Джон Стиц - Число погибших
Мы прибыли в университет слишком рано. До церемонии оставалось еще около получаса, и, когда мы с Джанет на секундочку остались одни, я спросил ее, почему нас вызвали так срочно на такое простое задание. Она ответила, что должна была ехать другая группа, но возникли какие-то проблемы, и нас послали вместо них.
У въезда в подземный гараж я остановился. Контролер взглянул на журналистские удостоверения, И ворота открылись. Перед машиной бежала светящаяся стрелка, указывая направление на предоставленное нам свободное место для стоянки.
Я припарковал машину. Шон взглянул на план на экране своего компа:
— Похоже, что нам туда.
Если церемония должна была состояться в большом актовом зале, я и сам мог указать ему дорогу. В свое время я тоже оканчивал Библосский университет.
Знакомый ярко освещенный тоннель привел нас куда надо. Пройдя его, мы обнаружили лифт и множество людей, тоже спешащих на церемонию. Метрах в ста дальше по тоннелю находился еще один лифт, ведущий прямо к большому актовому залу. Отходящие отсюда под разными углами переходы вели к другим университетским зданиям.
Прогулка по тоннелю пробудила во мне приятные воспоминания. Еще недавно все, связанное с совместной жизнью с Кэролайн, казалось мне просто ужасным, но вид этих коридоров и залов напомнил мне времена, когда я был еще вполне счастливым человеком.
— Встречаемся здесь, — бросил Шон. — Сразу после выступления губернатора. На обратном пути он обязательно тут пройдет.
Джанет кивнула, и мы вошли в лифт вместе с какими-то двумя студентами, но на первом этаже в кабину хлынула настоящая толпа. Видимо, большинство людей до сих пор предпочитают наземные пути.
С помощью Шона мы отыскали три свободных кресла. По всей видимости, он был не слишком доволен обществом простого водителя, но мест не хватало, и ему пришлось смириться. Когда Шон на минутку вышел купить себе воды, я шепотом спросил Джанет:
— Вас никогда не раздражала его снисходительность? — Учитывая ее хемптонитское прошлое, мне казалось, что она должна быть особенно чувствительна к проявлениям мужского шовинизма.
Но Джанет лишь слегка улыбнулась и надела на голову обруч с камерой.
— Вероятно, не больше, чем вас. Он со всеми такой, так почему я должна рассчитывать на исключение?
Но тут вернулся Шон, а вскоре началась церемония, и, когда губернатор начал свою речь, я сразу припомнил, почему он считался столь популярным политиком. Ньювел был одним из тех людей, которые обладают природным или благоприобретенным талантом говорить о важных вещах с тем непринужденным юмором, который весьма часто помогает добиться желаемого эффекта. Легко можно было представить его в роли старомодного государственного деятеля, честного, пожимающего руки простым людям и задающего вопроси, показывающие, что ему знакомы их радости и заботы.
Сегодня он говорил о насилии и выражал надежду, что каждый сегодняшний выпускник, не важно в одиночку или в составе какой-нибудь группы, поможет снять ореол славы с насилия, как можно больше принизить его. Сорвать с него покровы сенсации, покончить с мифами о герое, стоящем выше закона, и об остроте ощущений, которые он якобы получает. Не станет искать для него оправданий и прославлять его. А наоборот — выставит его на свет, покажет, что он представляет собой на самом деле: деструктивный элемент общественных отношений, который должен быть искоренен.
Затем Ньювел перешел к тому, каким образом можно этого достичь, и призвал выпускников связать свою судьбу с системами образования, юриспруденции и средств массовой информации.
Вопросам средств массовой информации и возникновению нездоровых сенсаций он посвятил гораздо больше времени, чем прочим пунктам. Похоже, ему удалось обратить кое-кого в свою веру когда он закончил, его наградили более громкими аплодисментами, чем я ожидал.
Потом шум в зале утих, началась собственно процедура выдачи дипломов, и Шон сказал, что пора идти. Джанет задержалась у двери и сняла награждение первых пяти студентов.
Внизу, перед лифтом, не было ни души.
— Нам бы поймать его хотя бы на минутку, большего и не требуется, сказал Шон, и голос его гулко разнесся по безлюдному тоннелю.
Мы молча ждали. Наконец лифт заработал. Первыми спускались в основном студенты. На другом конце тоннеля тоже послышались голоса людей, покидающих церемонию.
Через несколько секунд комп Шона что-то пропищал. Из лифта вывалилась очередная компания, но губернатора все не было.
— Я только что подумал, — неожиданно произнес Шон. — Ведь он может спуститься и на другом лифте. Пойду проверю. — И он быстро двинулся по тоннелю.
Я хотел было сказать ему, что это пустая трата времени, но не мог отказать себе в удовольствии побыть наедине с Джанет, Шон так рьяно ловил каждое наше слово… К тому же не стоило демонстрировать ему свое знакомство с университетом. Губернатор мог, конечно, спуститься и на другом лифте, но, чтобы добраться до своей машины, все равно вынужден будет пройти здесь.
Шон почти дошел до другого лифта, как вдруг, словно прочитав мои мысли, оглянулся, помахал нам рукой и заторопился назад. Он был уже на полпути к нам, когда дверь лифта вновь раскрылась, и мы увидели губернатора, окруженного толпой наших конкурентов.
Джанет моментально заняла такую позицию, чтобы отрезать ему путь к отступлению, и ждала, пока он ответит на другие вопросы, чтобы задать свой. Я держался чуть сзади.
Оглянувшись на Шона, я увидел, что он уже почти бежит, и в этот момент, вновь повернув голову к маленькой толпе, заметил, что какой-то молодой человек обронил ручку. Я хотел было крикнуть ему об этом, но передумал.
Не знаю, что меня остановило сначала, а потом я обратил внимание на его физиономию и замер, охваченный очень нехорошим предчувствием. Мы с Джанет были здесь. А Шон — далеко.
Я повнимательнее присмотрелся к студенту, и оцепенение начало спадать с меня. Он зашагал быстрее, а потом, отойдя метров на пять, перешел на рысь, словно опаздывал куда-то.
При виде этого все мое оцепенение тут же испарилось. Не думая о последствиях, я нырнул прямо в толпу и тут же наткнулся на чей-то локоть.
— Смотри, куда прешь, — раздался сзади сердитый мужской голос, и я потерял ручку из вида. Отпихнув какого-то выпускника, я снова увидел ее под ногами двух зевак, остановившихся послушать губернатора. Не обращая внимания на возмущенные возгласы, я протиснулся между ними. Но стоило мне только опять подобраться к ручке, как чья-то нога отфутболила ее прямо в гущу небольшой, но плотной толпы.
К этому времени я уже вел себя как маньяк и не видел перед собой ничего, кроме этой ручки. Вдруг кто-то преградил мне дорогу.
