Камилла Агаева - Граница Света
— Спрашивай, — она пожала плечами.
— Какие у тебя отношения с Голдфилдом?
— Это допрос? — Лилиан усмехнулась.
— Нет, — Садри покачал головой. — Я просто спрашиваю.
— В таком случае, это мое личное дело. А почему тебя это так интересует?
— Ты внесла за него залог, чтобы вытащить из тюрьмы.
— Гарри — мой коллега. Я имею право помочь ему.
— Дело не только в залоге, — Рино помрачнел.
— Тогда в чем?
— Я дал своим сотрудникам указание следить за Голдфилдом, — признался он. — Сегодня они сообщили мне, что он был в Центральном Парке, с тобой. Я приехал туда и… Я видел, как вы целовались.
Тревис молча слушала.
— Лилиан, этот человек не принесет тебя счастья! — не выдержал Садри. — Да и тюрьма по нему плачет…
— Гарри ни в чем не виноват, — твердо возразила она.
— Интересно, кого ты хочешь в этом убедить? — уже спокойным тоном произнес он. — Ты ведь не хуже меня, знаешь, что Голдфилд — преступник.
— Откуда тебе известно, о чем я знаю, а о чем нет?
— Лилиан, я бы не говорил тебе всего этого, если бы не желал тебе добра.
— Пожалуйста, позволь мне самой разобраться со своей личной жизнью.
В это время официант принес их коктейли, и им пришлось прервать свой разговор.
— Этот Голдфилд — не совсем нормальный, — снова заговорил Садри, когда их уже не мог никто услышать. — И вообще, от всего этого дела веет какой-то мистикой.
— Какой мистикой? — Лилиан перевела на него взгляд.
— Как бы тебе это объяснить? С самого начала название вируса, «Гефестион 13», показалось мне очень странным. Я навел кое-какие справки на этого… Гефестиона.
— И что?
— Знаешь, кто такой был этот самый Гефестион?
— Знаю, — Тревис со вздохом кивнула.
— Так вот, а ты знаешь, что я видел твоего Гарри в Метрополитен Музее? Он стоял перед статуей Александра Македонского и держал скульптуру за руку!
— Гарри интересуется историей…
— Лилиан, умоляю, какая история! Этот парень — псих! У него есть один дружок, ученый. Однажды мы с моим помощником слышали их разговор на улице.
— Ты подслушиваешь чужие разговоры?! — с напускной возмущенностью спросила она.
— Это было необходимо в интересах расследования, — попытался оправдаться Рино.
— А-а, — потянула она. — Теперь это так называется. Ну, хорошо, и о чем же Гарри разговаривал со своим дружком?
Она нарочно сделала ударение на последнем слове.
— Его дружок устроил ему что-то вроде сцены ревности.
— Правда? — Лилиан не удержалась и прыснула от смеха. — Извини, — она постаралась подавить улыбку.
— Он сказал Голдфилду одну интересную фразу, — продолжал Садри. — «Ты все делаешь только ради одной цели, чтобы вернуться и быть с ним». Что бы это могло значить?
— По-твоему, это сцена ревности? Рино, ты меня поражаешь!
— Возможно, и не нет, но все равно очень странно.
— Ты просто очень хочешь засадить Гарри в тюрьму…
— Лилиан, он действительно виновен!
— У тебя нет доказательств.
— Есть.
— Добытые незаконным путем.
— Лилиан…
— Рино, уже поздно. Я хочу вернуться домой и лечь спать, — Тревис попыталась встать.
— Пожалуйста, подожди, — Садри взял ее за руку. — Я ведь даже не успел сказать тебе самого главного.
Она молча опустилась обратно на свой стул.
— Я слушаю.
— Дело еще и в том, что… — он сделал паузу — Дело в том, что ты мне очень дорога. Ты… ты очень красивая, — его пальцы сжали ее ладонь. — Сначала я думал, что это всего лишь симпатия. Но когда сегодня я увидел тебя в объятиях Голдфилда, я понял, что мое чувство намного серьезнее, чем просто увлечение.
Тревис молча слушала.
— Лилиан, мне кажется, я люблю тебя, — признался он наконец.
— Кажется? — тихо переспросила она.
— Нет, не кажется, — он покачал головой. — Я уверен.
— Рино, я… — она попыталась освободить руку, но он не отпустил ее. — Я не знаю, что сказать…
— Просто скажи, что я значу для тебя.
В ответ Тревис свободной рукой взяла свой бокал с коктейлем и сделала большой глоток.
— Я никогда не думала о тебе, — искренне призналась она.
— Значит, я тебе безразличен, — заключил Садри. — Что ж, я не буду докучать тебе своим чувством или торопить тебя. Я просто хотел, чтобы ты знала.
Лилиан машинально кивнула и снова потянулась за коктейлем.
— Кстати, я хотел рассказать тебе еще кое о чем, — снова заговорил агент, отпуская ее ладонь и прилагая все усилия, чтобы не подать виду, насколько тяжело ему было узнать о ее равнодушии по отношению к нему.
— Правда? — проговорила она.
— Да. Дело в том, что каким-то мистическим образом дело «Гефестиона 13» стало делом, касающимся моей семьи.
— То есть как? — Тревис едва не подавилась напитком.
— Я рассказывал тебе о том, что я иранец по происхождению?
— Нет, — Лилиан почувствовала, как у нее в подсознании зажегся красный сигнал тревоги.
— Я представитель пятого поколения иранских эмигрантов, — продолжал рассказывать Садри. — Мой пра-пра-прадед с семьей приехал жить в Америку много лет назад.
— И что? — Лилиан напряженно слушала.
— Когда я наводил справки на Гефестиона, я вдруг вспомнил, что мой род тоже имеет какое-то отношение к Александру Македонскому.
— Правда? — она застыла на месте.
— Да. Ты наверно сейчас будешь надо мной смеяться, но я заказал одной фирме составить мою родословную, вычислить от кого я происхожу. И знаешь, каким оказался результат?
— Нет, — Тревис покачала головой.
— Основоположниками моего рода были какой-то персидский сатрап и одна из дочерей бактрийского князя Оксиарта, родная сестра Роксаны, жены Александра Великого.
— Ты серьезно?
— Абсолютно. Я могу показать тебе письмо из фирмы.
— Не стоит, я верю, — проговорила Лилиан. — Это невероятно!
— Согласен. Учитывая, какие отношения были у Роксаны и Гефестиона…
— Не продолжай, — она перебила его. — Это безумие!
— Ты права, — он кивнул. — Это полное безумие.
Тревис допила свой коктейль и поставила стакан на стол. Она хотела что-то сказать, но неожиданно раздавшийся звонок мобильного телефона в ее сумке заставил ее вздрогнуть от неожиданности.
— Извини, — она достала сотовый и к своему ужасу увидела имя Гарри на дисплее.
Сделав глубокий вздох, она приложила трубку к уху.
— Алло.
— Привет, — до нее донесся мягкий приглушенный голос Голдфилда. — Я тебя не разбудил? Мне не спалось, и я захотел услышать твой голос.
— Привет. Нет, ты меня не разбудил.
