою базу и заберу с собой столько вакцины, сколько смогу унести. А потом я снова прилечу сюда. К тебе».
А сейчас в мозгу прочно засела подлая мысль о том, что это обещание, данное Кити, у меня не получается исполнить…
Только это принесло столько ярости и сил, что я, взревев как раненый тигр, вцепился руками в угол дверного проема и, сгибая руки, рванул себя вперед, не думая ни о чем и ни о ком кроме Кити…
Кожа разрезалась насквозь как по маслу. Сквозная рана превратилась в торчащие лохмотья, а я, истекая кровью, перекатился на спину и из последних сил ударил ногой по тесаку, державшему дверь.
Лезвие прогнулось лишь чуть, но этого хватило, чтобы прогиб пошел дальше под напором падающей вниз двери. Тесак, когда-то подаренный Кошкой на мой день рождения, разлетелся на части, которые отлетели прямо в комнату с колоннами.
