Марина Казанцева - Огненные Ифриты
— Как мне жаль, что я не могу тебя убить. — ответил ангел. — Я бы уничтожил и саму эту планету с её тайной и её историческим обманом.
* * *— Ну где ты пропадаешь?! — в досаде воскликнул Соломон при виде входящей в спальню Маргит. — Время же уходит!
— Что за спешка? — удивилась она, видя, как он быстро одевается.
Всё, сказанное ангелом, проникло, словно разлагающий яд, в её сознание, поэтому она была погружена в свои мысли. О каких иллюзиях говорил он? Иллюзией было чувство Соломона к ней? Нет, все ощущения, все впечатления, каждый факт и каждый миг, что были между ними с того момента, когда они встретились — всё говорит за то, что он поглощён ею, и с каждым днём всё больше. Иллюзией было её чувство, её любовь? Нет, нет! Обманывается ангел, а не она и не Соломон. Он им зачем-то нужен, у них какие-то планы насчёт него, и вот всё небесное воинство вмешивается в их отношения. Но не может ничего поделать, потому что царь свободен в своей воле. Он ведь тоже говорил что-то о своих обязанностях, о своём долге. Но колебания его слишком очевидны — царь ищет последний аргумент, чтобы перевесило его желание, а не долг.
— Надо спешить, пока ветер держится! — воскликнул в нетерпении царь. — Ты забыла: я обещал тебе воздушный корабль!
Воздушный корабль!! Так это всё серьёзно?! Неужели он стал бы так над ней шутить — ведь честолюбие Соломона столь очевидно: он терпеть не может ситуаций, в которых ему приходится испытывать конфуз! Каким же может быть его воздушный корабль?
Царь не дал ей даже перекусить, а потащил прочь из опочивальни. Покинув дворец, они вышли на просторную террасу, с которой открывался вид на озеро Тан. Было ещё довольно рано, и солнечные лучи полого стлались из-за восточных вершин, располосовывая зелёный травяной покров неровным тенями и придавая водной глади вид тёмного алмаза. Но было среди этой мирной картины нечто совершенно чуждое пейзажу: между дворцом и озером вспухал на траве огромный пузырь алого цвета. Поверх пузыря скользила крупноячеистая сеть. Пузырь подрагивал, переваливался с боку на бок и медленно рос. Вокруг его алого купола ходили слуги Соломона, чем-то очень занятые.
— Это же воздушный…
Она едва не брякнула «шар», до такой степени её это потрясло. До изобретения воздушного шара ещё чуть меньше трёх тысяч лет!
— Это мой воздушный корабль. — с гордостью сказал Соломон, царственным жестом протягивая руку. — На нём я собирался совершить облёт горных цепей и увидеть с высоты вход в те пещеры, о которых говорил тебе.
Маргит смотрела на царя, онемев от изумления. Он нисколько не сомневался в успехе, хотя совсем не сложно представить, в какие сумасшедшие переделки может занести его этот первый летательный аппарат. Он может свалиться с высоты, его может разбить о гору. Его может захватить воздушными потоками и унести чёрт знает как далеко. Но даже если всё пройдёт прекрасно, и он успешно сядет — то просто затеряется в непроходимых горах в сотне километров от озера! Он не может этого не понимать!
— Возьми меня с собою, Соломон! — горячо попросила она.
— Ты хочешь этого? — он с неподдельным восхищением взглянул на неё.
— Если ты погибнешь, я погибну вместе с тобой. — радостно ответила царица, нисколько не сомневаясь в своём решении. И добавила с улыбкой: — Я умру счастливой.
— Ты изумительная женщина. — прошептал он.
Они вдвоём спустились с террасы и пошли вниз по склону, и на этот раз царь открыто обнимал Маргит за плечи, ни перед кем не скрывая своей радости.
Пузырь вспухал, раздувался и начал отрываться от земли, тогда стало видно как слуги накачивали в гондолу горячий воздух. При помощи хитроумного устройства в виде заклёпанного котла, воздух разогревался и гнался по кожаной кишке к устью шара. Сшитый из тонкого шёлка резервуар заключался в сетку, чрезвычайно искусно сделанную из крепкого конского волоса. Всё сооружение всплывало над землей и открыло плетёную корзину — она крепилась четырьмя углами к сетке. Это был классический воздушный шар, но до братьев Гондольер, которые должны были изобрести его, должно пройти ещё тридцать веков без малого.
Маргарет смотрела на него и понимала, какая это смертоубийственная авантюра — лететь на этом ненадёжном сооружении в горы. Разбиться можно даже летая над зелёной равниной. Но Соломон был так увлечён, он пребывал в нетерпении, глядя горящими глазами на приближение своей возможной смерти. Не это ли имел в виду ангел, когда накинулся на Маргит? Может, не будь её тут, царь не рискнул бы сам лететь? Может, только её просьба взять её с собой решила исход мероприятия? Хотя, едва ли. Достаточно взглянуть в его лицо, как становится совершенно ясно: он непременно сам решил испытать это чудо летательной техники. Час он продержится в воздухе, потом его нанесёт на гору, а потом собирай косточки.
— Мы в этом полетим? — спросила Маргит, указывая на корзину.
— Да. — подтвердил царь. — Там есть всё, что нужно для долгого полёта. Вечером вернёмся.
— Но как?!
— Здесь в течение дня меняется направление ветров. Озеро лежит в глубокой котловине и создаёт движение воздуха в двух направлениях: утром ветер дует на запад, а к ночи меняется обратно.
— Но за это время воздух в шаре остынет!
— Ты в меня не веришь? — он снисходительно посмотрел на неё. — Думаешь, я не догадался?
Она не отвечала, только всматривалась в эти удивительные глаза, в которых отражалась душа царя — его мощный ум, его свободная воля, его страстная натура, его великий гений. Такие люди — редчайшая редкость на Земле, драгоценный алмаз в миллиарднотонных пластах тупой человеческой породы, крупица мудрости в бесчисленном море серого песка, ярчайшая звезда на небе. Царица Савская позволила себе присвоить этот самородок, которым бы гордились и небеса? О, нет! Она лишь только желает сколько можно следовать за этой царственной звездой, лишь греться в её лучах и восхищаться ею.
«Когда наш жизненный полёт придёт к концу, то будем плыть по небу мы, держась за руки. И будут человеческие существа смотреть на нас с Земли и говорить: Это две души, разлучённые в раю и вновь обретшие друг друга.»
Глава 17
Без колебаний она ступила вслед за царём на хрупкий пол, сквозь плетёную лозу которого струился утренний туман. Внутри корзина была оборудована достаточно удобно: вдоль стенок плетёные скамейки, под ними — закрытые шкафчики. Было там много чего, но внимание Маргит привлёкло странное сооружение, жёстко закреплённое на четырёх стойках над центром корзины. Она не могла понять, что это такое. К тому же корзину уже раскачивало утренним ветром, который набирал устойчивость по мере восхождения светила. Слуги изо всех сил удерживали шар на канатах, а тот рвался вверх, как живое существо.
