Андрэ Нортон - Рассвет в 2250 году
Люра дала ему знать, что они последний раз обедали довольно давно и она намерена позаботиться о пополнении их продовольственных запасов. Она пересекла нечеткую границу древних полей с мрачной целеустремленностью в каждом движении, с кошачьей грацией. Из-под ног у нее выпорхнула куропатка, и повсюду бегали кролики, но она с пренебрежением отворачивалась от такой мелкой дичи, устремившись дальше, к склону, поросшему деревьями, почти настоящим лесом. Форс изрядно отстал от нее. На полпути она остановилась. Кончик ее хвоста затрепетал, меж зубов ее на мгновение показался красный язык. Затем она снова исчезла, растаяв в высокой траве, столь же бесшумно и без усилий, словно была всего лишь мимолетным ветерком. Форс шагнул назад, в тень высокого дерева. Это была охота Люры, и он не должен был вмешиваться. Он осмотрел колышущуюся траву Кажется, это была какая-то зерновая культура, еще не совсем созревшая, потому что у нее только что сформировался колос Небо было голубое, с плывущими по нему небольшими белыми облаками, словно их никогда не рвали буйные ветры, хотя у ног его лежала ветка, сорванная и сломанная вчерашней бурей Хриплый рев вывел его из полудремы. Он застыл с луком в руках Затем последовал пронзительный визг, это был боевой клич Люры. Форс побежал на звук вверх по склону. Но осторожность охотника удерживала его в зоне укрытий, какие ему удавалось найти в поле, так что он опрометчиво не выскочил на поле боя. Люра взяла-таки крупную дичь! Он уловил блики солнечного света на ее рыжевато-коричневом меху, когда она отпрыгнула от неподвижного красно-коричневого тела как раз вовремя, чтобы избежать нападения огромного зверя. Дикая корова! И Люра задрала ее теленка! Стрела Форса взвилась в воздух. Корова снова взревела от боли и вскинула свою рогатую голову Она, спотыкаясь, побежала к телу своего теленка, храпя в бешеной ярости. Затем на ее широких ноздрях выступила алая пена, и она, споткнувшись, упала на колени и свалилась набок. Над зарослями густой травы мгновенно появилась округлая голова Люры, она выскочила к своей добыче. Форс вышел из-за деревьев, за которыми он укрывался. Будь это в его власти, он бы эхом откликнулся на довольное мурлыканье Люры. Стрела его вошла точно в цель. Жалко, что приходилось бросать все это мясо. Тут его было достаточно, чтобы неделю кормить три семьи в Айри. Он с сожалением пнул корову носком ноги, прежде чем начать свежевать теленка. Он мог, конечно, попытаться завялить мясо, но не был уверен в своем умении и все равно не смог бы унести его с собой. Поэтому он начал заниматься приготовлением того, что смог бы захватить с собой на следующие дни, пока всласть попировавшая Люра спала под кустом, время от времени вздрагивая, сгоняя собравшихся на ней мух. На ночь они разбили лагерь через два поля от места охоты, в углу у старой стены. Кучи битого камня превратили ее в убежище, которое можно было защитить, если в этом вдруг возникла бы нужда. Но никто из них не спал по-настоящему. Свежее мясо, оставленное ими позади, привлекло ночных хищников. Раздался визг, потом другой, по-видимому, издаваемый дикими родичами Люры, и она рыкнула в ответ. Затем, перед самым рассветом, раздался лающий вскрик, который Форс был не в состоянии идентифицировать, как ни сведущ он был в лесных науках. Но Люра, услышав его, зафыркала от ненависти, шерсть у нее на спине встала дыбом.
Рано утром Форс двинулся в путь, пробираясь по открытым полям, следуя показаниям своего компаса. Сегодня он не искал никакого укрытия и не был так осторожен. В этих заброшенных полях он не видел никакой угрозы. Что это там, в Айри, так много говорили об опасностях, подстерегающих человека в Ближних Землях? Конечно, человеку надо было держаться подальше от «голубых» районов, где даже после всех этих прошедших лет радиация по-прежнему была убийственной. И всегда надо было опасаться Чудищ — разве Лэнгдон погиб не от их рук? Но, насколько знали Звездные Люди, эти кошмарные твари жили в развалинах древних городов, и в открытой местности их нечего было опасаться. Наверняка эти поля так же безопасны для человека, как и горные леса, окружающие Айри. Он сделал небольшой поворот и неожиданно увидел зрелище, заставившее его онеметь. Здесь была дорога — но какая! Раскрошенная бетонная полоса была раза в четыре шире любой, когда-либо виденной им. На самом деле это были две дороги с полоской земли между ними, две гладкие дороги, идущие от горизонта к горизонту. Но примерно в двухстах ярдах от того места, где он стоял, разинув рот, дорога была перекрыта грудой ржавого металла. Барьер из разбитых машин заполнял ее от кювета до кювета. Форс медленно приблизился к завалу. В этой чудовищной путанице было что-то запретное — даже при всем том, что он знал, что она простояла так, наверное, уже лет двести. Из травы перед завалом выпрыгнули черные кузнечики, и пробежала по бетонному полю мышь. Он обогнул груду разбитых машин. Они, должно быть, ехали по дороге колонной, когда смерть неожиданно нанесла по ним удар. Она нанесла удар так, что некоторые из машин врезались в другие или превратились в кучу бессмысленных обломков. Другие машины стояли в отдалении, словно умирающие водители сумели остановить их в безопасном месте, прежде чем умереть. Форс попытался определить контуры машин и сравнить с тем, что он видел на древних фотографиях. Вот… это, конечно, был «танк», одна из движущихся бронированных крепостей Древних. Его пушка все еще вызывающе целилась в небо. Он стал считать: два, четыре, пять… а потом сдался. Колонна машин перед гибелью растянулась почти на милю. Форс пробирался рядом с ней по пояс в траве, росшей по краям дороги. Он испытывал странное отвращение при мысли о том, чтобы подойти к мертвым машинам, и не испытывал никакого желания прикоснуться к мертвым кускам ржавого металла. Тут и там он видел машины, движущиеся при помощи атомной энергии и казавшиеся почти нетронутыми. Но они тоже были мертвы. Все они умерли ужасной смертью. Он испытывал странное чувство гадливости даже от того, что находился поблизости от них. Из движущихся крепостей торчали пушки, которые были все еще подняты и готовы к стрельбе, и там были люди, сотни людей. Он мог видеть их белые кости, перемешанные с ржавым металлом и пылью, нанесенной за много лет ветрами и штормами… Пушки и люди — куда все это двигалось, когда наступил конец? И какой был конец? Тут не было ни одного кратера, которые, как говорили ему, должны были находиться в тех местах, куда упали бомбы — были просто разбитые машины и люди, словно смерть пришла как туман или ветер Пушки и люди на марше — может быть, они собирались отразить нападение вторгшихся захватчиков? Драгоценная книга записей радиограмм раз или два говорила о захватчиках, пришедших с неба — врагах, которые нанесли удар с невероятной быстротой. Но, должно быть, в свою очередь, что-то случилось с этими захватчиками — иначе почему эта земля не стала их собственностью? Ответа на этот вопрос он, вероятно, никогда не получит.
