Фред Хойл - Андромеда
— Ну, давай, — задыхаясь, сказал он. — Скорее! Все идет хорошо! Андре слабым голосом ответила:
— Оставьте меня. Не беспокойтесь обо мне. Флеминг поднял ее на руки и, не совсем понимая, как ему это удалось, посадил на ящик рядом с сиденьем водителя.
— Ну, держись крепче, — сказал он и притянул ее к себе. К этому времени патрульный грузовик, наверное, уже заканчивал объезд и возвращался к ним. К этому времени Кводринг, наверное, уже побывал в его домике и узнал от Джуди, что они с Андромедой прячутся где-то на территории городка. К этому времени помещение счетной машины, наверное, превратилось уже в мокрую, дымящуюся массу пепла и головешек и послание, пришедшее откуда-то из-за тысячи миллионов миллионов миль, и все, что из этого вышло, исчезло навсегда. И теперь оставалось только как-то спасти девушку, спрятаться и остаться в живых. Он выпрямился, нажал на сцепление и включил передачу. Когда он отпустил сцепление, бульдозер рванулся вперед и мотор чуть было не заглох, но Флеминг резко прибавил газу и рывком развернул тяжелую машину к ограде. Через плечо он увидел приближающийся свет фар, но останавливаться было уже поздно. Он отжал акселератор до самого металлического пола и держал до тех пор, пока передняя кромка ножа не вгрызлась в проволоку. Проволочные звенья лопались, рвались, гусеницы подминали их — и вот бульдозер оказался внутри разрушенной ограды. Флеминг выключил мотор и, сойдя на землю, стянул с ящика девушку. Тяжелая громада машины затыкала разрыв в ограде, словно пробка, а они с Андре стояли в снегу снаружи. Флеминг осторожно подвел ее к краю обрыва и, согнувшись вдвое, перебежал, чтобы укрыться за кустами, заслонявшими верхний конец тропинки, которая вела к причалу. Фары приближающегося грузовика становились все ярче, и из-за кустов было видно, как они осветили бульдозер. Флеминг был слишком ослеплен светом и снегом, чтобы разглядеть грузовик, — он боялся, что это патрульная машина, полная солдат. Затем фары повернули, снег на мгновение поредел, и Флеминг увидел фургон с радиолокатором, который беспомощно полз вдоль ограды, а его антенна продолжала бесцельно вращаться. Взяв Андре за локоть, Флеминг повел ее вниз с обрыва. За вторым поворотом он включил свой фонарик и замедлил шаги, чтобы Андре могла сама поспевать за ним. Она собрала последние силы и, крепко держась за его руку, не отставала. У нижнего конца тропинки не было охраны, а на причале стояла мертвая тишина; только волны негромко плескались о сваи. Казалось, тысячи миль отделяли Андре и Флеминга от хаоса, царившего над их головами, и это создавало обманчивое ощущение безопасности. На зиму все маленькие суда вытаскивали на берег и консервировали. На плаву оставалась лишь небольшая моторная шлюпка — сейчас она терлась и толкалась о край причала. Флемингу и раньше случалось пользоваться ею, когда летом хотелось побыть одному, и он испытывал к ней своеобразную смесь любви и ненависти, какую может питать жокей к норовистой и упрямой старой лошади. Он погрузил Андре в шлюпку, отвязал веревку и пошарил лучом фонарика в поисках заводной ручки. Завести этот мотор было не так легко, как бульдозер. Флеминг крутил ручку, пока по его лицу не побежал пот, смешиваясь со снегом; он уже потерял надежду на то, что мотор когда-нибудь оживет. Андре скорчилась у борта, а снег все падал на них, и таял, и смешивался с водой, плескавшейся у них под ногами. Она ни о чем не спрашивала, пока он, задыхаясь и бормоча проклятия, крутил ржавую рукоятку, и лишь время от времени негромко стонала. Флеминг тоже ничего не говорил я крутил, крутил — до тех пор, пока, чихнув несколько раз, мотор не завелся. Флеминг дал ему немного поработать вхолостую; шлюпка вибрировала, а над самой водой раздавались негромкие хлопки глушителя; затем он включил сцепление, открыл дроссель. Причал сразу же исчез из виду, и они остались одни среди пустынной черноты водного пространства. Флемингу никогда не случалось выходить в море при снегопаде. Море было удивительно спокойно. Вокруг них крутились, опускаясь, снежинки и таяли, едва коснувшись воды. Пока шлюпка шла в закрытой бухте, казалось, что на воде даже теплее, чем на суше. Перед штурвалом, похожим на рулевое колесо допотопного автомобиля, был укреплен небольшой компас, и Флеминг управлял одной рукой, а другой освещал фонариком картушку. Ему не пришлось долго вспоминать хорошо известный пеленг островка; знал он и приблизительную поправку на снос течением. Спокойное море позволяло оценить скорость шлюпки, и, справляясь каждые несколько минут с часами, он мог приблизительно подсчитать расстояние. Он так часто плавал здесь прежде, что рассчитывал благополучно подойти к берегу вслепую. Флеминг надеялся, что сможет услышать плеск разбивающихся о скалы волн с достаточного расстояния. Он окликнул Андре и попросил ее пройти на нос и смотреть вперед, но сначала она даже не ответила. Он же не решался ни на минуту оставить штурвал и компас.
— Если можешь, пройди вперед, — повторил Флеминг. Он Увидел, что Андре начала медленно пробираться к носу.
— Теперь уже недолго, — сказал он, чтобы ободрить ее, хотя сам не был в этом уверен. Шлюпка равномерно продвигалась вперед уже десять, пятнадцать, тридцать минут. Отойдя подальше от берега, они попили в слабую зыбь, и шлюпка стала слегка зарываться носом и покачиваться. Но снег прекратился и ночь стала чуть менее тельной. Флеминг думал о том, не попала ли она на экран какого-нибудь радиолокатора, и о том, что происходит за их спиной, в городке, и о том, что их ожидает в непроглядном мраке впереди. У него болели глаза, голова, спина — ныло все тело, и, чтобы совсем не расклеиться, он все время думал о том, как болят обожженные руки девушки. Минут через сорок Андре окликнула его. Он сбросил газ и предоставил шлюпке скользить по инерции к чернеющему впереди во мраке острову. Затем повернул штурвал, и они пошли вдоль скалистого берега. Они шли очень медленно, почти ощупью и вслушивались, не раздастся ли впереди шум бурунов. Так продолжалось до тех пор, пока минут через десять каменная стена постепенно не отодвинулась в сторону и не стали слышны мягкие всплески волн, шуршащих по песку. Флеминг подвел шлюпку к берегу и побрел по ледяной воде, неся девушку на руках. Небо заметно посветлело, — возможно, всходила луна, — и он узнал эту укромную бухточку, на которую они с Джуди наткнулись в тот давний весенний день, когда отыскали бумаги Бриджера. Это было печальное, но в то же время сладкое воспоминание: почему-то Флемингу показалось, что здесь он сможет постоять за себя. Он огляделся в поисках какого-нибудь пристанища. Было слишком холодно, чтобы пойти на риск и спать под открытым небом, даже если бы им удалось уснуть. Флеминг первым вошел в отверстие пещеры и двинулся по коридору, который когда-то исследовал вместе с Джуди. Теперь он не мог держать Андре за руку, но он продвигался вперед медленно и разговаривал с ней, обернувшись через плечо, чтобы ее подбодрить.
