Журнал «Если» - «Если», 2011 № 07
«Придется? Интересно, что она имела в виду», — задумался Джейк, но переспрашивать не стал. Они вошли в дом через черный ход и попали в небольшую комнатку, где был накрыт ланч.
Луэллен пригласила его за стол, и Джейк сделал слабую попытку протестовать.
— Не глупите, — качнула головой женщина. — Время подкрепиться, ланч на столе, так зачем убегать от такой заманчивой сделки? Сэндвичи с ветчиной и сыром, но если вы не любите мясное, можете взять просто с сыром, как наша Синди.
— Мясо — гадость, — сообщила Синди. — Вы пишете рассказы?
— Статьи о людях, — ответил он. Девочка казалась разочарованной. — Но когда-нибудь мне бы хотелось написать настоящий рассказ о твоем дяде Бобе.
— А разве вы не для этого приехали? — спросила Луэллен.
Он начал было объяснять, какие статьи пишет, но передумал и пожал плечами:
— К сожалению, я не могу воздать должное Бобу, Лео и вам на том мизерном кусочке, который мне обычно отводят. Запись, которую вы дали мне послушать, просто потрясающая. Спасибо вам.
Луэллен кивнула:
— Я так и думала, что вам понравится.
Бет ковыряла вилкой салат, но ела очень мало и в разговоре не участвовала. Она могла бы набрать достаточно денег для уплаты налогов, размышляла она, но придется выскрести все запасы до самого дна, включая кредитные карты. Банковский счет Синди трогать нельзя ни в коем случае — от этого зависит ее будущее образование. Родители Бет всегда дают Синди деньги на день рождения, на Рождество, и большая их часть ложится на этот счет. Бет и Дэниел работали в группе защитников окружающей среды в «Зеленой Америке», платили там очень мало, и женщина знала, что ее родители не станут помогать ей с затратами на новую собственность. Они не простили ее за то, что она вышла замуж за нью-йоркского адвоката-еврея, особенно потому, что он зарабатывал очень немного. Она подозревала, что семья возрадовалась, когда Дэниел получил тяжелую травму в походе. После трех сложных операций он умер. Страховка оказалась недостаточной, и даже теперь, четыре года спустя, она продолжала оплачивать медицинские счета. Она была свободна и могла выйти замуж за подходящего приличного человека, как намекала ей мать, — такого, кто подойдет семье и друзьям. Она закусила губу, подняла глаза и поймала пристальный взгляд Джейка Манфреда.
— Я помогу Луэллен убраться на кухне, — сказала она ему, — а потом, если у вас есть еще вопросы про дядю Боба, мы примемся за них.
— Согласен, — кивнул молодой человек. — Я тоже вам помогу.
Несколько минут спустя они вышли посидеть и поговорить под дубом.
— Это чудесное местечко, — снова отметил Джейк. — Столько цветов! Кто все это устроил?
— Когда умер Лео, — после небольшой паузы начала рассказ Бет, — мы с мужем и Синди, конечно, приехали. Пока Дэниел помогал дяде Бобу составлять завещание, я кое-что здесь посадила. Это было четыре года назад.
Завещание было необходимо, она пришла к такому выводу, когда ее мать заявила: семья не допустит, чтобы пепел Боба Ренджера был развеян около останков «этого черномазого извращенца». Ему устроят благопристойную панихиду и похоронят в фамильном склепе на кладбище, где погребены его отец и мать.
Еще одно воспоминание вспыхнуло в голове Бет. В то посещение, после смерти Лео, они с Луэллен сидели на кухне, когда услышали звуки фортепиано. Дядя Боб находился в гостиной, Дэниел уехал в мемфисский офис, и в доме больше не было никого, кроме Синди. Бет встревоженно взглянула на Луэллен, заваривавшую кофе, и обе женщины замерли. Бет подошла к двери в цокольный этаж и спустилась на несколько ступенек: вполне достаточно, чтобы увидеть Синди, которая сидела за роялем и подбирала мелодию.
— Синди! Перестань! Немедленно прекрати! — крикнула она.
Сосредоточенное выражение не сразу сошло с лица девочки. Она на минутку отвлеклась, чтобы поднять взгляд и осознать приказ. С явной неохотой она соскользнула со скамейки, пересекла зал и стала подниматься по ступенькам.
Бет подвинулась, чтобы дать дочери пройти, и плотно закрыла дверь.
— Синди, тебе никто не позволял спускаться вниз и играть без разрешения. И ты это прекрасно знаешь.
— Он мне разрешил, — ответила Синди.
— Кто разрешил?
— Дядя Лео, — ответила девочка и мимо матери посмотрела на дядю Боба, который тоже вышел в прихожую. — Он сказал, что все будет в порядке, — пояснила она.
— Так и есть, — ответил дядя Боб. — Синди, ты можешь играть на рояле, когда захочешь.
Бет почувствовала озноб и страх, она переживала за дочь, но почти в ту же секунду с облегчением решила, что, скорее всего, у Синди непредсказуемо разыгралось ее богатое воображение. Однако взглянув на дядю Боба, снова встревожилась.
— Если Лео сказал, что можно, и я подтвердил то же самое, значит, так оно и есть, — рассудительно произнес дядя Боб, совсем не так, как он обычно разговаривал с Синди. — Ты, милая, играла его любимую песню.
Бет не могла назвать композицию, которую наигрывала ее дочь. Она звучала, будто девочка слушала музыку и подбирала ноты, чтобы аккомпанировать. Когда она спросила Луэллен, знает ли певица эту мелодию, та покачала головой.
— Милая, — сказала она в тот день. — Боб и Лео творили музыку еще до того, как я с ними познакомилась. Должно быть, это одна из их ранних песен. — Помолчав, она добавила: — Боб говорил мне как-то раз, что хотел бы играть в салоне некую музыку, которой он не слышал никогда и нигде, кроме как в своей голове. Он называл ее «другая музыка».
— Вы всегда были близки с двоюродным дедушкой? — спросил Джейк, возвращая ее из тревожных воспоминаний.
— Нет. Мы с ним впервые встретились шесть лет назад, но после этого частенько его навещали.
Из широких стеклянных дверей доносились начальные такты «Прощай, пташка, прощай». Играли медленно.
— Луэллен учит Синди песням, которые исполняла их группа, — улыбнулась Бет. — Она играет на гитаре и поет, Синди выучивает один кусок, и они переходят к следующему.
— Ваша дочь — большой талант, — признал Джейк.
Бет кивнула. Потом, к своему собственному удивлению, она рассказала ему о последних днях дяди Боба и его смерти.
— Как-то раз в пятницу Синди вернулась из школы домой ужасно расстроенная. Она сказала, что нам срочно надо поехать к дяде Бобу. Дескать, мы обязаны. Он стал болезненным, но его состояние было не критическим. Луэллен не звонила и никак не давала знать. Я попыталась выяснить что-либо у нее по телефону, но она ничего не сказала, и в пятницу вечером мы приехали. В субботу и воскресенье они с Луэллен играли разные старые песни. Они оставили дверь в нижний зал открытой, чтобы дядя Боб мог слышать. Ему это очень нравилось. В понедельник я пошла на кухню, чтобы подогреть ему суп. Луэллен с Синди играли «Лунную реку», одну из его любимых песен. Вы ее знаете?
