Сергей Щепетов - Прайд Саблезуба
Погода была прекрасной – наверное, на Руси именно такую пору называют «бабьим летом». Правда, там всем хорошо известно, чем она кончится, а что будет здесь, можно лишь предполагать. Судя по характеру растительности, вряд ли раньше здесь были долгие суровые зимы, однако теперь этот мир изменился. Пока же было красиво: подобное пестроцветье листьев дубов, кленов, буков, осин и берез Семен раньше наблюдал лишь в городских парках.
Только ему было не до красот природы. Он сделал свою ставку в безнадежной игре, он не надеялся на выигрыш, но не желал отказываться. Его заплечный мешок был набит тугими кульками из обрывков шкур, вывернутых мехом внутрь. А еще там были короткие трубки из высохших полых стеблей какого-то растения, трут, камни для добывания огня и килограмма полтора очищенных орехов и мучнистых корешков какой-то осоки.
Он рассчитывал подкрепиться зернами травы, растущей за дарпиром, но оказалось, что поле за ним изрядно вытоптано, а большинство колосьев срезано или сорвано. Впрочем, осталось их довольно много, но выяснилось, что вышелушить даже спелые зерна из оболочек руками почти невозможно. Семен последними словами обругал неолит и решил не тратить на это время.
Он долго стоял на знакомом перевале возле символических пестика и ступки. Такое впечатление, что жатва в долине была в самом разгаре: среди желтой травы здесь и там виднелись группы людей, которые еле заметно передвигались. «Колоски рвут или, может быть, срезают серпами с кремневыми вкладышами. Но почему так поздно? Здесь что, другой сорт растет? Или какая-нибудь особая семенная делянка? Работают, кстати, не те, кто ходит в леопардовых шкурах, а жители тростниковых хижин. Может быть, это рабы? Неспроста же именно их скармливали леопардам. С одной стороны, в школе мы учили, что рабство возникло вместе с прибавочным продуктом, когда появился хоть какой-то смысл в эксплуатации чужого труда. А с другой стороны, рабы были, кажется, и в охотничьих племенах вроде индейских, а какой там прибавочный продукт?! Придется все-таки брать языка, иначе можно таких дров наломать… Впрочем, дрова будут в любом случае».
Эти двое, видно, припозднились и теперь спешили засветло добраться до лагеря паломников возле храмового комплекса. Жрец-хранитель Таарилон немилосердно подгонял слугу, изнывающего под грузом еды и подарков. Однако в этот день демоны ночи вышли на охоту раньше времени. Один из них возник на тропе и с грозным ревом взмахнул палкой. Слуга бросил корзину и, завывая от ужаса, помчался обратно. Таарилон знал, что от демонов убежать нельзя. Поэтому он опустился на колени, склонил голову и, перебирая амулеты, начал шептать охранительные заклинания. Демон опустил палку и некоторое время прислушивался. Это были хорошие, сильные заклинания, но жрец так и не понял, подействовали они или нет: демон не растерзал его в клочья, но и не сгинул в свою тьму. Наоборот, он приблизился, схватил Таарилона за ворот халата и поставил на ноги. Потом он показал на корзину и что-то повелительно сказал. «Неужели он хочет, чтобы я нес это?! Впрочем, лучше быть униженным, но живым, чем гордым, но мертвым». И жрец поднял тяжелую, плотно увязанную корзину, стал пристраивать ее за спиной так, как это делал обычно слуга. Ему никогда не приходилось делать этого раньше – широкие ремни врезались в пухлые плечи, а жесткий плетеный бок уперся в позвоночник. Но Таарилон сохранил мужество и вопросительно взглянул на демона.
– Туда иди! – сказал на непонятном языке демон и показал в сторону от тропы. – И побыстрее, а то палкой огребешь!
Если бы Таарилон мог предвидеть, что идти под грузом придется так долго и так быстро, он предпочел бы умереть сразу. Он и теперь захотел умереть, но демон все не убивал его – пинал в зад, под ребра и злобно рычал. Когда жрец упал в третий раз, он попросил смерти, но демон больно ударил его, забрал корзину и велел идти вперед. Таарилон подумал, что это и есть те самые мучения, которым подвергают людей демоны, – зачем же еще нужно идти по земле, да еще и тащить корзину?! А идти пришлось долго – до самой темноты.
Кроме каких-то пестрых циновок, в корзине обнаружились два продолговатых каменных изделия, на ощупь похожих на наконечники для копий или кинжалы без рукояток. Тщательность упаковки говорила о том, что ценность они представляют немалую. Еще там был большой кусок жареного мяса и четыре вяленых рыбины. На еду демон набросился с жадностью. У Таарилона даже возникла надежда, что демон насытится и не станет пить его кровь – по крайней мере, сейчас. Правда, владыка ночи был очень большим, а Таарилон был жрецом и не питал иллюзий по поводу свирепости подобных существ. И мучения начались. Они длились почти всю ночь, но были совсем не такими, как рассказывали когда-то наставники.
Демон начал говорить, задавать вопросы и требовать ответов. К ужасу своему, Таарилон вскоре почувствовал, что понимает его. Он прекрасно знал, что нельзя разговаривать с владыками ночи, и попытался шептать заклинания. Но демон вновь не испугался: он больно ударил ладонью по затылку своего пленника и схватил за ухо. Ухо, конечно, мелочь, но без него нельзя оставаться жрецом, и Таарилон начал отвечать на вопросы. Это длилось очень долго, но демон временами прекращал пытку, тер руками голову и стонал, словно ему самому было больно. Таарилон понимал, что положение его безнадежно, и лишь одно его радовало: демона не интересовали великие тайны святилищ, он спрашивал лишь о том, что и так все знают.
Малоизвестный культ богини-дарительницы за один год стал самым популярным среди окрестных племен. Все предсказания жриц сбылись – и плохие, и добрые. Зимние бедствия были ужасны – такого не помнят и старики. Зато сколь бурным оказалось весеннее возрождение! Правда, началось оно не раньше, чем умерли почти все жрецы, колдуны и шаманы, боровшиеся за свою власть и пытавшиеся спорить. Что ж, богиня, рождающая леопарда, добра и жестока в равной мере. Нет, раньше народ не собирался на осенний праздник Смерти и Возрождения, но пророчества жриц вновь сбудутся – никто больше не сомневается в этом. С неба спустятся невиданные птицы… И никто не уйдет обделенным – все уверовавшие вкусят плоть богини, все станут причастными новой жизни… Принесшие ценные дары получат волшебное Зерно Жизни…
«Ну, конечно, – скрипел зубами Семен, – я же читал, что культурные сорта злаков стихийной селекцией не вывести и за десятки тысяч лет. Они откуда-то взялись готовенькие. А та сволочь утверждала, что они не оказывают технической помощи туземцам! Да все эти земледельческие культы угасли бы, едва возникнув, или вообще не сформировались бы, имей люди дело с лишь дикими сортами – они же не идиоты. Кроме того, похоже, тут будут еще и представление устраивать – с полетами в небо. Вот только непонятно, когда все это должно произойти. Якобы в ближайшие дни: народ соберется (точнее, уже собрался – этот опоздавший) и будет ждать. Точнее, уже ждет. Есть ли у жриц какие-нибудь священные предметы? Конечно! Сколько угодно! Один другого священнее!..»
