Эллис Питерс - Ученик еретика (Хроники брата Кадфаэля - 16)
Фортунате хорошо было известно, как тут и что расположено, где размещены лохани с раствором извести - первый для кож, которые только что принесли с реки, и второй - уже для выскобленных кож, на которых с обеих сторон не осталось ни щетины, ни комочков плоти. Окончательную промывку проводили в реке, после чего кожи натягивали на рамы и сушили на солнце, а потом опять тщательно скоблили пемзой и мыли. Джеван сегодня пользовался только одной рамой: кожа, натянутая на ней, была гладкой и теплой на ощупь.
Фортуната подождала несколько минут, чтобы глаза привыкли к сумраку. Слабый свет пробивался в щели ставен. Толстая соломенная крыша, нагретая солнцем, провисала на своих опорах, в помещении было душно.
В мастерской Джевана, несмотря на тщательно поддерживаемый порядок, было негде повернуться: лохани с известковым раствором, сети для промывки кож в реке, охапки кож на различных стадиях выделки, сушильные рамы, подставки для ножей, пемза, тряпки, которыми он вытирал кожи... На столе стояла масляная лампа - на случай, если хозяину мастерской придется заканчивать работу поздно вечером, а также коробка с трутом, концы которого были обмакнуты в серу, кремень и обугленное тряпье. Фортуната начала свои поиски при слабом свете, который просачивался сквозь ставни. Лохани с известью отгораживали угол комнаты, в котором находилась длинная полка со шкурами. Посреди них легко было спрятать маленькую шкатулку, прикрыв ее лохматыми краями. У Фортунаты ушло довольно много времени на то, чтобы разобраться с этими кипами, потому что их надо было еще сложить в прежнем порядке, аккуратно поместив друг на друга, как их оставил лежать Джеван. Ничего не найдя, Фортуната готова была уже усомниться в своих подозрениях. И все же, если она заблуждается, - отчего же тогда дядюшка спрятал шкатулку, убрав ее из сундука и оставив одну из своих драгоценнейших книг без столь замечательного вместилища? Тончайшие, как пыль, шерстинки плясали в узких лучах, падающих сквозь щели в ставнях, и забивали нос и горло Фортунаты, пока она. рылась в шкурах. Одну кипу девушка уже просмотрела и сложила вновь и принялась за другую, перебирая слой за слоем, но так ничего и не обнаружила. В комнате становилось все темней, потому что солнце переместилось на запад. Девушке понадобилась лампа, чтобы осветить угол, в котором стояли три сундука: там хранились обрезки кожи неправильной формы, а также большие листы для книг различного размера - от огромных бифолий до небольших книг, сделанных из кож, сложенных вчетверо, на которых обычно писались грамматики и прочие учебные тексты. Фортуната знала, что сундуки эти не запирались. Запиралась только мастерская, потому что на пергаменты мало кто мог позариться. Если бы один из сундуков вдруг оказался запертым это уже многое бы означало.
Сухой трут быстро затеплился от искры, вспыхнул язычок пламени, достаточно большой, чтобы зажечь фитиль лампы. Девушка взяла лампу и поставила ее на средний сундук, чтобы осветить соседние, которые она собралась осмотреть в первую очередь. Если и в сундуках ничего нет, то искать уже больше негде, потому что подставки с ножами стояли на виду, а на большом рабочем столе дядюшки ничего сейчас не лежало, кроме ключа от входной двери.
Фортуната успела уже порыться в третьем сундуке, где лежали обрезки кожи, но и там ничего не нашла. Итак, после поисков по всей мастерской ничего не было обнаружено.
Девушка еще стояла на коленях, закрывая крышку последнего сундука, как вдруг услышала звук открывающейся двери. Этот скрип дверных петель заставил ее похолодеть. Медленно переведя дыхание, Фортуната поднялась с колен и тихо села на сундук.
- Ты ничего не нашла и не найдешь, - сказал стоящий в дверях Джеван. Тут нечего искать.
Глава четырнадцатая
Опершись руками о крышку сундука, Фортуната медленно встала и обернулась. Желтый свет лампы падал на неподвижное, ничего не выражающее лицо Джевана, выделяя скулы и погружая во мрак глазницы и впалые щеки. Притворяться было поздно: оба уже выдали себя. Фортуната - тем, что на сундуке осталась зацепившаяся за резной край замка прядь волос; Джеван тем, что последовал за ней. Поздно было делать вид, будто нечего скрывать, не о чем спрашивать и не в чем оправдываться. Слишком поздно, чтобы пытаться восстановить былое доверие, которое она всегда испытывала к нему. Джеван знал, что племянница перестала ему доверять, и не без причины, как была убеждена сама Фортуната.
Сев на только что закрытый сундук, девушка поставила лампу рядом с собой. Молчание было тяжким, и потому Фортуната заговорила первой:
- Я искала шкатулку. В сундуке ее нет.
- Да, я знаю, что ты заглядывала в сундук, - сказал дядюшка. - На замке осталась прядь твоих волос. Но я-то думал, что шкатулка теперь моя. И что я вправе делать с ней все, что сочту нужным.
- Мне стало любопытно, - сказала девушка. - Ведь ты поместил туда лучшую книгу. Чем же шкатулка вдруг показалась тебе нехороша? Или ты нашел для нее книгу получше? - откровенно спросила Фортуната.
Покачав головой, Джеван подошел к углу стола, где лежал ключ. Именно в этот миг Фортуната окончательно уверилась в своих подозрениях; дядюшка вдруг показался ей чужим, но сила духа ее оттого только окрепла. Джеван с трудом улыбнулся, однако улыбка его была похожа на судорогу.
- Не понимаю, - сказал он. - Отчего ты действуешь тайком? Ведь ты могла бы спросить меня, где сейчас шкатулка.
Рука его воровато скользнула к ключу. Отпрянув к двери, он, не сводя с Фортунаты глаз, на ощупь, со слабым скрежетом, вставил в замок ключ и повернул его. Фортунате, наверное, следовало хоть немного испугаться, но она чувствовала только глубокую грусть. С удивлением услышала она свой спокойный голос:
- Олдвин тоже действовал потихоньку? Его интересовало то же, что и меня?
Джеван, прислонившись к двери, посмотрел на нее долгим, сочувственным взглядом, как если бы она была непроходимой тупицей, однако его деланно спокойная улыбка казалась застывшей гримасой боли.
- Ты говоришь загадками, - заявил он. - При чем тут Олдвин? Не знаю, что за дикую мысль вбила ты себе в голову, но это все твои фантазии. Я решил показать шкатулку одному своему другу, чтобы он оценил ее. Значит ли это, что шкатулка уже мне не нравится или что я использую ее не по назначению?
- Неправда! - с тихим отчаянием в голосе возразила Фортуната. - Сегодня ты ходил только сюда и ни с кем тут не встречался. Если бы ты собирался кому-то показать шкатулку - неужели бы ты не сообщил нам? А главное, ты пошел сюда за мной! И в этом твоя ошибка. Ведь я ничего не нашла. Но если ты сюда поспешил - значит, что-то здесь спрятано. И ты боялся, что мои поиски могут быть успешны.
