Федор Кандыба - Горячая земля
Едва он опустился в кресло как раздались мелодичные гудки радиоустановки. Дружинин вскочил, осторожно прикрыл дверь в комнату, где спала Люся, и поспешил к экрану.
Щелкнули переключатели, и на часто мигавшем экране возникло спокойное лицо Казакова. Увидев Дружинина, он сделал приветственный жест.
— Здравствуй, генерал подземных войск! Как идут боевые операции? — улыбнулся он.
— С переменным успехом. Наши части, преодолевая ожесточенное сопротивление противника, продвигаются вперед. Передовые отряды закрепились на высоте, то бишь, глубине, пять тысяч четыреста тридцать. Противник бросает большие силы для укрепления своих позиций, но продвижение наших частей продолжается, — в тон Казакову ответил Дружинин.
— Молодец, рапортуешь по правилам, — усмехнулся Казаков. — Ну, что там у тебя горит, рассказывай…
Дружинин коротко изложил суть дела и попросил Казакова использовать свое влияние, чтобы вопрос о кредитах был решен сразу после выводов Академии наук.
— Это необходимо, чтобы строители могли спокойно работать дальше, — сказал он в заключение, — Вполне возможно, что в этом случае удастся в течение одного года закончить основные работы на шахте ведь до проектной глубины остается всего около двух с половиной километров, а фактически придется пройти много меньше, ведь температура нарастает гораздо быстрее, чем предполагалось.
Казаков слушал Дружинина и делал заметки в блокноте.
— Я все это знаю. Климова рассказывала. — Казаков кивнул головой. — Но на мою помощь не рассчитывай, — добавил он с улыбкой: — Уже поздно…
— Но почему же? — воскликнул Дружинин. — Вы всегда были сторонником идеи использования внутреннего тепла земли. Я полечу в Москву и сумею отстоять свои позиции… Брошу все — ведь дело под угрозой.
Казаков покачал головой и развел руками, показывая, что он не в состоянии помочь Дружинину.
— Поздно, Дружинин, поздно. Академия наук вчерa вечером приняла решение.
— Какое же?
— Она целиком стала на твою сторону. Шелонский и даже Хургин были за тебя. Зачем же тебе еще моя помощь? — засмеялся Казаков, чрезвычайно довольный впечатлением, которое произвели его слова на Дружинина.
Дружинин просиял.
— Они не могли не согласиться с моими расчетами. Спасибо за добрую весть! Вот уж порадовали, так порадовали!
В это время дверь позади Дружинина открылась, и в комнату ворвался Камус, который, видимо, услышал голос хозяина.
Вслед за ним показалась в дверях проснувшаяся Люся. Она тихо вошла и села у двери, не желая мешать важному разговору.
— Э, нет! — запротестовал Казаков. — Спасибо ты скажешь Климовой. Если бы не она, дело затянулось бы еще на три месяца, и год бы у вас пропал…
При этих словах Люся сделала движение, чтобы подняться и уйти, но тут перед ней предстал Камус и грозно оскалил зубы.
Эта чужая женщина, которая забралась в кабинет хозяина, доверия ему не внушала: раз села, пусть сидит, без хозяина он ее отсюда не выпустит. Люсе пришлось волей-неволей остаться на месте.
— Рассказывай, как там мои тяжелые элементы, — продолжал Казаков. — От меня благодарностью не отделаешься. Думаешь, даром о тебе беспокоюсь?
— Рассказывать особенно нечего, — ответил Дружинин. — Ваших тяжелых элементов более чем достаточно, от них прямо житья нет. Ha днях вошли в слой сплошной радиоактивности. Порода очень плотная и настолько горячая, что не хватает никакого охлаждения: в забое температура доходит до шестидесяти. Кроме того, сюрпризы в виде выбросов раскаленных радиоактивных газов — приходится дрожать за каждого человека, находящегося в забое. Но делать нечего: придумываем разные вещи, чтобы итти дальше, и двигаемся вглубь… Есть новые интересные образцы, которые случайно раздобыл Ключников. Я пришлю их вам вместе с результатами последних анализов, — продолжал Дружинин, не подозревая, что происходит за его спиной.
— Отлично! Узнаю Дружинина, узнаю! — Казаков одобрительно посмотрел на своего собеседника. — Значит, будет и мне работа на твоем острове? Я всегда говорил, что из тебя выйдет толк. Желаю успехов!
— Спасибо!.. А как… — запнулся Дружинин, — ваше здоровье?
Он, видимо, хотел спросить что-то совсем другое, но не решился.
— Ничего, ничего, все в порядке… Да, совсем было забыл. Велено передать тебе привет от доктора Чаплиной. Она не так давно вернулась из Чехословакии. Сейчас в Москве. Интересуется твоей затеей, все беспокоится, чтобы ты не вылетел в трубу. Подбирает все, что появляется в печати, ученых расспрашивает. Словом, самое горячее участие. По-моему, даже чересчур горячее. Чем это ты ее так заинтересовал, Дружинин?
Люся поднялась и шагнула к двери, но Камус снова не дал ей уйти.
— Мы же с ней фронтовые друзья… — поспешил объяснить Дружинин. — Как она поживает?
— Хорошо. Пишет новую работу. На зиму опять собирается на Чукотку. Ну, будь здоров и весел, — закончил Казаков.
Щелкнули переключатели, и экран погас. Дружинин встал из-за стола со счастливым, взволнованным лицом и вдруг увидел Люсю и злобно ощерившегося на нее Камуса.
— Пошел вон, проклятый! — закричал Дружинин и, швырнув в Камуса книжкой, бросился к Люсе. — Простите, Люся, я не видел ни вас, ни этой отвратительной собаки. И как это я не догадался обернуться! — оправдывался Дружинин.
Он был явно смущен.
— Это пес заставил меня подслушивать. Честное слово, я не хотела, — в свою очередь попыталась оправдаться тоже несколько сконфуженная Люся. — Мне только хотелось узнать, чем закончилось дело в академии…
— Полной победой. Ею мы всецело обязаны вам, — Дружинин крепко пожал Люсе руку. — Вы же слышали, что сказал Казаков. Вы спасли строительство, шахту…
— Подождите с шахтой, она не уйдет, — остановила его Люся. — Дайте рассмотреть, как вы выглядите. — Она внимательно посмотрела ему в лицо. — А знаете, Дружинин, вам очень к лицу смущенная улыбка! Вы молодеете вдвое. Удивительная вещь, вы даже не разучились краснеть. Право же, это очень мило, я никогда не думала.
Люся засмеялась как-то уж чересчур весело. Ее смех сбил с толку Дружинина, и он смутился еще больше.
Конец этой сцене положил тот же неугомонный Камус. Он снова ворвался в комнату и начал прыгать около Дружинина.
— Камус! Камус! — напрасно звал его Задорожный.
Задорожному пришлось притти за ним самому.
— Никакого сладу с ним нет, только хозяина и признает, — жаловался Задорожный Люсе, держа Камуса за ошейник. — Каждый день жалобы: то укусил кого, то с собаками дерется, то за козами гоняется. А кому расхлебывать — мне. Я, между прочим, здесь комендант, — не преминул с достоинством вставить Задорожный.
