Дэвид Герролд - День проклятья
Говорят, вы задолжали кое-кому обед с омарами, и вам не позволят так легко отделаться. Кроме того, вы помогли кое-что выяснить. Теперь мы знаем, что даже при самых тяжелых отравлениях состояние обратимо. Если удалось спасти вас – можно вытащить любого. Мы уже начали готовиться.
– Умф.
Я поднял руку, останавливая Флетч.
– Вы поправитесь, – успокоила она. – Худшее позади.
Я сжал ее руку.
– М-мф?
– С полковником Тирелли тоже все в порядке. – Дмк?
– И с Дьюком тоже. Он лежит в палате интенсивной терапии в стабильном состоянии под постоянным наблюдением. Лейтенант, вы можете гордиться собой.
– Мп.
– Вам надо поспать, – сказала Флетчер. – Сейчас я снова подключу вас к искусственной поддержке. Так вам будет легче.
Она дотронулась до клавиши на аппарате, и я опять вырубился.
В. Почему хторране никогда не пьют соду?
О. Потому что у них не бывает изжоги.
33 ЛЕЧАЩИЙ ВРАЧ
Я бы относился к врачам намного лучше, если бы их работа не называлась «пользованием больного».
Соломон КраткийК следующему визиту доктора Флетчер я чувствовал себя гораздо лучше. Первым делом она посмотрела на дисплей. Здесь, наверное, принято делать это автоматически.
– Ну и как мое состояние? – поинтересовался я.
– Прекрасно. Заявляю это с полной ответственностью, потому что я – ваш лечащий врач. Только президент и кинозвезды получают лучшее лечение. – Она накрыла ладонью мою руку. – Дело в том, что весь медицинский персонал научного отдела срочно перебросили на помощь здешним врачам. Но я все равно не бросила бы вас.
Ваш случай интересен не столько с медицинской, сколько с научной точки зрения.
– Потому что я больше других надышался пыли?
– И поэтому тоже, – уклончиво ответила Флетчер и многозначительно замолчала.
После секундной растерянности до меня все-таки дошло.
– Значит, есть другая причина?
– А вы сами не помните? Я покачал головой.
– У меня были странные красные галлюцинации. От какой гадости?
– Герромицин. Флетчер снова замолчала.
Я потрогал грудь: прохладная и сухая кожа, может быть, слегка шершавая, но в остальном абсолютно нормальная. Я больше не ощущал вкус пальцев…
– Шерсть?
– У вас поросло ею все тело. На самом деле это мелкие организмы. Для червей они симбионты, а для человека – паразиты. В научном отделе их называют иглами. К настоящему времени описано двадцать три подвида.
– В прошлый раз вы говорили, что мех червей – их нервные окончания.
– По сути, так и есть. В этом заключается симбиоти-ческая функция игл. Они буравят червя, пока не наталкиваются на нервное сплетение, а потом начинают расти, свешиваясь хвостом наружу из тела хозяина. Очень действенная адаптация.
Без игл червь – просто огромный мерзкий слизняк.
Я не смог представить себе голого червя.
– Вот почему вы испытывали такие странные ощущения, – добавила Флетчер. – Вы стали живой подушечкой для булавок. Пыль содержит вещество, привлекающее паразитов и стимулирующее их рост. Прекрасная идея с герромицином! Очень эффективный препарат. Жаль только, вы не догадались сами принять его, тогда было бы намного легче. Впрочем, все уже позади.
– Спасибо, – хрипло пробормотал я.
Требовалось время, чтобы осознать все до конца. Шерсть хторранина!
– Вам страшно повезло, – продолжала Флетчер. – Пыль – самая безобидная, насколько это вообще возможно, форма хторранской жизни. Ожидаемый уровень смертности не более трек тысяч.
– Вы расстроены?
– Не совсем. Ваш случай обернулся очень интересным исследованием. Я узнала о хторранской экологии гораздо больше, чем ожидала. Хотя, да, мне не терпится вернуться к своим червям.
– Червям? Во множественном числе? Она кивнула:
– Мы получили еще пару живых экземпляров.
– Вы еще не сажали их вместе?
– Они в одном бункере. Почему вы спросили?
– Часто они – как бы поточнее сказать, – обвивают друг друга, словно занимаются любовью, Флетчер удивленно посмотрела на меня.
– Откуда вам известно? Мы держим их вместе всего несколько дней, и эксперимент пока засекречен.
– Я наблюдал это в естественных условиях. Разве вы не видели наши видеозаписи?
Она удивленно подняла бровь. – Когда?
– Ладно, виноват. Так вот, мы тоже видели, как сцепились черви, когда прибыл дирижабль. Они словно обезумели. Я решил, что они нападают друг на друга, но это было что-то другое. Они пришли в себя и выглядели смущенными, но мне некогда было думать, что происходит.
– М-м, – протянула Флетчер. Похоже, она что-то решала.
– Я хочу взглянуть на ваших червей, – попросил я. Она кивнула.
– А я хочу посмотреть видеозаписи. Как только вас переведут на амбулаторный режим, договорились? Я все устрою. – Она встала, собираясь уйти. – Если вам надоест валяться в постели – в шкафу есть кресло на колесах. Только позовите сестру, чтобы она помогла. Стыдиться тут нечего.
– Спасибо. В какой палате полковник Тирелли?
– Она выписалась на прошлой неделе. Но на верхнем этаже лежит капитан Андерсон, вы можете навестить его в любое время. – Она спохватилась: – Ой, почта. Вас ждет целая куча посланий. Пожалуйста, прочтите самые срочные. Да, кажется, ваша мать хотела навестить вас.
И Флетчер вышла.
Немного полежав, я вызвал сиделку, с ее помощью принял ванну, побрился и, взгромоздившись в инвалидное кресло, без особых приключений добрался до двенадцатого этажа.
Дьюк все еще лежал в кислородной палатке. Он напоминал зажаренную тушу с техасского барбекю. Я не мог на него смотреть, но и отвести глаза тоже не мог.
Его лицо раздулось, веки покрылись волдырями, черная кожа сходила лохмотьями, руки мокли и гнили заживо. От него исходил тяжелый запах.
Я едва сдержался, чтобы не убежать в панике. Живые так не чыглядят и так не пахнут. Но я не знал, как перевести кресло на задний ход, да и в голове зазвенело: «Трус! Трус!» Я собрался с силами – и остался.
Объехав койку, я взял дисплей. Дьюка подключили к системе искусственного жизнеобеспечения. К счастью, он был без сознания – я не знал, что ему сказать.
Сомневаюсь, что смог бы разговаривать с ним сейчас. Монстр из фильма ужасов. Я не мог отождествить этот страшный кусок мяса с человеком, которого так хорошо знал.
Даже если он выживет, жизнь его кончена. Я это точно знал.
Нахлынули воспоминания. Дьюк научил меня почти всему, что должен знать офицер.
В двух словах: будь уверенным.
«Это легко проверить, – говорил он. – Можешь ли ты дать голову на отсечение?
Если однозначно не скажешь «да», – значит, по-прежнему не уверен.
