Сборник - Фантастика 1972
Борис пригорюнился, разлил остатки вина по бокалам. Допили.
– Слушай, Борь, - жалостливо глядя на него, сказал Коломиец, - а зачем вообще ты делаешь эту диссертацию?
– Ну? - поднял голову тот.
– Что - ну?
– Ну дальше, в чем соль? Ты же рассказываешь анекдот?
– Да нет, какой анекдот! Я всерьез спрашиваю: зачем ты в это дело ввязался?
– Ха, привет! А что я - хуже других?!. - Борис замолчал, покрутил головой и расхохотался. - А вообще действительно… Со стороны я, наверно, кажусь дурак дураком: здоровый мужик, а черт те из-за чего переживает, занимается сомнительной с точки зрения общественной пользы деятельностью, хочет снискать… Бросил бы! Не брошу, что ты, не смогу. Нет уж, простите… И вот так все мы: толчемся на маленьком пятачке своего знания, своих проблем, тесним друг друга, ненавидим, каждый пустяк в своем деле принимаем близко к сердцу, а обойтись друг без друга не можем, бросить - тоже. Утвердить себя - это основное в человеческой природе. Зачем, почему - не знаю… Так что, дорогой Стась, это только со стороны наука кажется храмом, в коем все строго, чинно, а вникни поглубже, так такие страсти обнаружишь, что ой-ой!… Чтобы далеко не ходить, вот я ведь уже предательство замышлял.
– Иди ты!…
– Точно. Хотел идти к Александру Александровичу Тураеву, предлагать идею, искать поддержки. Он мужик был головастый, в теориях масштабный, его это могло увлечь. Если бы согласился руководить, предал бы я своего Басюка-Басистова со всеми его степенями, званиями и прочими аксельбантами. Понимаю, что этим отнял бы у него годы жизни, но ради такой идеи предал бы за милую душу и переметнулся. Как вдруг - бац! - “…с прискорбием сообщают…” Нет Тураева.
– Ты его хорошо знал? - оживился Коломиец.
– По работам да. Лично - почти нет, лекции его слушал да некоторые доклады. Вопросы задавал…
– И что он?… Как ученый, я имею в виду.
– Как тебе сказать… Он, конечно, тоже был из богопоклонников, верящих в разумное и простое для описания устройства мира. Но, я ж говорю, он был мужик с размахом, искал общее. Грубо говоря, его физический бог не мельтешил, не разменивался на частные закончики - тяготения, электромагнитной индукции, тому подобное, - а установил какой-то один, крупный, который мы и не знаем. Это он и искал, во всяком разе, его последняя идея о геометризации времени к тому и вела… Слушай! - спохватился вдруг Борис и остро взглянул на Стася. - А почему это вдруг тебя заинтересовало? Постой-постой, может, ты объяснишь эту чертовщину: вчера некролог о Тураеве, сегодня “с прискорбием сообщают” о Загурском… Хороший, кстати, был человек, студенты особенно будут горевать, у него был лозунг: “Загурский на стипендию не влияет”. В чем дело?
– Завтра еще один некролог будет, - меланхолично заметил Коломиец, - о Степане Степановиче Хвоще, ученом секретаре института.
– Фью!… - присвистнул Чекан. - Руководство института теорпроблем один за другим! То-то всякие сплетни ходят: что покушение, диверсия, что прокуратура ничего найти не может… А секретарь нашей кафедры Галина Сергеевна, напротив, уверяет, что всех уже арестовали.
– Да какое покушение, кого арестовали? - досадливо скривился Стась.
– Погодь, а ты почему в курсе? Тебе что,. поручили расследование?
– Угу… - Коломиец решил не уточнять, как вышло, что ему “поручили”.
– Ну-у, брат, поздравляю, такое дело доверили! Далеко пойдешь!
– Может, слишком даже далеко…
И он как на духу рассказал приятелю всю историю.
– Ну дела-а… - протянул Борис. - Такого действительно еще не бывало. Верно я тебе говорил про подспудное кипение страстей в науке - за внешним-то бесстрастием. Не совсем психически здоров он, научный мир. Это и понятно - узкая специализация. Любая ограниченная цель - будь то даже научное творчество, даже поиск истины - деформирует психику. Но не до такой же, простите меня, степени! Стась, а может, здесь что-то не так, а?
– Что не так?
– Не знаю… Слушай! - У Чекана зеленовато засветились глаза. - Дай мне эти тураевские бумаги, а?
– Что-о? Иди-иди… - Коломиец даже взял с соседнего стула портфель и положил его себе на колени. - Не хватало мне, чтобы ты еще на этом гробанулся.
Но Борис уже воодушевился: теперь всю свою эмоциональную мощь, которую недавно расходовал на ерунду, на абстрактную - без фамилий и юридических фактов - критику положения в своей науке, он направил на ясную и близкую цель: прочесть заметки.
В паре “Борька - Стась” в школьные времена он был старшим, Коломиец ему всегда уступал, и теперь он рассчитывал на успех.
– Да бро-ось ты, в самом-то деле, внушили вы там себе бог весть что! - начал он. - Ну посуди трезво, если еще способен: вот я сижу перед тобой - молодой, красивый, красномордый… - и оттого, что прочту какие-то бумаги, вдруг околею?! Анекдот!
– Те были не менее красивы, чем ты. А Хвощ так даже и красномордый.
– Ну хорошо, - зашел Борис с другого конца. - Ты сам-то их прочел, эти бумаги?
– Конечно. И не один раз.
– Ну и жив-здоров? Температура, давление, пульс - все в порядке?
– Хм, так ведь я другое дело, я не физик.
– Дубы вы все-таки там в прокуратуре, извини, конечно, - сил нет! Что твой шеф, что ты. Для вас все физики на одну колодку - вот вы и поделили мир на две неравные части: одни, “физики”, прочтя заметки, все понимают и умирают, другие, “нефизики”, ничего не понимают и остаются живы. Боже, как это примитивно! Ведь в физике столько разделов, направлений…
Коломиец, хотя сердце его помальчишески таяло, когда Борька устремлял на него просящие зеленые глаза, решил быть твердым, как скала.
– Между прочим, пока так и было, физики, прочтя, умерли, нефизики остались. И не заговаривай ты мне зубы, Борь, ничего не выйдет. Для тебя - именно для тебя, с твоим богатым воображением - эти записи губительны.
– Что ты, Стась, говорю тебе без дураков: перед тобой сидит диалектический оптимум.
– Это ты, что ли?
– Именно я. Я - физик-квантовик, с теориями пространствавремени знаком постольку поскольку, для общего развития… хотя лучше тебя, разумеется. То есть в достаточной степени лучше, чтобы вникнуть в суть заметок Тураева, но явно недостаточно, чтобы - даже если верить в твою с Мельником кошмарную теорию - от этого прыгнуть в ящик и захлопнуть над собой крышку. Усвоил?
– Ага… Вообще в твоих доводах что-то есть,-сказал Стась.Мы действительно упростили деление до “физиков” и “нефизиков” - это примитивно, ты прав. Вот и надо будет найти кого-то с таким диалектическим оптимумом и дать ему на заключение.
– Так ты уже нашел, чудило! Давай, - Борис протянул руку к портфелю.
– Э, нет, Борь, только не тебе! Физиков много, а ты для меня один.
