Кир Булычев - На полпути с обрыва
– Не надо, – взмолилась она. – Пожалуйста, можно мы останемся вдвоем?
– Нельзя, – сказала медсестра. – Скорее.
Она потащила Кору за руку. Девушка стала отбиваться – это было нелепо, потому что той на помощь пришла вторая медсестра. Они подхватили Кору вдвоем и вытащили в коридор.
– До свидания, Кора, – сказал Калнин вслед. – Я надеюсь. Всегда остается надежда.
К своему крайнему удивлению, через три минуты Кора оказалась в собственной камере. Дверь захлопнулась.
Все, что угодно, – но этого она не ожидала.
Она уселась на койку. Господи, почему в такой момент можно хотеть есть?
Ведь завтра этому организму не понадобится никакая пища. Как он не понимает? Кора искренне злилась на свой желудок. Потом легла. Время текло медленно и состояло из звуков – они доносились сквозь окошко под потолком, забранное решеткой и находившееся вровень с землей.
Далеко-далеко раздался гудок – наверное, парохода. Какая-то птичка присела на ветку куста возле решетки и спела Коре небольшую песенку. Раздались голоса – в отдалении ссорились солдаты из-за того, что один из них не хотел идти за одеялами… Но никто не подходил к окну, чтобы разъяснить будущую судьбу Коры.
«Наверное, – думала Кора, – я должна сейчас прокручивать в памяти свое детство, вспоминать сладкие картины Детского острова…» Потом пришло страшное понимание: в ней живет и размножается вирус – болезнь… вот сейчас внутри ее рушатся бастионы, прорываются плотины – злобная посторонняя сила врывается в домики и храмы, уничтожая мирных обитателей… «Что за бред у меня в голове? А что должно быть, если мне всего двадцать лет и я еще не начинала жить на свете, а меня хотят убить! Кому-то нужна власть, кто-то боится остаться без добычи – я у кого-то стою на пути. Почему же мы, кролики, всегда стоим на пути у волков? Надо бы взбунтоваться… показать свои длинные передние зубы…» Кора снова задремала и проснулась ночью от головной боли. И головная боль была такой особенной, тягостной и чужой, что она с обреченной ясностью поняла: началась болезнь.
Она постаралась подняться – так хотелось пить. Но слабые ноги держали ее с трудом. Она пошла к двери, оперлась о нее, чтобы перевести дух, и потом стала стучать в дверь. Но ее удары глохли – дверь была обита поролоном и обтянута пластиком…
– Пить! – закричала Кора.
Но ей только показалось, что она кричит.
Почему болезнь началась так рано?.. Кора побрела к окну – окно открыто. Кто-то услышит и придет. Кто-то остался на свободе. Он придет…
И пока Кора брела по стенке к окошку, она поняла, что профессор был прав: ее оставили умирать, как оставили умирать Мишу Гофмана. Она оказалась ненужным для опытов кроликом. Что за опыт, если кролик догадался, что его заразили? Пускай лучше подыхает в одиночестве.
– Помогите! – закричала Кора в открытое окно.
Там было тихо. Лагерь спал…
Кора ощупью возвратилась на койку. Она еще не сдалась, но была близка к этому. Надо дождаться… дождаться…
И она снова забылась.
В следующий раз она пришла в себя от резкого света, ударившего в лицо. Свет убежал – это был луч фонарика.
– Проверьте ее, доктор, – послышался глухой голос полковника.
– И проверять не надо, – ответил незнакомый голос. – Вторая стадия.
– Тогда несите ее.
Кору стащили с постели – она понимала, что руки людей, кладущих ее на носилки, затянуты в резиновые перчатки, – они ее боялись! Она была страшно заразной.
– Пожалуйста, – прошептала она, – дайте мне пить… вы понимаете – пить.
– Скоро напьешься, – ответил полковник Рай-Райи. – Приедешь домой к мамочке и первым делом попросишь напиться… А ну, несите ее!
Кора почувствовала, как носилки поднялись и стали покачиваться. Ее несли вверх… потом щекам стало прохладно от ночного воздуха… ее несут… куда несут? Почему так темно?
– Посторонитесь! – кричал кто-то спереди. – Подальше, подальше, особо опасный груз! Кому говорят – в сторону!
Здание административного блока было освещено очень ярко, и этот свет Коре был неприятен – отвратительный белый свет!
– Выключите, – попросила она, но никто не услышал. И воды не давали. А что они обещали? Они обещали, что мамочка напоит ее. А где мамочка?
Коре было дурно, и она мечтала о забытьи, чтобы ничего не слышать и не чувствовать… Но, как назло, забытье не наступало, и она все слышала и видела.
Она даже разглядела тех, кто нес ее, – они были в длинных, до полу, блестящих балахонах, в масках и шлемах – ни одного сантиметра открытого тела.
Полковник, которого можно было угадать лишь по росту и манере запрокидывать назад маленькую головку, был запакован так же, как остальные.
Кору пронесли по коридору первого этажа.
Носилки поставили в большой светлой комнате, у стен которой находились измерительные щиты и щиты управления. Это был зал, подобный залу управления атомной или гидростанции прошлого века.
Несколько человек, в таких же балахонах и масках, встретили носилки.
– Все готово? – спросил полковник.
Врач сказал:
– Надо дать стимулятор мышечной деятельности, а то она рухнет там, и они сразу поймут.
– А с Покревским помогло?
– Покревский был почти здоров… то есть владел собой… мы вырубили у него память…
– Молодцы, молодцы! – загудел, подходя, генерал Лей – его тоже можно было узнать лишь по голосу. – Где у нас советник Гарбуй, который ждет, когда меня сбросят и повесят на первом суку? Где он, наш ангел? Пускай полюбуется, на что нам приходится идти из-за него.
– Почему из-за меня? – Гарбуз говорил из-за стеклянной перегородки, отделявшей от зала галерею второго этажа, подобно пульту телевизионного режиссера.
– Вы раскрыли им наш маленький секрет, советник. Так мы бы отпустили их здоровыми, чтобы они могли гуманно скончаться дома на руках у родных. А теперь мы отправляем их на последнем издыхании… Это же не люди, а эпицентры страшной заразы. Мне страшно за Землю!
– Перестаньте, генерал, – попросил его Гарбуз. – Мне горько слышать от вас такие слова.
– Какие?
– Слова человеконенавистника и зверя.
– Знаете вы кто, Гарбуй? Вы толстый мальчик из хорошей семьи, который так и не стал взрослым. Вы умудряетесь забирать себе все игрушки, но не хотите видеть, что вокруг умирают и голодают люди. Вам неприятно… Вы и с Земли убежали, потому что надеялись на конфетки. Ладно, вы их уже получили. Отправляйте девушку домой. У нас есть еще один кандидат. Ждет за дверью… Ну!
– Вы убьете меня, – сказал Гарбуз.
– Со временем ты умрешь сам. От стыда и нечистой совести, – ответил генерал Лей. – Я же тебя и пальцем не трону. На что ты мне? Даже пригодишься в будущем. Я о тебе столько знаю, что ты предпочтешь быть самым послушным государственным советником нашей великой страны! Я тебя сделаю начальником трофейного управления! Ты будешь разбирать добычу с Земли – ты же отлично разбираешься в земных штучках… Ладно, действуй!
