Фред Хойл - Андромеда
— У меня был второй, но этого здесь никто не знал. — Она отдала ему ключ. — Вы можете пойти и докончить дело. Это было так просто — и так невозможно. Вещь, в которой он нуждался больше всего, была у него в руках, но проникнуть в здание, чтобы воспользоваться ею, он не мог.
— Пойти придется тебе, — сказал он. Она сжалась в комочек под одеялом, но Флеминг отбросил его и взял девушку за плечи. — Если ты действительно ненавидишь машину, если действительно хочешь стать свободной, то нужно просто пойти туда, отпереть сейф в стене и взять запись передачи — она на магнитной ленте, — бумаги с моими расчетами и перфокарты с программой. Затем поджечь и, когда они хорошенько разгорятся, бросить в огонь магнитные катушки. Этого будет достаточно. А потом быстро выбирайся наружу.
— Hе могу. Он встряхнул ее, и она слегка застонала от боли.
— Ты должна. Он сгорал от возбуждения, не переставая думать — не о последствиях для себя или для нее и не об участи их всех теперь, когда оказалось, что девушка жива, но лишь об одном, главном, неотложном.
— Ты сможешь свободно пройти мимо часовых. Вот, надень, чтобы скрыть бинты. — Он достал из ящика стола пару огромных автомобильных перчаток и принялся натягивать их ей на руки.
— Не надо… нет! — Она дернулась, когда перчатки коснулись ее повязок, но он все-таки натянул их — медленно и осторожно.
— Жечь бумаги можно прямо на полу. Я дам тебе спички.
— Не посылайте меня. Пожалуйста, не посылайте меня туда. — В ее глазах светился страх, и лицо, несмотря на выпитое виски, оставалось бледным. — Я не могу этого сделать.
— Можешь! — Флеминг сунул ей в карман спички и мягко подтолкнул к выходу. Он открыл дверь, и они увидели белую землю и черную ночь. Снег уже не падал, и ветер стих. Фонари городка всю ночь светили сквозь морозную дымку, и можно было различить очертания зданий, темных на фоне земли, с запорошенными белыми крышами. Флеминг повторил: — Ты можешь сделать это. Андре остановилась в нерешительности, и Флеминг взял ее, за локоть. Через секунду она уже шла по снегу к зданию счетной машины. Флеминг шел с ней до тех пор, пока было можно. Когда они оказались уже почти на виду у часовых, он легонько похлопал ее по плечу.
— Желаю удачи, — сказал он и неохотно повернул обратно к своему домику. Температура упала; стоял леденящий холод. Флеминг вдруг почувствовал, что дрожит, затворил дверь, подошел к окошку и, отдернув занавески, стал наблюдать за происходящим. До этого момента он не ощущал напряжения последних часов, но теперь оно обрушилось на него всесокрушающей волной усталости. Ему хотелось лечь и уснуть, а проснувшись, узнать, что все позади. Он попытался представить себе, что сейчас делает Андре, пытался обдумать возможные варианты того, что могло произойти, и наиболее вероятные результаты, однако его мысли упорно возвращались к событиям вечера, и он снова видел хрупкую светлую фигуру девушки, которая уходила от него по снегу. Согреться ему тоже не удавалось. Он включил электрический камин и налил себе еще виски. Сейчас он пожалел, что так злоупотреблял им в прошлом, — теперь оно почти не действовало на него. Мысленно Флеминг принимал различные решения относительно себя и Джуди, если все окончится благополучно. Опершись на подоконник, он ждал, вслушиваясь в никем не нарушаемую тишину ночи, и ему казалось, что время остановилось. Около трех часов снова пошел снег, но на этот раз вьюги не было, и фонари, горевшие всю ночь в различных местах городка, превратились в расплывчатые пятна света за белой завесой из падающих хлопьев. Некоторое время Флеминг не мог разобрать, действительно ли фонарь у здания счетной машины окутан дымом или это были просто снежинки. Затем он услышал звон аварийного колокола и возбужденные крики часовых. Подняв воротник пальто, он открыл окно и сразу же стал и видеть и слышать яснее. Да, это был дым. Первым его порывом было выбежать из дому, самому посмотреть, что произошло, разыскать девушку и помешать охране потушить пожар, но он сознавал свое бессилие, и ему оставалось только рассчитывать на то, что всеобщая растерянность и темнота позволят девушке спастись, а огню разгореться. Если уж на улице так много дыма, то машинный зал, вероятно, превратился в сущий ад, где ничто не уцелеет, быть может и сама Андре. Его вдруг охватили противоречивые чувства. Ведь он хотел, чтобы она погибла, ушла прочь с дороги, но все же мысль о том, чтобы послать ее на смерть, никогда не приходила ему в голову. И в то же время он хотел, чтобы она жила, почувствовал ответственность за ее судьбу. На три четверти она была существом, понятным ему, существом, обладавшим чувствами, страхами, эмоциями. Он же сам помог им возникнуть, и вот теперь, когда связь между ней и руководившим ею интеллектом порвалась, все о ней забыли и, может быть, только он один мог спасти ее, если, конечно, она уже не умерла. Вдруг завыла сирена общей тревоги, мрачно и зловеще, и ему показалось, что на территории разом вспыхнули и призрачно затанцевали за снежными хлопьями все городские огни. За воем сирены он расслышал звук запускаемых моторов, над зданием охраны вспыхнул прожектор и начал медленно обшаривать окрестности. Флеминг представил себе, как по городку несется, нарастая, волна тревоги и команд: часовой звонит в здание охраны, начальник охраны — Кводрингу, дежурный по части — патрулям службы безопасности, в пожарную команду и внешнюю охрану, Кводринг звонит Джирсу, а Джирс, в пижаме, выбравшись из постели к телефону, возможно, звонит в Лондон спящему министру и командующему округом, чтобы были приняты все запланированные меры против диверсии. Он напрягал зрение, стараясь разглядеть, что происходит за летучей завесой снега, и проклинал сирену, заглушавшую все остальные звуки. Мимо его домика с ревом и лязгом пронеслась пожарная машина, а в свете ее фар и в луче прожектора возникали силуэты бегущих людей, застегивающих на ходу пальто, и солдат с автоматами. Проехала еще одна машина, на крыше которой вращалась антенна радиолокатора. Затем огни удалились, сирена стихла — осталась лишь неразбериха звуков и скрытое за снегом движение в темноте. Через мгновение зажегся еще один сторожевой прожектор, затопив светом открытое пространство между жилыми домами и территорией, где находилось здание счетной машины; в этот свет быстро въехала еще одна машина. Это был открытый джип, и Флеминг отчетливо различил Кводринга, сидевшего рядом с водителем и что-то кричавшего в радиотелефон. К джипу бросилась какая-то фигура, и Флемингу показалось, что это Андре. Потом он узнал Джуди: ее темные волосы были растрепаны, пальто кое-как наброшено на плечи. Джип остановился, и Кводринг что-то коротко бросил ей, а затем джип снова рванул вперед, а Джуди побежала к домику Флеминга. Она без стука ворвалась в комнату и несколько секунд обводила безумным взглядом все вокруг, пока не увидела его.
