Арсений Суворов - Поверьте один раз (части 1 и 2)
- Извините! - обратился, замявшись, Хомут. Она повернула к нему лицо с радостным выражением лица, ожидая, вероятно, какого-либо простенького вопроса. - Я шел, увидел Вас и решил выразить свое восхищение невиданной красотой. - После великолепной тирады он успокоился. Она окинула его взглядом. Улыбка исчезла, сменившись удивлением.
- Спасибо, молодой человек. Я спешу на свидание.
- А я не могу надеяться на нашу более позднюю встречу?
- О, нет, - она рассмеялась. В ее смехе почудилось пренебрежение.
- Я что, некрасив? - Хомут начал злиться.
- Я этого не сказала... - Она оценивающе пробежала по нему взглядом и с характерной для красавиц безаппеляционностью изрекла:
- Но мы, очевидно, не пара, - и отвернувшись, пошла быстрым шагом, давая понять, что разговор окончен. "Сейчас она придет к своему парню. Моя первая любовь. И они там... - перед мысленным взором пробежал ряд эротических картин, переходящих во что-то более откровенное. Дыхание перехватило, и тело затрясло дрожью, но не от страха или тоски, а от впитывающейся извне первобытной энергии. "Посмотрим". Мозг просветлел и обрел холодную решительную рассудительность. "Все равно вытащат. Я много знаю".
- Стоять!
Звук, перерастающий в скрежет, и характерная для людей, привыкших повелевать, уверенность, а также что-то еще заставили ее повернуться. В первый момент она просто оглянулась. В следующий - одеревенела. Вместо простоватого тюфяка перед ней стоял приземистый злодей, со сверкающими глазами, приоткрытыми в оскале зубами. Из-под легкой куртки он медленно вынимал кинжал, переливающийся в угасающем солнце. Она чуть присела, обхватив голову двумя руками, исторгнув мгновенно потухший крик, и в миг, когда в ее глазах блеснуло острие клинка, вдруг понеслась мимо газона через дорогу.
Водителя грузовика чуть не хватил удар, когда прямо под колесами возникла девушка. Старая мысль - "женщины и дети на дороге непредсказуемы", - не всплыла у него в этот момент. Она исчезла раньше, чем он успел среагировать. "Слава богу". Облегчающая слабость волной откатила от сердца к ногам. Руки посетила дрожь. Но на этом приключения водителя не закончились: она была не одна! Бампер ударил - не отбросив тело. Обоюдоострое лезвие, с красными цифрами на рукоятке, даже не отразив солнечные лучи, вылетело из руки, затерявшись в кустах. Протектор тяжелого колеса наехал на черепную коробку. И в этот миг, а, возможно, на полмига раньше, откуда-то изнутри и одновременно снаружи раздался участливый вкрадчивый внутренний голос: "Пришло время платить". Кровь и всякие прочие наполнители взрывом понеслись в окружающее пространство, тормоза встали колом, но машины мгновенно не останавливаются, и грузовик заюлил, размазывая по асфальту то, что еще недавно было головой Хомута. Автомобиль, тормозя тремя колесами и скользя четвертым, наполовину развернулся и, создавая аварийную ситуацию, парализовал движение.
С обеих сторон дороги стал скапливаться сердобольный любопытствующий народ. Тяга к зрелищу, даже с душком, у населения неотвратима. И через некоторое время стало казаться, что в данном месте собрался весь город. Вскоре все и всё уже "знали". Правда, не похожих друг на друга версий было, как обычно, чуть меньше наблюдающих. И они с радостью делились с вновь прибывшими, которые, в свою очередь, с не меньшим энтузиазмом продолжали процесс. Спецмашины прибыли быстро, но голову, почему-то отделенную от шеи, найти так и не удалось. Бедный водитель, обреченно озираясь и тряся руками, словно его била жестокая лихорадка, был немедленно "взят" окружающими и милиционерами на страшные подозрения. Видавшие виды рабочие брюки, вылезшая из них рубашка, задубевшая от работы и непрерывных возлияний кожа, беспомощный взгляд вызывали у толпы чувство сострадания, и сквозь нестройные ряды псевдоочевидцев стало выясняться, что его, с тремя детьми, бросила жена, а они, горемыки, мал-мала меньше. И вот без отца остались. Те, что не смогли пробиться поближе, тут же переварив информацию, доверительно сообщали дальше, информация возвращалась обратно и уже было точно известно все: погибший - герой-отец, убитый счастливым любовником. Убийца сожаления уже не вызывал. В аккуратных колючих кустах, составляющих естественный забор газону, приготовился ржаветь хорошо сделанный нож.
XXXXV.
Александр проснулся и резко открыл глаза. Лунный свет пробивался сквозь неплотные шторы, неровно освещая стены. Он вспомнил, как они шли со Славой по мрачной аллее из переплетенного орешника. Он услышал эхо собственных шагов, отдающихся в ушах. Вот они уже втроем оказались среди кладбища. Серебрящиеся памятники и покосившиеся кресты вряд ли обрадовались нежданным гостям. Они пошли сквозь неровные ряды разнообразных оград и неогороженных могил. Вот он наступил на маленький, неухоженный, заросший травой холмик. Они обогнули кучу гниющих похоронных принадлежностей. Лунный свет, бросая на дорожку тени от оград и разнообразных памятников, рисовал перед ним сложные орнаменты. Александр посмотрел на стену. Стена повторяла в мельчайших подробностях тот дорожный рисунок. Мысли вновь унеслись к ночному походу. Вот он открывает калитку и заходит внутрь ограды. Крылья памятника осуждающе замерли во взмахе. Выпуклая фотография бросила печальный молящий взор с просьбой дать покой хоть ночью. За дверью или где-то рядом раздался нехарактерный звук. И Александру показалось, словно кости бывшего летчика зашевелились в гробу, разбуженные его воспоминаниями. Он тряхнул головой и в самом неосвещенном углу комнаты глаза различили аккуратный холмик с замерзшими анютиными глазками. Кресты на стенах обрисовались четче, и он даже рассмотрел местами звезды на памятниках некрещеных. Мысли вновь перенеслись на кладбище, вот он сел спиной к памятнику павшему. И почувствовал чей-то пристальный взгляд в спину. Горящие глаза Хомута и Славы лишь усиливали неприятное ощущение, и только потому, чтобы не показать свою слабость, он не обернулся назад. Тот, кто смотрел ему в спину, не отводил пристального взгляда. И этот, чего-то желающий взгляд давил все сильнее и сильнее. Именно тогда он почувствовал, как пот выступил на его висках, хотя было уже холодно. И не в силах больше выносить такую муку, он предложил обойти царство мертвых. "Слава остался там на всю ночь. А еще через несколько дней навсегда". Эта мысль вызвала непонятный прилив безотчетного страха. Александр явно услышал шаги. Он не мог сказать точно, откуда они доносились, но шаги раздавались в квартире. В его квартире! А ведь никого не было дома... Шаги медленно приближались. Лунный свет рисовал на стенах картины все яснее и яснее. Покосившиеся расступающиеся кресты, крылья на могилах летчиков, звезды на памятниках. Могильный холмик в анютиных глазках... Шаги становились все более и более уверенней. И Александр с ужасом понял, что еще чуть-чуть и кто-то откроет дверь за его головой. Он медленно убрал с себя одеяло и так же медленно встал. Потом подошел к двери и взялся за ручку. Шаги за дверью смолкли и он скорее чем-то в груди, нежели в мозгах, понял - С ТОЙ СТОРОНЫ ТОЖЕ ВЗЯЛИСЬ ЗА РУЧКУ. Кровь остановилась в жилах, и все тело сковала судорога. Волна страха ударила в грудь так сильно, что он отлетел назад. И уже в падении, разрывая сухожилия, он включил свет и рухнул на диван. Странные картины под действием искусственного света растворились. И Александр, приподнявшись, облокотился на спинку дивана. Сердце учащенно стучало, и страх не проходил. Он отчетливо понял: "ТО, ЧТО СТОЯЛО ЗА ДВЕРЬЮ, - НЕ УШЛО". Он подошел к столу и взял полупустой флакон со святой водой. Обрызгал свою кровать. В спальне родителей раздался звон оконного стекла. Словно в него попала случайная мелкая живность. На одеревеневших ногах он подошел к двери и открыл ее. За ней никого не было. Он плотно закрыл дверь и присел на диван. Затем встал и поставил уже пустой флакон на стол. Выключил свет и лег спать. Снов ему в эту ночь больше не снилось.
