Филип Пулман - Тень Полярной звезды (Салли Локхарт - 2)
Спотыкаясь как слепой, Макиннон зашагал дальше, подгоняемый Джимом. В конце дорожки поджидавший их со стремянкой Гарольд, рабочий сцены, протянул руку, чтобы помочь волшебнику. Макиннон крепко вцепился в нее обеими руками.
- Все в порядке, - пробурчал Гарольд. - Я вас держу, сэр. Во-во, а теперь беритесь-ка за это...
Он притянул руки Макиннона к стремянке.
- Нет! Вверх ни за что! С меня хватит! Я не могу... не в состоянии...
- Заткнитесь, - сказал Джим, услышав, что внизу какая-то суматоха. Он глянул вниз через перила, но увидел лишь раскачивающийся занавес и канаты. Слушайте...
Голоса снизу становились все громче, хотя разобрать слова они не могли.
- У нас фора всего в две минуты, прежде чем они сообразят, как подняться сюда. Поддержи-ка его, Гарольд.
Джим взлетел на стремянку, вытянув руку повыше, нашарил в темноте небольшое оконце в пыльной кирпичной стене. Открыв его, он опять соскользнул вниз и подтолкнул Макиннона к стремянке. Честно говоря, задачка была довольно рискованная; помост оканчивался на некотором расстоянии от стены, лестница перекрывала его, но, чтобы дотянуться до окна, нужно было оторвать от нее руки, в темноте нашарить проем и уцепиться за него. Если же сорвешься... Но тут снизу послышался топот. Кто-то взбирался по первой лестнице.
- Вперед, - сказал Джим. - Не стойте там, оплакивая себя. Живо вперед и вылезайте вон в то окно. Ну, пошевеливайтесь!
Макиннон услышал шум внизу и поставил ногу на перекладину стремянки.
- Спасибо, Гарольд, - сказал Джим. - Хочешь еще одну подсказку? Бель Карниваль на гандикапе принца Уэльского.
- Бель Карниваль, э? Надеюсь, мне повезет больше, чем давеча, проворчал Гарольд, крепко держа стремянку.
Джим с другой стороны ухватился за лестницу, поддерживая дрожавшего как осиновый лист Макиннона.
- Вперед, скорее же, черт возьми!
Макиннон, с трудом переставляя ноги, стал подниматься по стремянке. Джим, поторапливая, поднимался следом, почти вплотную. Когда они были уже наверху, Джим почувствовал, что Макиннон оседает назад, не в силах двигаться дальше, и прошипел ему в ухо:
- Они уже близко! Теперь они знают, где мы! Пять здоровенных парней с ножами и свинчатками! А теперь тянитесь вверх, пока не нащупаете окошко, и вылезайте через него. Оттуда до соседней крыши вниз меньше метра, это же совсем рядом. Ну, обеими руками... так, так, давайте!.. а теперь - бросок!
Ноги Макиннона оторвались от стремянки и задергались в воздухе, едва не отправив Джима к праотцам; однако секундой позже отчаянно вихлявшиеся ноги исчезли из виду, и Джим понял, что Макиннон пролез в окно.
- Все в порядке, Гарольд? - негромко спросил он. - Ну, я полез.
- Поторапливайся! - послышался снизу хриплый шепот.
Джим, прижавшись к стене, искал руками окно, нащупал подоконник и подтянулся. Еще секунда - и он уже почти протиснулся наружу. Спрыгнув на плоскую, крытую свинцом, холодную и мокрую крышу, он оказался, наконец, под открытым небом.
Макиннон был рядом, в полуобморочном состоянии.
Джим осторожно встал и сделал несколько шагов в сторону. Они оказались в небольшом желобе для стока воды между стеной театра, шагах в семи от края крыши, и покатой, с трехгранными выступами, крышей уксусной фабрики. Ряды этих трехгранников, напоминавших морские волны, нарисованные ребенком, протянулись метров на двадцать; мокрые от дождя, они поблескивали под тусклым светом низко нависшего неба.
- Ну, что, теперь лучше? - спросил Джим.
- Угу. Эта высота, знаете...
- А что, собственно, происходит? Кто они, эти парни?
- Того коротышку зовут Уиндлсхэм. Это сложная история... Тут замешано убийство.
У него был жуткий вид: известково-белое лицо с подведенными черным глазами и ртом, черный плащ, белая манишка: он выглядел обесцвеченным и потусторонним. Джим пристально смотрел на него.
- Убийство? - переспросил он. - Чье убийство?
- Сможем мы отсюда спуститься? - спросил Макиннон.
Джим потер подбородок.
- На том конце крыши есть пожарная лестница, - сказал он. - Только не слишком шумите, там у них старикан один внутри, сторожит банки с маринадами.
Он взбежал по наклонной плоскости первой секции и бесшумно перепрыгнул на другую. Каждый трехгранник был полутора метров в высоту и скользкий от недавно прошедшего дождя; Макиннон то и дело скользил и дважды упал, пока они добрались наконец до пожарной лестницы.
"Чего ради я все это делаю?" - думал Джим, помогая Макиннону встать и каждый раз поражаясь его хрупкости. Макиннон весил не больше ребенка. Но что он там бормотал об убийстве? Маг был вне себя от страха, и не только из боязни высоты.
Узкая железная пожарная лестница крепилась болтами на стене фабрики. К счастью, стена эта выходила во двор, где было темно, и внутри фабрики с этой стороны все было спокойно. Весь трясясь и потея, умирая от страха, Макиннон все-таки перебросил себя через край крыши, нащупал ногой первую перекладину и медленно, крепко зажмурившись, повернувшись к лестнице спиной, спустился вниз. Джим, спустившийся первым, взял его за руку.
- Бренди, - выговорил Макиннон невнятно.
- Не будьте хлюпиком, - сказал Джим. - В таком виде вы не можете зайти в паб - вы не продержитесь там и пяти минут. Где вы живете?
- Челси. Оукли-стрит.
- Деньги при вас есть?
- Ни пенни. О господи...
- Все в порядке, поедете со мной. Я отвезу вас туда, где вы сможете переодеться и выпить, там и поговорим об этом дельце с убийством. Первоклассная шутка, ничего не скажешь...
Макиннон, потерявший всякую волю и даже способность удивляться, никак не реагировал на то, что этот молодой зеленоглазый рабочий сцены в грубой одежде вывел его на улицу, подозвал кеб и с самым уверенным видом, какой только можно вообразить, приказал ехать в Блумсбери.
Глава третья
Фотографы
Джим расплатился с извозчиком на Бёртон-стрит, неподалеку от Британского музея, где расположилось несколько четырехэтажных магазинов и жилых домов, и, пока Макиннон нервно озирался вокруг, отпер дверь опрятного магазина с двойной витриной, на стекле которой значилось: ГАРЛАНД И ЛОКХАРТ. ФОТОГРАФИЯ. Он провел Макиннона через темное помещение магазина в заднюю комнату, теплую и ярко освещенную.
Обстановка комнаты представляла собой странное сочетание лаборатории, кухни и запущенной, но уютной гостиной. Вдоль одной стены протянулась широкая полка, уставленная химикатами, в углу пристроилась раковина, потрепанные кресло и софа стояли по другую сторону почерневшей кухонной плиты. В воздухе стоял густой едкий дым.
Дым исходил в основном из короткой глиняной трубки, которую курил один из двух мужчин, находившихся в комнате. Это был высокий, крепко скроенный человек лет шестидесяти с жесткими седыми волосами и такого же цвета бородой. Когда вошел Джим, он поднял голову от стола.
