Мария Фомальгаут - Реалити-шоу «Властелин мира» (сборник)
Ищу причал, где можно – стоп, машина, пришвартовать Афродиту, бросить якорь, сойти на берег, пройтись по улочкам портового городка, завернуть в кабак….
…мечтай, мечтай.
Ищу, где остановиться, между мирами, между галактиками, в вечной черноте космоса, из обломков миров, метеоритов, остатков галактик строить свой мир.
Спят за моей спиной в бесконечной веренице отсеков спутники, уже и не знаю, сколько их там, сбился со счёта, имя им – легион. Спят в ледяных гробах, ждут своего часа.
Афродита вторгается в смешение обломков каких-то планет, погасших звёзд, ещё чего-то, уже не помнящего, чем оно было.
ЦЕЛЬ ДОСТИГНУТА
Очень я за вас рад. Для Афродиты всё кончено. Для меня всё только начинается.
Для нас для всех…
…а к пятитысячному году, глядишь, первую станцию отстроим, – кивает прораб.
Кусаю губы. Такими темпами мы не то что к пятитысячному, к шеститысячному ничего не построим. К тепловой смерти вселенной, глядишь, успеем.
Как ты только местечко выискал, материи до хренища…
Бывает и получше.
Что-то вваливается без стука, бить буду таких, которые вваливаются без стука, сколько можно, хоть дверь блокируй. Кого там нелёгкая принесла, старшего помощника младшего исполнителя или младшего помощника старшего исполнителя…
– Это… самое…
– Чего такое?
– Парни там такое нашли…
– Так пусть используют… в строительстве.
– Да нет, там…
Смотрю на помощника, сильно, больно обжигаю взглядом. Чего ты там нашёл, что нельзя использовать, разве есть такое в космосе…
– Вот, – помощник терзает экран, выискивает какие-то съёмки, кадры, – вот… Это Фотон нашёл.
– Ваш Фотон вечно дрянь всякую находит, хоть не включали бы его…
Всё-таки смотрю на экран «Фотона», сначала не понимаю, что увидел: проржавленные остовы боевых кораблей, не сразу понимаю, что корабли не наши, вижу обломки какой-то битвы… Скалятся треугольные черепа с вытянутыми мордами, окружённые почти истлевшими костями…
– И…?
– Это здесь… повсюду…
Понимающе киваю. Смотрю на экране обзор вокруг Афродиты, замечаю где-то бесконечно далеко мерцание галактики, где-то там, по другую сторону от нас, еле-еле приметный свет, ещё одна галактика.
Нащупываю в эфире хоть какие-то радиоволны оттуда и оттуда. Не нахожу. Что-то подсказывает мне, что никаких волн давным-давно нет.
– Примерный уровень развития… установили?
– Они… поразвитие нас будут. И те, и другие. Были, то есть, – лопочет помощник.
– Используйте.
– Ч-что?
– Всё используйте. Для строительства. Разберитесь там, что к чему. И используйте. И так три года прошло, мы ни хрена не выстроили.
– Но…
– Не нокайте, не запрягли. Что ещё?
– Да… не по-человечески как-то.
– Да мне хоть по-собачьи. Хоть по-попугайски. Со своими замашками могли бы дальше Коалиции сапоги вылизывать. Идите, идите, чтобы через декаду первый генератор уже готов был, а то вы сами у меня готовы будете…
…перебираю кости, черепа, обломки чего-то, уже не помнящего, чем оно было, когда было. Лихорадочно прикидываю, куда можно использовать скелеты. Проще всего, конечно, бросить в печь, на топливо. Только это нерационально, будь я проклят, если не срублю с них побольше прибыли…
И это вот тоже… Чёрный металлический шар, будто весь-весь составленный из мелких деталек. Верчу его, как причудливую головоломку, только тут не головоломка, тут что-то сложнее… И нужнее. Как эти, плоские треугольнички, разбросанные по пустоте, как-то я углядел, если приткнуть их под углом один к другому, они начинают светиться в темноте. И хорошо, что углядел… теперь все станции освещаем.
И это тоже для чего-нибудь да и сгодится. Перебираю детальки, записываю комбинации, будь я проклят, если не пойму.
И этот… помощничек… он бы ещё панихиду по этим костям устроил. Кстати, номер его посмотреть надо, на хрена он нам такой нужен, пора его уже на белок смолоть…
Перебираю комбинации.
Детальки вжимаются друг в друга с лёгким щелчком…
…комната главного инженера вспыхивает пламенем. Новый мир разлетается на осколки, беззвучно, как всё в мёртвой пустоте космоса. Несутся во все стороны в бесконечный полёт обломки цивилизаций, скалятся черепа, смотрят пустыми глазницами…
2013 г.
7 000 000 000
Приподнимаюсь на постели.
Ещё не проснулся окончательно, но уже чувствую: он здесь. Рядом. Уже в гостинице. В каком-то номере, на каком-то этаже. Или в коридоре, под видом коридорного. Или в холле, под видом портье. Или…
Не знаю.
Одно знаю: он здесь. Я научился чувствовать его, как заяц чувствует охотника.
Наскоро одеваюсь, шепчу себе: главное, ничего не забыть, точно знаю, что что-нибудь да и забуду. Выглядываю в коридор – подозрительно пусто и тихо. Но я чувствую: он ждёт меня там.
Распахиваю окно, смотрю вниз – с головокружительной высоты какого-то этажа. Некогда бояться, некогда унимать дрожь в руках, хватаюсь за пожарную лестницу, спускаюсь, кусаю губы, слышится голос матери откуда-то из босоногого детства, такой мальчик большой, и боится.
Такой мальчик большой.
И боюсь.
Лестница обрывается как-то некстати, как-то некстати кувыркаюсь во двор, в нерастаявший снег. Слышу в памяти голос физрука, уже не из такого босоногого детства, скромненько, Яркин, но со вкусом… на троечку.
Выбираюсь на улицу, отряхиваюсь, выискиваю глазами таксюшку, заглядываю в салон:
– Свободен?
– Как ветер в поле.
Прыгаю на сиденье. А за гостиницу я так и не заплатил, да я много за что не заплатил, люди не простят, бог простит.
– До вокзала довезёшь?
– Отчего ж не довезти.
Оборачивается, тычет дулом вальтера мне в лоб.
И снова некогда бояться, некогда теряться, что есть силы бью по руке, выбиваю оружие, чёрт, завалился пистолет куда-то за сиденья, не подобрать, и снова некогда, распахиваю дверцу, бегу в рассветные сумерки.
Машина с рёвом несётся за мной, хочет давить колёсами, не иначе.
Чёрта с два.
Врёшь, не возьмёшь.
Перебираюсь через гаражи, через гаражи, через свалки, собачонки с брёхом вырываются из-под ног. Теряюсь в городе, знаю, что ненадолго, знаю, что он от меня не отстанет.
Куда теперь…
На вокзал…
Нет, не дай бог на вокзал, я же просил его отвезти на вокзал…
Мимо проносится таксюшка.
Вздрагиваю, вжимаюсь в стену.
Кажется, прошла целая вечность с той поры, когда он первый раз появился на пороге моей общажной комнатёнки. Я ещё вертел на языке, готовил привычные фразы: нет у меня денег, нет, совсем нет, и до среды не дам, и до вторника. Но он не собирался ничего просить, этот человек. Не скажу, как он выглядит, не помню, не знаю, он всегда разный. И в то же время один и тот же. Я узнаю его не по лицу, не по одежде, не по фигуре. Как-то иначе.
