В. Бирюк - Урбанизатор
Алу — молодец. Степняк, одно слово. Кони у него попонами прикрыты, овсом в торбах хрумкают, костерок скрытно горит, овчина лежит. Кумыса только нет.
Зато есть два ветлугая. Таких… сильно перепуганных.
Алу — меньше, и он — один. Но когда Курт начинает смотреть пристально и облизываться…
— Пойдём мы…
— Куда?! Сидеть! Придёт время — отпущу.
Пацаны лет по 13–15. Знания русского языка — базовые. На уровне трёх основных матерных слов. Впрочем, для описания произошедшего, при наличии наглядных рисунков на снегу и взаимном желании понять…
Мы опоздали. Вчера состоялась «Великая Битва».
Севернее, на льду озерка у Ветлуги сошлись сотен шесть-семь мари из тутошних тиште и сотня пришедших к ним на помощь волонтёров из черемисов, против трёх сотен «унжамерен» с двумя сотнями заявившихся в последний момент удмуртов в сине-белых штанах.
При полуторном численном превосходстве мари — они, таки, были разгромлены.
Что не ново: «воюют не числом, а умением». Особенно — умением командиров.
У мари, как всегда, верховодили старейшины-«кугураки». У пришедших удальцов меря — военные вожди, прошедшие школу и самого Бряхимовского похода, и многочисленных, в смысле не только числа, но и числа участников, стычек исхода через марийские земли после разгрома и последующего набега.
* * *От первых летописных свидетельств о централизации власти у мари, о строительстве укреплений Шанза, городков Кокшаров на Вятке, Хлынова на Ветлуге — меня отделяет буквально одно десятилетие. За которое этот народ, получив серию тяжёлых ударов, переживёт их, осознает необходимость централизации, сильной власти. Уже ходят по этой земле юноши, которым суждено стать великими вождями, собрать аморфные роды, племенные союзы в нечто похожее на целое, способное что-то сделать разом, вместе. Военные экспедиции русских и мери следующих десятилетий — подталкивают, заставляют объединяться, повышать связность, усиливать взаимодействие.
Но… Батый. «Погибель земли Русской» в здешних местах, помимо гибели населения и поселений, означает гибель намёков на зарождающуюся государственность.
Государство всегда — отъём прибавочного продукта. Если отнимать нечего — ничего и не будет. А монголы забрали всё себе. Забирали. Раз за разом. Пока Иван Грозный не сломал хребет «отнимателям» из Казани.
«Отъём», конечно, продолжился. Ибо такова суть любого государства. Но по чуть другим правилам, чуть в другой форме… Не набег с угоном и «выжиганием начисто».
Впрочем, эта разница… это ж такие мелочи! Для потомков тех предков, которые сумели выжить, но не сумели передать своей памяти.
* * *Что нужно делать, если ваша помощь не нужна? Потому что:
а) от неё отказались и
б) помогать некому.
Ну это ж очевидно! Плюнуть и, исполняя что-нибудь мажорно-народное, типа: «А мы уезжаем до дому, до хаты», свалить быстренько. Пока самому не прилетело.
Я уже говорил, что я — ленивый? Ну очень! Как удав, съевший мартышку. И — любопытный. Как мартышка до её поедания удавом. Обратно бежать… ну так лениво! Закинул ноженьки мои натруженные на бревняку заснеженную и занялся «сношением ёжиков». Чисто виртуально! Вот как бы этот пазл… уелбантурить к пользе?
Курт мешал-мешал, потом угомонился. Лежит, смотрит куда-то. И я смотрю. На здоровенный обрыв в версте от реки. У Ветлуги правый берег местами очень высокий, даже и 100 метров есть. И такое у меня ощущение, что там какие-то отсветы. Костры, похоже, горят. Их не видно, только намёк на подсветку в тамошнем лесу.
Позвал ветлугаев, поговорили… мда… без языка… Вроде — я прав. Несколько тысяч беженцев сидят там, на горах. Интересно…
«Не сходить ли нам пройтится
Там где мельница вертится?».
Старшего туземца оставил в заложниках, меньшего — в проводники. Сухан с Куртом — за компанию. Пошли.
Факеншит же! Через эти леса, через сугробы, через замёрзшие озерки… А потом лезть на лыжах на кручу…
Без проводника, без мальчишки, который по всем этим кручам лазил… Точно — голову бы сломал. Да и не полез бы!
Как и предполагал — табор беглых марийцев. Костры, бабы, дети, коровы, овцы… И — собаки. Звук… Даже не лай, а визг. Ультра- и сверхзвуковой. Как… если одновременно по сотне стекол железными турбовинтовыми самолётами. Хуже нашествия!
Псы на Курта реагируют однозначно. Он на них — тоже. За холку и в сторонку. Ещё тёплую, но уже мёртвую. Собаченцию.
Перебудили всех. Вёрст на пять в округе. Потом они оставшихся собак убрали и дорогу показали. Где у них военный совет заседает.
Не поставить укреплённое городище на этих кручах — надо ну совсем местности не видеть! С северной стороны, там, где Ветлуга в эти горы упирается да назад поворачивает — укреплённое поселение. Такое… треугольное, дерево-земляное. С двух сторон — совершенно неприступные обрывы прямо к Ветлуге. С третьей… длинный овраг полукругом. Который ведёт от реки прямо к воротам в деревянном частоколе.
Частокол… я такой только у мари видел. Вкопаны столбы с шагом в метр. Промежутки — заплетены ветками. С внутренней стороны — по колено мусора: черепки, кости, обломки и обрубки. Нет, пока снегом прикрыто — смотрится. Как настоящее.
Народу в селище — битком. По прикидке, здесь прежде жило 100–150 душ. А беженцев — 4–5 тысяч. Сколько именно сюда набилось — не сосчитать. Среди этого столпотворения, где раненые просто на снегу лежат, в амбаре заседает местный «Комитет национального спасения». Давно заседает — как прибежали.
Амбар — большой. Двухэтажный амбар (кок пачашан клат) с галереей-спальней и встроенной лестницей — фирменный знак марийских селищ.
Вот как они сюда залезли засветло, после своего разгрома и бегства с «поля брани», так и бранятся.
«У победы — много отцов…». Так, это я уже… А описание заседания Петросовета у Джона Рида не встречали? Даже коптилки и полутьма — схоже. Народу по-меньше — под сотню. Некоторые уже храпят. Сидя. Обняв, как родную, подпорку галереи. Другие, из особо злобных и раньше выспавшихся, бранятся между собой, хрипя и разбрызгивая полемические слюни.
Таким составом хорошо резолюции принимать. Про осуждение мирового империализма и неизбежность таковой же, но — революции. А вот решение выработать… Можно. По Энгельгардту: «лучше любого землемера». По теме: где кому могилку копать.
И тут приходим мы. Типа пионера из «Посторонним вход воспрещён»:
— А что это вы тут делаете? А? Плюшками балуетесь?
Кто сам проснулся, кого пинками разбудили.
Народ разный. Хорошо видны «отцы нации»-старейшины. Военные предводители — другая часть местной «кугурзы»-знати отличаются одеждой, доспехами. Парочка шаманов, видать, вдребезги разругавшиеся — друг к другу только затылками. Двое военных вождей из черемис. Третий… не шевелится, судя по пятнам крови на повязках — ему уже не поможешь.
