Евгений Прошкин - Твоя половина мира
“Беги, Тили...”
Элен кинула пирожок в урну и пошла прочь. Тиль придержал курсанта и сунул пистолет ему в кобуру. Шок от композитной пули превратил полицейского в манекен — безвольный, бессловесный, безопасный. Он тихонько съезжал по стене и лишь таращился на Тиля.
“К тебе идут. И это не практиканты”.
“Да, да...”
Через левое крыло к эскалатору приближались трое в бронежилетах и черных матовых шлемах. До торговых автоматов им оставалось метров пятьдесят, но Тиля они пока не видели. Еще секунда, и люди начнут собираться: полицейский на полу, любопытно.
“Жалко тебе его?”
“Ну и что?”
“А он бы тебя застрелил. Если б ты дал ему такую возможность. Застрелил бы и гордился этим всю жизнь”.
“Сопляк же...”
Тиль выпрямился и, не глядя по сторонам, встал на эскалатор. Один из патрульных приметил в углу оживление и ускорил шаг.
“Через восемь секунд он объявит тревогу. Если будешь стоять, как пень, наверх приедешь через двенадцать. И это только третий уровень. Чтобы выйти, надо попасть хотя бы на второй”.
Тиль схватил за плечо мужчину с коробками и, оттолкнувшись, бросился вперед. Коробки с грохотом заскакали вниз. Преодолев несколько ступеней, он уперся в группу туристов.
— С дороги! С дороги!!! — Тиль начал их распихивать, заранее зная, что времени на этом не выиграет: людям некуда было деться, и они лишь топтались на месте, растерянно и возмущенно.
Патрульный задрал голову и что-то бросил в терминал. По балконам спешно собирались полицейские.
“Не спи!”
Тиль вскочил на балюстраду и, подпрыгнув, уцепился за перила встречного эскалатора. Резиновый поручень потащил его влево-вверх — когда Тиль подтянулся, под ним уже было метров пять пустоты. Едва он перевалился через борт, как лестница остановилась. Кто-то, не удержавшись, толкнул в спину соседа, и по эскалатору прошла волна падений. Тиль упорно пробивался вверх, ступая по спинам, по чьим-то затылкам и шеям, сворачивая подошвами носы, пропечатывая на лбах грязные узоры. Вокруг визжали и требовали полицию, хотя нужды в этом не было — спецпатрули уже заняли все уровни. Тиль споткнулся и увяз в каких-то свертках.
— Уважаемые посетители! — разнеслось по залу. — Просим вас покинуть здание торгового центра. Эскалаторы не работают, пользуйтесь лестницами. Соблюдайте спокойствие, вам ничто не угрожает.
Прилегающие улицы уже перекрыли, и на площади сели четыре вертолета “Аза”.
Покупателей выводили на поверхность, пестроту летней одежды вытеснял черный цвет тяжелого снаряжения. Даже полиции становилось все меньше — места за колоннами и парапетами занимал “Азъ”. Вскоре зал опустел, лишь два десятка человек на эскалаторе продолжали вжиматься в ребристые ступени.
Тиль почувствовал кожей пляшущие точки прицелов.
— Хаген! — прогремело сверху. — Вы знаете: ваша судьба решена трибуналом. Но то, что зависит от прокуратуры... и от меня лично... Хаген, гарантирую: вы получите комфортные условия содержания. Если не пострадают люди. Не усугубляйте свою вину, Хаген! Любой человек имеет право на снисхождение — и преступник и заложник. Проявите снисхождение сейчас, и вы сможете рассчитывать на него в будущем.
— В будущем, — пробормотал Тиль. — В каком таком будущем? Откуда оно у меня?
— Хаген, я повторяю!
Слова, пустые, как шарики, носились под стеклянным глобусом купола, отражались от стен и сотрясали витрины. Старший следователь проговаривал стандартный текст — возможно, с капелькой отсебятины. Ефимов заметно нервничал.
Тиль усмехнулся. Вот же тесен мир...
— Николай, я никого не держу! Ну, что разлеглись? — прошипел он под ноги. — Встали. По одному.
Люди торопливо поползли, половина — вниз, к третьему уровню, половина — вверх, ко второму.
— Николай, я всех отпускаю!
— Благодарю вас, Хаген, — ответил Ефимов. — Это гуманный и разумный поступок. Теперь, чтобы не подвергать себя лишнему риску, вы должны выйти сами. Здание полностью блокировано, ваши сообщники бессильны. Оставьте оружие на месте и поднимайтесь с поднятыми руками.
“У тебя был шанс. Ты им не воспользовался”.
“Кто-то предупредил фараонов. Слишком быстро они здесь оказались”.
“Система эвакуации старая, все выходы из резиденции давно известны. Надо было не дурить, а ехать на Киевское шоссе”.
“И попасть в лапы “Глобал”. Или “Юни”. Или еще какой-нибудь Компании”.
“У полиции те же лапы, Хаген. И для тебя они ничем не лучше”.
Этот голос принадлежал не Элен.
Тиль потряс головой и присел на ступеньку.
Голос не имел интонации и звучал не как вероятные реплики в вероятном будущем, а прямо сейчас — в мозгу. Ничего не видя и не слыша, Тиль сидел на эскалаторе и пытался вспомнить, когда он перестал общаться с Элен и начал слышать Демона.
— Хаген! Я считаю до десяти. Потом мы будем вынуждены открыть огонь. Один!.. Два!..
Тиль зажал уши, но голос от этого стал лишь отчетливей. Последняя доза дипэкзедрина давно перестала действовать, и Демон уже не вламывался к Тилю в сознание, он просто входил — легко и свободно.
— Три!.. Четыре!..
“вот такие альтернативы, Хаген. Поделиться своими способностями со страждущим человечеством или позволить нашпиговать себя пулями. Хотя... открою тебе тайну: стрелять на поражение они не будут. Только по ногам, и то в крайнем случае. Догадываешься, почему?”
Тиль догадывался. Альберт не раз говорил, что Президент Славянского Содружества заинтересован в исследованиях. Государство передаст его одной из Компаний — той, которая заплатит больше. Его продадут с аукциона, как антикварную люстру.
“Если бы тебя арестовали чуть западнее, все было бы иначе”.
“Но тебе было нужно, чтобы это произошло здесь. Провести два года в бегах и в итоге оказаться в Москве, в самом удобном для тебя месте...”
“Жизнь — это цепь случайностей. Заранее знать следствия — значит, выбирать причины. Победил тот, кто смог заглянуть дальше. Вот и все”.
— Пять!..
Тиль недоуменно посмотрел на свои ладони. “Цепь случайностей”... Это он уже слышал, совсем недавно.
“Слова репортера, — подсказал Демон. — На площади, перед вручением премии. Бедная сестрица... так обрадовалась миллиону, что проглядела даже собственную смерть”.
— Шесть!.. Семь!..
Тиль закусил губу. Элен проглядела свою смерть?.. Демон так считает?.. Не думать об этом! Не думать!
“Что тебе надо, Люгер?”
“Ты уже спрашивал”.
“Дашь людям таблетку и станешь богом? Посадишь их на новый наркотик под названием “узнай, что будет завтра”? И сделаешь их управляемыми — на многие годы вперед... Ты превратишь их в стадо. И будешь богом — для стада. Не для людей”.
