Роджер Желязны - Правь Амбером
— Вот на эти карты наложены чары, — сказала она. — Эти две вызывают у тебя симпатию к нему. Вот эта заставляет доверять ему. Эта — прощать его. Насчет пятой я точно не уверена, что именно она делает… кажется, заставляет, когда его действия выглядят сомнительно, толковать сомнения в его пользу.
— Ничего не понимаю… Зачем ему потребовалось меня зачаровывать?
— Да затем, — сказала Фреда, глядя мне в глаза, — что он предал тебя и пытался убить.
— Я уверен, что у него были какие-то веские причины поступать именно так, как он поступил, — упрямо произнес я. — Эйбер не стал бы так обходиться со мной. Должно быть, Лорд Зон его вынудил.
Фреда покачала головой. Потом протянула руку и коснулась большим пальцем моего лба.
— Зри ясно, — сказала она. — Приди в себя.
Комната качнулась и поплыла. Я моргнул и ухватился за подлокотники кресла.
С моих глаз словно бы спала пелена, и я впервые увидел Эйбера отчетливо, без прикрас. Мелкие махинации… предательства… ложь. Он предал короля Утора, а потом оставил меня там на верную смерть. Правда обрушилась на меня, подобно удару.
— Оберон! — позвала Фреда.
— Я убью его, как только увижу, — мрачно отозвался я. — Просто поверить не могу, что он наложил на меня чары. Каким же дураком я был!
— Вовсе и не дураком… — пробормотала Фреда. — Ты должен понять Эйбера. Он вырос во Владениях Хаоса, где предательство — это образ жизни. И он хорошо его усвоил.
Я покачал головой:
— Я никогда не смогу его простить.
— Ты и не должен, — сказала Фреда. Потом, помолчав, добавила: — И все-таки… ты уверен, что это был именно он?
— Что ты имеешь в виду?
— Мы уже столкнулись по меньшей мере с двумя двойниками — твоим и отца. Совершенно не исключено, что это был двойник Эйбера. Кто-то, работающий на Лорда Зона.
— Нет. — Я покачал головой. — Я знаю своего брата. Это был Эйбер, сомнений быть не может.
Фреда печально покачала головой, прикусила губу и отвернулась.
— Выяснение мотивов, которые им двигали, я предоставляю тебе, — сказал я. — Я же если увижу его еще, то просто убью. Хотя мне вовсе этого не хочется, черт подери!
Наши взгляды встретились. Я прочел в глазах Фреды ледяную решимость.
— Я разберусь, — пообещала она. — Поверь мне: если это действительно сделал Эйбер, он об этом пожалеет.
Тут в коридоре раздались громкие шаги. Я оглянулся на дверь. Отец? И действительно, в комнату влетел именно он, раскрасневшийся и тяжело дышащий. Должно быть, он бежал всю дорогу. Я никогда еще не видел его таким встревоженным.
— Фреда! — воскликнул он. Он кинулся к ней и схватил ее за руки. — Они сказали, что тебя ранили.
— Да нет, я просто очень устала. — Она похлопала по дивану рядом с собой. — Садись, па. Оберон должен кое-что тебе рассказать. Это очень важно.
Отец уселся, и я налил ему красного вина. И еще раз рассказал о том, что произошло после нашего прибытия в лагерь короля Утора. Воспоминания о предательстве Эйбера всякий раз причиняли мне боль.
Отец нахмурился,
— Я никогда не доверял этому мальчишке, — пробормотал он. — От него с самого детства были одни неприятности. Давно надо было с ним разобраться.
— Ну, теперь уже поздно, — сухо отозвался я. — Вопрос в другом: что теперь делать? Король Утор мертв. Свейвилл прочно утвердился на троне. Эйбер предал нас и сбежал. Нам нужен новый план. Есть какие-нибудь идеи?
— Выпить, — сказал отец. — Отпраздновать случившееся.
— Отпраздновать?! Да ведь все рухнуло!
— Чепуха! Все могло быть гораздо хуже, — возразил отец.
— Куда же хуже? — не поверил я.
— Свейвилл мог наброситься на нас прямо сейчас. А так ему понадобятся месяцы, если не годы, чтобы упрочить свою власть над Хаосом.
— Наша оборона крепнет с каждым днем, Оберон, — добавила Фреда. — Сейчас время работает на нас.
Я покачал головой.
— При том, как течет время в Амбере и как — в Хаосе, у Свейвилла его больше, чем у нас. Если ему потребуется год, чтобы утвердить свою победу, для нас это будет всего месяц. Я не стану ждать его нападения. Это ошибка.
— Фреда права, мальчик мой, — сказал отец. — Таков нынче баланс сил во вселенной. И чем дольше он будет длиться, тем труднее его будет поколебать. Король Утор это чувствовал. Потому он так и стремился заключить с нами сделку. И Свейвилл это тоже почувствует, если ты дашь ему время. — Он хохотнул. — В конце концов, оба они — всего лишь пешки в более крупной игре. Энтропия сохранит Путь.
Баланс сил? Энтропия? Пешки? Я вздохнул и покачал головой. Очередная мания. Ладно, отец может болтать сколько хочет, но я-то знаю правду.
Нам здорово не повезло.
— Так что займись этой игрой, мальчик мой, — сказал отец. Он встал и хлопнул меня по плечу. А потом, посмеиваясь каким-то своим мыслям и прихватив свой кубок с вином, он выплыл в коридор и направился к себе в мастерскую.
— Он свихнулся, — сказал я Фреде. — Окончательно свихнулся!
— Возможно, он — единственный, кто еще сохранил рассудок, — возразила она, приподняв тонкие брови. Потом взяла свою чашку. — Будь хорошим мальчиком, налей мне еще чаю. Похоже, нам предстоит долгая ночь.
30
Со времени нашего провального похода на соединение с силами короля Утора прошло два дня. Коннеру удалось вернуться, сохранив большую часть войск, хотя ему пришлось на протяжении нескольких миль вести арьергардные бои. Мы потеряли всего четыре сотни кейолдарцев. За эти дни мы так ничего и не узнали об Эйбере. Фреда неоднократно пыталась связаться с ним через Карту. Пока Эйбер считал, что я нахожусь под влиянием его чар, еще сохранялась вероятность, что нам удастся убедить его вернуться.
— А у тебя нет в Хаосе кого-нибудь, с кем можно было бы связаться и узнать новости? — спросил я у Фреды во время завтрака. — Мне бы хотелось знать, что там происходит. Думаю, это может оказаться очень полезным.
— Кто-нибудь в Хаосе?.. — Фреда ненадолго задумалась. — Возможно…
Она подняла руки и достала откуда-то при помощи Логруса небольшой белый ящичек. Я никогда прежде его не видел. Он был вырезан из цельного куска кости или слоновьего бивня, и его бока и крышка были покрыты тонкой резьбой, изображающей странных рогатых животных. Откинув крышку — та была закреплена на петлях, — Фреда извлекла из ящичка его содержимое: колоду, состоящую примерно из тридцати Карт.
Я подался вперед, наблюдая со смесью интереса и отвращения, как она перебирает Карты. Я никогда раньше не видел эту колоду. На Картах были нарисованы люди — и существа, которые могли когда-то быть людьми, — в различных позах. Женщины с клыками и желтовато-зеленой чешуей вместо кожи… мужчины с рогами, или с волчьими головами, или с усиками, как у насекомых… какой-то болотно-зеленого цвета желеобразный шар с десятками бегающих глазок… и прочие, выглядевшие настолько странно и ужасно, что меня лишь передергивало. Это больше походило на выставку уродов, чем на фамильные портреты. Однако же Фреда с любовью улыбалась каждому из них.
