Айзек Азимов - Установление и Империя
бесконечное отчаяние.
– А причем тут он? – едва сдерживал ярость Торан.
Чиновник холодно посмотрел на него.
– Меня информировали о том, что в здешних краях действуют пираты. Описание одного из
головорезов в общих чертах подходит к нему. Это обычная процедура опознания.
Торан поколебался, но шесть человек и шесть бластеров выглядели более чем красноречиво.
Он потянулся к шкафу со скафандрами.
Часом позже, находясь в чреве филианского корабля, он выпрямился в негодовании.
– В моторах я не вижу ни малейшего дефекта. Кабели в порядке, питание L-трубок
нормальное, анализ реакции сходится. Кто здесь ответственный?
Главный инженер спокойно сказал:
– Я.
– Тогда вытащите меня отсюда…
Его провели на офицерскую палубу, в небольшую приемную, где сидел только безучастный
мичман.
– Где человек, который прибыл со мной?
– Пожалуйста, обождите, – сказал мичман.
Пятнадцатью минутами позже привели Маньифико.
– Что они с тобой делали? – быстро спросил Торан.
– Ничего. Вовсе ничего! – голова Маньифико медленно качнулась в жесте отрицании.
Потребовалось двести пятьдесят кредитов, чтобы удовлетворить запросы Филии, в том числе
пятьдесят за немедленное освобождение, – и они снова оказались в открытом космосе.
Бейта вымученно усмехнулась:
– Мы не заслужили эскорта? Мы не получим обычного фигурального пинка у границы?
И Торан возразил ей с мрачным видом:
– Это был не филианский корабль – и мы пока не отбываем. Идите-ка все сюда.
Они собрались вокруг него.
Он сказал безразличным тоном:
– Это был корабль Установления, и эти типы на борту – люди Мула.
Эблинг нагнулся, чтобы подобрать оброненную сигару. Он сказал:
– Здесь? Но ведь до Установления тридцать тысяч парсеков.
– Да, но мы-то здесь? Что могло помешать им предпринять аналогичное путешествие? Клянусь
Галактикой, Эблинг, неужели вы думаете, что я не умею распознавать корабли? Я увидел их
двигатели, и этого оказалось достаточно. Я вам говорю: я видел двигатель Установления на корабле
Установления.
– А как они сюда попали? – резонно поинтересовалась Бейта. – Каковы шансы на случайную
встречу в космосе двух данных кораблей?
– Какое это имеет отношение к делу? – с горячностью возразил Торан. – Ясно только, что за
нами следили.
– Следили? – взвилась Бейта. – Сквозь гиперпространство?
Эблинг Мис устало вмешался:
– Это вполне возможно – имея хороший корабль и выдающегося пилота. Но вероятность
подобного хода событий меня не очень-то убеждает.
– Я не старался запутать следы, – настаивал Торан. – Я набирал скорость отрыва по прямой.
Наш путь рассчитал бы и слепой.
– Ни черта бы не вышло, – воскликнула Бейта. – С твоими косыми и кривыми прыжками знание
нашего начального направления ничего не могло бы дать. Мы не раз выходили из прыжка задом
наперед.
– Мы теряем время, – вскричал Торан, заскрежетав зубами. – Это корабль Установления,
подчиняющийся Мулу. Он остановил нас. Они нас обыскивали. Они захватили Маньифико – одного -
со мной в качестве заложника, чтобы вы сидели тихо, даже если что-нибудь заподозрите. И мы прямо
сейчас поджарим их.
– Да постой ты, – Эблинг Мис вцепился в него. – Неужели ты собираешься уничтожить всех
нас ради одного корабля, который ты счел вражеским? Подумай-ка, разве стали бы эти охламоны
гоняться за нами по совершенно невероятному пути длиной в половину вонючей Галактики, чтобы
поглазеть на нас и отпустить?
– Им все еще интересно знать, куда мы направляемся.
– Тогда зачем было нас останавливать и пробуждать в нас подозрения? Одно с другим не
вяжется, сам понимаешь.
– Я понимаю так, как хочу. Оставьте меня, Эблинг, не то окажетесь на полу.
Маньифико подался вперед со своего насеста на спинке любимого кресла. Его длинные ноздри
раздулись в возбуждении.
– Я жаждал бы получить прощение за вмешательство, но мой скудный разум внезапно был
охвачен странной мыслью…
Бейта, заранее предвидя раздраженный жест Торана, схватила мужа за руку; Эблинг повторил
ее движение.
– Давай, Маньифико, говори. Мы все будем внимательно слушать тебя.
Маньифико сказал:
– За время моего пребывания на их корабле какие только путаные и туманные мысли не
посетили меня, охваченного страхом и смущением. Истинно, из моей памяти исчезла большая часть
происшедшего. Многие разглядывали меня, говоря слова, которых я не понимал. Но к концу – словно
то был луч солнечного света, вырвавшийся из-за края облаков – появилось лицо человека, которого я
знал. Краткий взгляд, одно лишь мгновение – и все же лицо это все сильнее и ярче сияет в моей
памяти.
– Кто же это был? – спросил Торан.
– Тот капитан, который пришел к нам давным-давно, когда вы впервые спасли меня от рабства.
Маньифико явно намеревался ошеломить всех, и восторженная улыбка, широко расплывшаяся
под его хоботоподобным носом, подтвердила, что он очень хорошо осознал успех своего намерения.
– Капитан… Хэн… Притчер?.. – сурово поинтересовался Мис. – Ты в этом уверен? И сейчас
твердо уверен?
– Сударь, я клянусь, – и он приложил костлявую руку к впалой груди. – Я бы защищал эту
истину перед самим Мулом и бросил бы ему ее в пасть, даже если бы вся его мощь вслед за ним
самим отрицала это.
Бейта произнесла в полном изумлении:
– Тогда что все это означает?
Клоун с надеждой обратился к ней:
– Госпожа моя, у меня есть теория. Она явилась ко мне, поистине, так, как будто сам
Галактический Дух осторожно поместил ее в мое сознание, – он даже повысил голос, перекрывая
протесты Торана.
– Госпожа моя, – он адресовался исключительно к Бейте, – а что если этот капитан, как и мы,
бежал на корабле; если он, подобно нам, находится в пути согласно своим собственным замыслам;
если он нечаянно натолкнулся на нас? В этом случае он мог бы заподозрить, что мы преследуем и
выслеживаем его, как и мы заподозрили его в том же. Разве что-то мешает нам предположить, что он
разыграл эту комедию, чтобы проникнуть на наш корабль?
– А зачем же он хотел видеть нас на своем корабле? – резко спросил Торан. – Это не
укладывается в твою теорию.
– О нет, и это тоже укладывается, – шумно запротестовал клоун в порыве вдохновения. – Он
прислал подчиненного, который не знал нас, но описал нас по микрофону. Слушавший его капитан
был поражен сходством описания с моим несчастным обликом – ибо, по правде говоря, в этой великой
