Марина Казанцева - Огненные Ифриты
Проходя трапецеидальными дверями, царица Савская и Соломон миновали комнаты для женщин. Там ещё сохранились стенные ниши, в которых, как в шкафчиках, когда-то стояли флаконы с маслами и притираниями, коробочки с пудрами, кувшинчики.
Была купальня в крытом помещении чтобы женщины царя не испытывали холода от зимних ветров.
В одной из четырёх угловых башен сохранилась винтовая лестница, ведущая наверх. В стенах зияли дыры от вырванных с огромной силой бронзовых светильников. О возможном варварском разграблении свидетельствовал оставшийся искорёженный предмет, который не сумели выломать из кирпичной кладки.
Местами пол в залах был занят бледной растительностью, которой не хватало света — это происходило там, где был обрушен потолок, потому что через окна вода не попадала в дом — слишком толстые стены, а наружный ступенчатый карниз далеко выдавался над стеной. Это был не просто дворец, а настоящая крепость. И всё же этот царский дом оставлен.
Во внутренних покоях нашлась и царская опочивальня — большое помещение, в котором сохранилась царская кровать, поистине достойная монарха. Это было грандиозное сооружение из редкой чёрной древесины, которое со временем не только не потеряло цвета, но и даже не утратило резьбы и позолоты на ней. Неудивительно, что это великолепное ложе не сумели утащить грабители: толстые ноги ложа представляли собой львиные фигуры, основания которых уходили под толстые плиты пола.
— Вот это одр! — не удержалась от восхищения Маргит.
— На этом одре, — заметил ей Соломон. — наверняка родилась вся династия, которая правила этими местами до той поры, когда в Офир пришли завоеватели из Шебы.
— На этом царском ложе и я бы согласилась родить тебе царя. — ответила ему царица.
Пока слуги осваивали дом, Маргит и Соломон решили прогуляться по окрестностям, потому что конца пути они достигли, и торопиться до завтрашнего дня было некуда. Они проехали по остаткам царских садов, которые за многие века разрослись и одичали. Нашли разрушенное поселение, обрушенные земледельческие террасы, миновали две небольших реки, несущих воды в озеро Тан, из которого вытекала только одна река — Голубой Нил. Это была чудесная и грустная поездка, во время которой они говорили о чём угодно, но только не о будущем.
— Где среди этих гор, — спрашивала Маргит, — скрыты твои тайные пещеры?
Высокие вершины, утопающие макушками в снегах, снизу имели серо-бежевый цвет. И было их очень много — вершины за вершинами, перевалы за перевалами.
«Мой царь, я готова, как коза, лазить по этим горам всю жизнь, лишь бы искать с тобой твои пещеры.»
— Завтра ты увидишь, как именно я собираюсь отыскать их. — ответил Соломон.
— Есть приметы?
— Есть.
— Какие же?
— Ты видела среди пергаментов рисунок, на котором были изображены пещеры? — спросил он, поворачивая коня обратно.
Да, она видела рисунок — это был довольно хорошо сделанный набросок углём, правда, он плохо сохранился. Рука художника изобразила странные пещеры у подножия горы — те походили на разломанные соты мёда. Как будто гигантская рука переломила гигантское восковое полотно, отделила один обломок от другого — так, что тягучие волокна растянулись и так застыли, образовав глубокие проёмы и узкие щели. Даже на пергаменте зрелище впечатляло — художнику удалось придать рисунку ощущение грандиозности и величины.
— Вот эти проёмы и есть вход в подземный лабиринт. — продолжал царь. — Я купил рисунок и описание у одного заезжего финикийца, который, в свою очередь, привёз их из Персии, где купил на базаре за бесценок.
— А ты уверен, что это здесь? — спросила Маргит, удивляясь про себя способности Соломона к откровенному авантюризму: взять и затеять дальний переход из-за какой-то старой бумаги.
— Уверен. — отвечал царь.
— И как же ты собираешься искать этот вход? — дознавалась она, оглядывая уходящие в вечерние тени горы. — Ведь тебе придётся со своими людьми обойти все эти вершины! На это уйдёт год!
— Не думаю. — засмеялся царь. — Я полечу на воздушном корабле и буду обозревать окрестности с высоты.
Она не верила своим ушам: он снова заговорил про воздушный корабль — что это значит?! Или это снова шутка?
Во время возвращения обратно ко дворцу Маргит приставала к царю, требуя немедленно рассказать про таинственный корабль, которого взять было негде — разве что он где-то тут припрятан.
— Женщина, прекрати. — с удивительным терпением отвечал Соломон на все её домогательства.
Вернувшись во дворец, Маргит увидела, что здесь многое преобразилось — за время их прогулки с царём, слуги вымели мусор из помещений, прилегающих к спальне, а в спальне отмыли пол, под слоем грязи на котором проявились прекрасные мраморные мозаики. На холодный камень набросили ковры. Монументальное королевское ложе тоже отчистили от загрязнений, положили на него множество меховых одеял и парчовых покрывал и сумели как-то установить полог. В комнате с занавешенными от ночного холода окнами стояли медные треноги с курильницами и жаровнями. Тут же поставили два раскладных стула возле столика с едой. Всё было приготовлено к вечерней трапезе и сну.
«Прекрасные слуги у Соломона. — подумала Маргит, — и дворец прекрасный.»
Ей рисовались в уме чудесные картины: как можно поселиться здесь, перевезти сюда все необходимые вещи из её дворца. Как можно обустроить этот уголок и оживить его царским присутствием. Здесь снова будут жить люди, и снова будет кипеть жизнь. Здесь замечательные условия для земледелия, здесь есть вода — не то, что её плотина, которую надо подлатывать в конце сухого сезона всякий раз, когда вода из неё уйдет.
Она обнаружила, что замечательные слуги Соломона, которых она считала неприветливыми из-за их молчаливости и угрюмости, постарались даже в соседней комнатке устроить ей что-то вроде алькова. Тут стало чисто, были постелены ковры, перенесены её сундуки, стоял столик с зеркалом и маленький пуфик. Тут стояла оловянная бадья, полная горячей воды!
Когда она появилась из-за полога, повешенного над дверью, в лёгком одеянии для сна, то самым своим счастливым видом вызвала на лице царя светлую улыбку. Это была ночь полного согласия.
«Чего ещё я желаю от судьбы? Я получила всё полной мерой. Кажется, лучше уже ничего не будет. Нельзя ждать от жизни слишком много — так не бывает. Как бы ни решил он, каков ни был бы исход — всё лучшее уже было. Когда я увижу, что он пресыщен мной, я тихо уйду, чтобы сохранить в сердце эти лучшие мгновения. Не он меня покинет, а я его, потому что вечным счастье не бывает.»
