Мэттью Мэтер - КиберШторм
— Забить подвал доверху запасами на случай конца света?
Он улыбнулся и засунул кусочек жирной печени в рот.
Я покачал головой.
— Ты на самом деле веришь, что мир обречён?
Чак рукой вытер губы от жира.
— А ты на самом деле веришь, что нет?
— Люди постоянно говорят о конце света, но его как не было, так и нет. Общество достигло невиданных прежде высот.
— Скажи об этом жителям острова Пасхи и индейцам Анасази.
— Они жили в изоляции.
— Ладно, а римляне? А мы на этой голубой песчинке не в изоляции, по-твоему, живём?
Я взял креветку и начал её очищать.
— Я почитал про виртуальный мир, как ты и советовал, — сказал Чак, — и ты прав.
Я пожалел о своих словах.
— По сравнению с тем, что происходит сегодня, — заговорщически прошептал Чак, — Холодная война кажется веком доверия и взаимопонимания.
— Ты драматизируешь.
— На протяжении всей человеческой истории страны были ограничены в том, как и на кого они могут повлиять — физическими границами. Угадай, что всё изменило?
— Интернет? — предположил я. Креветка взорвалась во рту великолепным сочетанием каджунских специй и масла. О, как же здорово.
— Мимо. Космос. С момента запуска «Спутника» в пятьдесят седьмом, орбита Земли стала полем деятельности военных, откуда они могли собирать информацию и демонстрировать силу по всему миру.
— И при чём здесь киберпространство?
— Оно дало военным ещё больший простор для деятельности и для достижения всё тех же целей: сбор информации и влияние на события в любой точке земного шара.
Я на секунду задумался.
Чак набил рот жирной картошкой.
— К тому же космос — тоже уже часть киберпространства, — улыбнулся он.
— О чем ты?
— Большинство космических систем работает через Интернет. Для нас то, что находится в космосе, кажется очень далёким, но в киберпространстве разницы нет.
— А в чем же разница?
— В том, что если ты хочешь попасть в космос, понадобится огромная сумма денег, а чтобы попасть в киберпространство — всего лишь ноутбук.
Переходя от креветок к картошке, я потянулся к куску фуа-гра.
— Значит, это тебя так обеспокоило?
Он покачал головой.
— Меня беспокоят заложенные в нашу энергосистему логические бомбы,[11] о которых ты говорил. Китай хотел, чтобы мы их нашли — они хотели показать, на что они способны. Иначе мы бы никогда их не обнаружили.
— Хочешь сказать, что ни ЦРУ, ни АНБ, ни прочие агентства из трёх букв, которые ты так яро ненавидишь, никогда не обнаружили бы эти «бомбы»? — скептически спросил я.
Он покачал головой.
— Люди представляют себе кибервойну, словно какую-то видеоигру: всё пройдёт чисто, без сучка, без задоринки, но всё будет иначе.
— И как же?
— В восемьдесят втором ЦРУ заложило логическую бомбу, которая взорвала трубопровод в Сибири — сила взрыва была около трех килотонн — всё равно, что небольшой ядерный заряд. Все, что потребовалось сделать ЦРУ — это изменить код в системе канадской компании, которая контролировала трубопровод, и произошло это уже больше тридцати лет назад. Подумай, что они могут сотворить сейчас.
— Ну, это ещё не конец света.
— Новое кибероружие массового поражения, которое они разрабатывают, никогда и никем не проверялось, — продолжил Чак, теперь уже без улыбки. — Про ядерное оружие, по крайней мере, известно, что его действие ужасающе: вспомни Хиросиму, Бикини[12] — но, когда дело доходит до кибермира, никто не знает, какой урон это оружие может нанести. И сильные мира сего радостно внедряют свои маленькие киберподарочки в инфраструктуру друг другу — мир обвешан этими смертельными игрушками, словно рождественская ёлка.
— Ты, в самом деле думаешь, что всё так плохо?
— А ты знаешь, что, когда во время Манхэттенского проекта впервые была взорвана атомная бомба, проводившие испытания физики делали ставки, воспламенится ли атмосфера?
Я покачал головой.
— Они знали, что в пятидесяти процентах случаев могут уничтожить всю жизнь на планете, но все равно не свернули со своего пути. Да, мой друг, планы правительства не изменились. Оно не имеет ни малейшего понятия, что это новое оружие, которое сейчас создаётся, может натворить.
— То есть, ты хочешь сказать, что если все полетит к чертям, бежать уже будет некуда? — возразил я. — Если случится катастрофа, ты, в самом деле хочешь присутствовать при этом, сражаться за жизнь и смотреть, как все умирают? Я бы предпочел быстрый и безболезненный конец.
— Ты непростительно небрежен. — Чак бросил взгляд на лежащего на диване Люка. — Разве ты не бросишь на борьбу всё, что у тебя есть, не станешь сражаться до последнего вздоха, чтобы защитить его?
Я взглянул на Люка. Чак был прав. Я медленно кивнул, признав его правоту.
— Ты слишком убеждён в том, что прогресс постоянно движется вперёд, — объявил Чак. — За всю историю с того момента, как мы впервые подняли палку, мы потеряли больше технологий, чем создали. Время от времени общество разворачивается и начинает двигаться назад.
— Уверен, ты можешь привести какие-нибудь примеры. — Бессмысленно было пытаться заткнуть его, когда он так разошёлся.
— В Помпеях археологи обнаружили водопроводы, более совершенные, чем те, что мы используем сегодня. — Чак выудил из груды картошки ещё один блестящий кусок фуа-гра. — А технологии, с помощью которых построили пирамиды, до сих пор считаются утраченными.
— Что, теперь речь пойдёт о древних пришельцах?
— Я серьезно. Когда в тысяча четыреста пятом году адмирал Чжэн отозвал свой флот из Сучжоу, его корабли имели размеры современных авианосцев, а на них размещались почти тридцать тысяч солдат.
— В самом деле?
— Посмотри в Интернете, — сказал он. — Чжэн установил первые контакты с индейцами Западного побережья за сотни лет до того, как к ним в гости в компании Сакагавеи пожаловали Льюис и Кларк.[13] Китайцы курили с орегонскими вождями трубку мира на кораблях, больше современных крейсеров, веками раньше «открытия» Америки Колумбом. А знаешь, какого размера была знаменитая «Нинья» Колумба?[14]
Я пожал плечами.
— Пятнадцать метров, и на ней было от силы пятьдесят человек.
— Разве у Колумба было не три корабля?
— Какая разница — до того, как мы смогли отплыть из Европы в этих маленьких калошах, Китай уже плавал по всему свету на военных кораблях размером с авианосец и тридцатью тысячами солдат на борту.
К этому времени мы уже закончили есть.
— Так о чём мы говорили? Я потерял нить.
— О том, что иногда общество начинает скатываться назад, а что касается Китая — мне кажется, мы обманываем самих себя.
— Они — не враги?
— Мы смотрим на происходящее с неправильной перспективы, — объяснил он. — Мы возводим их в ранг своих врагов, но, по большей части, мы делаем это потому, что нам нужен враг. Они не пытаются захватить власть над миром. Это никогда не было их целью, даже когда они были невообразимо сильнее нас.
— То есть, ты говоришь, что был неправ насчет киберугрозы?
— Нет, но…
Чак взялся за еще одну креветку.
— Но что?
— Возможно, мы не замечаем настоящего врага.
— И что же это за враг, мой дорогой разоблачитель заговоров? — спросил я, закатывая глаза, в ожидании услышать очередную речь о ЦРУ или АНБ.
Чак закончил чистить креветку и указал ею на меня.
— Страх. Страх — вот наш настоящий враг, — глубокомысленно произнёс он, подняв глаза к потолку. Мгновение спустя он добавил: — Страх и невежество.
Я рассмеялся.
— Сколько у тебя запасов — хочешь сказать, ты сам не боишься?
— Я не боюсь, — медленно сказал он, отвёл взгляд от потолка и посмотрел мне прямо в глаза.
— Я готовлюсь.
День 1 — 23 декабря
— Осталось два дня до Рождества, не пора ли угомониться?
Лорен посмотрела на меня и передернула плечами.
— Мне нужно быть на этой встрече. Ричард чуть ли не из кожи вон вылез, чтобы добиться для меня возможности поговорить с этим парнем.
Дверь в спальню была закрыта, но из лежащей на кухонном столе радио-няни раздался визг Люка, и Лорен замолчала. Она протянула руку и, нажав на кнопку, оборвала звук рации точно так же, как в течение последнего месяца обрывала меня.
Я вскинул руки вверх.
— Ну, раз встречу устроил Ричард, то, конечно, оставь свою семью еще на один день.
— Не заводись, — сердито ответила она, качая головой. — По крайней мере, Ричард пытается мне помочь.
Закрыв глаза и глубоко вздохнув, я стал считать про себя до десяти. До Рождества оставалось совсем немного, не стоит обострять отношения. Лорен встала и уставилась на меня, я провел рукой по волосам.
