Александр Лайк - Синий, как море
Альба осторожно взял жемчужину у меня из рук.
- Да, - неторопливо проговорил он, любуясь переливами голубоватого перламутра, серебристыми бликами и радужными ореолами, - да, встречал.
Я вдруг испугался, что сейчас он погрузится в прекрасные мечты, поддастся наваждению и не захочет возвращаться помыслами в этот грубый мир из мира хрупкой и нежной грезы. Но на Витязя было сложно повлиять. Он всего лишь снова затих, как бывало уже не раз. Он был доволен.
- Что это? - спросил я настойчиво.
Альба качнул жемчужину на ладони и сжал ее в кулаке. Призрачное сияние угасло.
- Бояться нечего, мой принц, - сказал он нараспев, чуть в нос. - Все очень хорошо. Лучше, чем можно было даже надеяться.
- Да что же это такое, боги мои?! - взорвался я. - Вы говорить вообще собираетесь?
- Это Жемчужина Странствий, - отрешенно сказал Альба. - Это могучий магический ключ, позволяющий своему властителю и его спутникам мгновенно оказаться в том месте, где они пожелают.
- Всегда и всюду, невзирая ни на что? - с восхищением прошептал я.
- К сожалению, только один раз. Но нам с вами этого хватит, принц. Надо снова собирать всех и решать заново, как действовать. Ведь теперь мы можем оказаться в Сапфире хоть через мгновение - когда будет угодно.
Я прямо-таки взвился.
- Значит, возвращаемся в Ранскурт, берем новый эскорт - и вперед?
Альба покачал головой.
- Не все так просто, как вам показалось, мой генерал. Зачем еще больше ослаблять ничтожный гарнизон Ранскурта? Ведь эскорт теперь нам не нужен, подумайте сами. Мы окажемся у ворот Сапфира мгновенно, никакая опасность на пути нам не грозит. Я полагаю, что напротив, мы можем отослать гвардейцев обратно. И уйти в прыжок прямо отсюда.
Я кивнул. Всплеск возбуждения уже уступил место взвешенной рассудительности. Действительно, зачем нам эскорт? Я ведь сам возражал против него. Хотя что бы мы делали сейчас, если б в первые мгновения атаки дьяволов ребята Даргиша не прикрыли бы нас грудью?
- Что нужно для прыжка, Витязь?
- Всего лишь отчетливо представлять себе, куда ты хочешь попасть. Вы, конечно же, не помните ни Сапфира, ни его окрестностей?
- Конечно, не помню.
- В таком случае, доверите ли вы мне совершить его? Я Сапфир помню очень неплохо.
Я вздохнул.
- О чем вы спрашиваете, Альба? Что со мной станется, если я не позволю помочь себе в том, с чем справиться не могу? Или перестану доверять друзьям?
- Я обязан спросить, - серьезно сказал Альба, - и обязан получить искренний ответ. Жемчужина по праву ваша, даже дважды ваша. Вы, принц, победитель ее предыдущего хозяина; и вы же нашли ее и приручили сейчас. Если я возьму жемчужину вопреки желанию хозяина - пусть даже потаенному, пусть даже неосознанному - прыжок не получится, а мы с вами можем сильно пострадать. Особенно я. Жемчужина выполнит мой приказ только в двух случаях - если потеряет вас или если вы по-настоящему захотите, чтобы ей воспользовался именно я.
- Я хочу этого, Альба, - сказал я столь же серьезно. - Сделайте так.
- Хорошо, - сказал Витязь и тут же перешел на другую тему - так легко, словно предыдущего разговора вовсе не было. - Да, теперь понятно, отчего эта команда вела себя так дерзко, до беспечности дерзко. Она была направлена сюда с заданием простым, как удар кинжалом в трактире. Вредить сколько можно, уничтожить всех, кто подвернется, а при опасности или по команде Отверженного сразу вернуться к своим. Интересный рейд, хорошо задуманный и хорошо подготовленный. Кто мог бы подумать, что закончится он вот так - выживших нет и жемчужина в руках врага... Хотел бы и я погулять в таком рейде... когда-нибудь. Надеюсь, с лучшими результатами.
Альба цинично усмехнулся, глядя на тело дьявола и задумчиво катая жемчужину по ладони.
- Вы говорите так, - сказал я, - словно у вас нет чувства вражды к этим... к солдатам Проклятого. Кстати, почему вы назвали его Отверженным? Он ведь сам отверг Цвета... мы называем его Отвергшим...
Я сбился и замолчал. В основном, потому, что сам не испытывал ненависти к погибшим дьяволам. Скорей, что-то вроде симпатии. Интересно, почему это так? К тому же, я вспомнил, что мои цветоносные родственники не один раз называли Проклятого Отверженным...
- Отвергший или Отверженный - это еще с какой стороны на все посмотреть, - бесстрастно сказал Альба. - А что до вражды - вы правы, не испытываю. С какой, помилуйте, стати я должен ненавидеть этих бойцов? Они такие же наемники, как и я. Или мои обормоты. Ведь судьба могла послать меня сражаться на стороне Черного домена. Что ж мне тогда, себя ненавидеть, что ли? Нет, мы относимся к бойцам противника, как к соперникам, а не врагам. Враждовать - это ваше дело, принц. Я буду просто выполнять ваши приказания или самостоятельно делать то, что сочту нужным для блага вашей страны. Но уж простите, если пока что я буду делать это без эмоций. Почти без эмоций. Конечно, хороший бой веселит и заставляет радоваться, вне зависимости от того, на чьей стороне сражаешься. У меня ведь не было до сих пор родного дома, принц. У Витязей не бывает родины. Есть только верность Договору. До смерти.
- Но... разве теперь ваш дом не в Дианаре? - потерянно спросил я.
- До Дианара еще нужно добраться, - улыбнулся Альба. - Иначе я своему дому не позавидую. Я понимаю, о чем вы хотите спросить на самом деле. Да, конечно, постепенно Витязь привыкает к Домену. И Домен становится родиной - или чем-то, очень близким к родине. Сравнить-то Витязю не с чем. А уж если прожил с одним народом пару веков - говорят, такое случалось в старину - тогда становишься ему истинно родным. Но не ждите от меня этого в первую же ночь знакомства, принц.
Вот это да! Ведь и впрямь, я впервые увидел Альбу уже после захода солнца! Которое скоро собирается взойти, но еще не взошло. А впечатление такое, как будто прошло несколько дней.
Сзади появился Орбен.
- Прошу прощения, если помешал, мой принц, - решительно начал он, все готово. Могила готова, тела подготовлены к погребению.
- Идемте, Витязь, - я был даже рад оборвать этот разговор.
Альба тряхнул головой, скрывая едва-едва заметную улыбку.
- Хорошие слуги понимают куда больше сказанного - помните? Еще хорошие слуги все делают кстати.
- Вы это к чему? - спросил я недовольно. Альба понимал мои мысли не хуже меня, и мне это почему-то перестало нравиться.
- В основном, к тому, что Витязи - тоже в некотором роде слуги. Только для весьма специфических услуг. Но смею вас заверить, слуги хорошие!
Альба неожиданно истерически заржал. Другого слова я подобрать просто не могу. Он издавал совершенно немыслимые для человеческого горла - да и уха, надо признаться - звуки. Он стонал. Он вскрикивал. Он часто вибрировал на нестерпимо высокой ноте. Так, наверное, должен был смеяться лунный дьявол, если бы его щекотали под мышками, одновременно прикладывая к лапам раскаленные угли.
