Роджер Желязны - Этот бессмертный
— Все переговоры велись по телефону и почтой, — повторил он. — И я говорю вам совершенно искренне: я не имею представления, где она сейчас. Она просто сказала, что уезжает, и просила продать дом, а деньги поместить на ее счет в банке. Я согласился обо всем позаботиться и передал дом в «Солнечный Сион». — Он посмотрел в сторону, а затем снова на меня. — В общем, она действительно оставила у меня письмо для лица, которое должно обратиться ко мне. Но это не вы. Если же указанное лицо не обратится ко мне вообще, то по истечении тридцати дней я должен буду отправить ему это письмо почтой.
— Могу ли я узнать, сэр, кому оно адресовано?
— К сожалению, сэр, это личное дело клиента.
— Включите телефон, — сказал я, — и наберите 73737373 — это в Гленкое. Соединитесь с Домеником Малисти, управляющим «Нашего Объединения» на этой планете. Назовите себя, скажите ему «Бе-бе, черная овечка» и попросите установить личность Лоуренса Джона Коппера.
Андре дю Буа сделал все, как было велено, и, когда он выключил телефон, он встал и прошел к небольшому, вделанному в стену сейфу, достал оттуда конверт и вручил его мне. Конверт был запечатан, и на его лицевой стороне имелась надпись, напечатанная на машинке: «Фрэнсису Сандау». Мне пришлось сдерживать чувства, пока я рассматривал три предмета, лежавшие в конверте. Там была новая фотография Кати, на несколько изменившемся фоне, фотография Рут, чуть постаревшей и погрузневшей, но все еще привлекательной, и записка.
Записка была написана по-пейански. В приветствии указывалось мое имя и далее следовал условный знак, которым в священных текстах обозначался Шимбо: Громотворец. Подписано послание было именем «Грин Грин» (это имя представляет собой игру слов. «Трин» по-английски — «зеленый». Имя должно читаться как «Зеленый Зеленый». Смысл всего это станет ясен позднее) в сопровождении знака Белиона, который к двадцати семи существовавшим именам не относился.
Я был сбит с толку. Лишь очень немногим были известны личности Имяносящих, а Белион — бог огня, живущий в недрах. По традиции он был врагом Шимбо. Он и Шимбо рубили друг друга почем зря в периодах между воскресениями.
Я внимательно прочитал записку. В ней говорилось:
«Ищи своих женщин на Острове Мертвых. Боджис, Данго, Шендон и карлик тоже ждут».
Дома, на Вольной, я оставил объемные фото Боджиса, Данго, Шендона, Пика, леди Карли (ее тоже можно было причислить к «моим женщинам») и Кати, все шесть фотографий, которые я получил. И вот теперь они захватили еще и Рут.
Кто они?
Я не мог припомнить имени Грин Грин, как ни старался, но что такое Остров Мертвых, конечно, знал.
— Благодарю вас. Андре.
— Что-то не так, мистер Сандау?
— Да. Но я все улажу. Не волнуйтесь, это вас не касается. И забудьте мое имя.
— Уже забыл, мистер Коппер.
— До свидания.
— До свидания.
…Я направился в дом на улице Нуаж. Прошелся по комнатам, нашел спальню Рут и внимательно осмотрел ее. Вся обстановка полностью оставалась на местах. Одежда Рут тоже была в шкафах и ящиках, включая разного рода мелкие личные вещи, которые люди не оставляют в старых жилищах, если меняют адрес. Было забавно и странно бродить по дому, который уже не был таким, как раньше, и то тут, то там натыкаться на знакомые предметы — старинные часы, разрисованную ширму, инкрустированный портсигар, — это напоминало мне о жизни, которая перетасовывает вещи некогда значимые для вас, среди предметов вечно чужих, тем самым уничтожая их особое тонкое очарование, остающееся лишь в нашей памяти о прошлом времени и месте, а потом и это очарование умирает, продырявленное фактом встречи с ним. И возникшие чувства снова исчезают, как и воображаемая картина в вашем сознании. По крайней мере, именно это я чувствовал, пока отыскивал какой-то след, намек на то, что могло здесь произойти. Час проходил за часом, и одна за другой все вещи в доме прошли сквозь сито моего пристального внимания, и тогда мысль, осознанная мною в конторе адвоката, все то, что не покидало меня по пути с Вольной и еще раньше, с того дня, когда я получил первое письмо с фотографией, эта мысль завершила круг обращения: из мозга в чрево — обратно в мозг.
Я присел и закурил сигарету. Фотографию Рут делали в этой комнате, но на фоне голубого неба и скал, как на остальных снимках. Я тщательно обыскал комнату, но ничего не нашел. Никакого намека на насилие, ни единого намека на личность моего врага. Эти слова я сказал вслух — «Моего врага» — первые слова, которые я произнес после слов «до свидания», с которыми я покинул седоволосого, внезапно оказавшимся любезным адвокатом, и слова эти отозвались странным эхом в пустом доме-аквариуме — «Моего врага».
Теперь все стало ясно. Я был на прицеле. Почему — этого я пока не мог сказать наверняка. Самый простой ответ — меня хотят прикончить. Если бы я только мог знать, кто из моих многочисленных врагов стоит за всем — решать было бы гораздо легче. Я постарался припомнить каждую деталь и тщательно взвесить выбор моим противником места встречи — нашего поля битвы. Я вспомнил о посетившем меня сне, где я видел это место.
Если кто-то хотел нанести мне вред, то глупо было с его стороны заманивать меня именно сюда, если только он что-то знал о той силе, которую я получу, едва ступлю на землю созданного мною мира. Но если я вернусь на Иллирию, то найду там союзников во всем, потому что много столетий тому назад именно я пустил эту планету вращаться по ее орбите, и именно там находился Остров Мертвых, мой Остров Мертвых…
…И я вернусь туда. Я это знал. Рут, а может быть, Кати… Они нуждались в моем возвращении в необычный Эдем, некогда сотворенный моими руками. Рут и Кати… Два образа, которые мне не хотелось бы помещать рядом, но другого выхода не было. Раньше они не существовали для меня одновременно, и этот новый тандем мне совсем не нравился. Да, я отправляюсь туда, и тот, кто сотворил для меня ловушку, горько пожалеет об этом, но жалеть будет недолго, потому что сам останется на Острове Мертвых. Навсегда.
Я раздавил сигарету, запер розовые ворота замка и возвратился в «Спектр». Мне вдруг захотелось поесть.
Я переоделся к ужину и спустился в холл. Там я приметил приличного вида ресторанчик, но он, как назло, как раз закрылся. Поэтому у стола регистрации я навел справки о приятном местечке, где бы в этот час смог поужинать.
— Поезжайте в Башню Барта у Залива, — простонал ночной портье, подавляя зевок. — Они не закрывают до самой ночи. У вас еще есть несколько часов.
Я узнал у него, как туда проехать, покинул отель и уладил таким образом одно дело, касающееся верескового корня. «Смехотворно» — это слово при данных обстоятельствах имеет больше смысла, чем слово «странно», но ведь все мы живем под сенью Большого Дерева, не так ли?
