Роберт Шекли - Лавка старинных диковин (сборник)
– Спасибо, порадовал, – фыркнула я. – И ради этого ты свернул с намеченной дороги? Просто чтобы меня предупредить?
– Видишь ли, рыбка, могу предложить тебе иной путь. Забирайся ко мне на спину, и я отвезу тебя в безопасное место.
– Откуда такая доброта? – насторожилась я, начиная смутно догадываться о природе мужских намерений.
Было в этом кентавре что-то пугающее, заставляющее держать ухо востро.
– Просто подумал, нам стоит объединиться. Два бесприютных мутанта… Не бойся, рыбка, не обижу.
Предложение звучало заманчиво, хотя мне по-прежнему не нравился кентавр. В его помутившемся рассудке роилась масса темных мыслей. Но, похоже, в сложившейся ситуации выбирать не приходилось…
Вдруг мне вспомнился совет братика так и плыть, не сворачивать. Значит, надо продолжать путь, хоть и в одиночку, поэтому я крикнула:
– Нет, я поплыву дальше!
– Ну и черт с тобой, дура! – Развернувшись, кентавр ускакал прочь.
Я двигалась по узкому бурлящему каналу, зорко поглядывая по сторонам. Тушки животных и растения почти намертво закупорили реку, и плыть удавалось с трудом.
И вот впереди замаячила гигантская бетонная крепость. Река стремительно неслась к ее подножию и исчезала глубоко в недрах, оставляя после себя лишь шапку грязной пены.
Подплыв ближе, я различила в середине огромный стальной барабан, наполовину уходящий в воду. Его острые зубья хватали дрейфующие обломки, чтобы с шумом перемолоть.
Ужас сдавил мое сердце. Умирать, а тем более так, совсем не хотелось, но стальная пасть уже готовилась меня пожрать. Я отчаянно барахталась, а течение неумолимо несло меня вперед, на верную смерть.
Вдруг над головой вспыхнул свет. Прищурившись, я разглядела очертания крыльев, будто сотканных из солнца. Братик!
В грохоте и реве барабана говорить не было смысла, но в моих ушах отчетливо звучало:
– Держись, сестричка. Помощь на подходе. Отплыви чуть вправо.
Как ни странно, мне это удалось, хотя течение не ослабевало.
Внезапно сильная рука схватила меня за запястье. Моргнув, я различила очертания крупного, шесть-семь футов длиной, мускулистого тела – с хвостом, как у меня.
И снова вместо привычной речи в сознании зазвучал голос:
– Не бойся, русалочка, я тебя держу. Теперь поплыли, надо выбираться отсюда.
Мое тело словно налилось свинцом от усталости. Вяло работая хвостом, я все же добралась до правого берега.
– Канал очень узкий, – мысленно говорил мой спутник. – Лучше возьми меня за руку.
Мы заплыли в темный тоннель, о котором сказал – или подумал – незнакомец.
– Прижмись к стене.
Я повиновалась. Мы продвигались вперед, следуя изгибам русла, вырытого в обход барабана, должно быть, морскими волнами. Не помню, сколько это продолжалось, однако в конце концов мы очутились на свободе. Глотнув соленой воды, я с непривычки закашлялась, но скоро приноровилась.
Спутник помог мне выбраться на берег. Я лежала и набиралась сил.
– Я Ханс, – представился незнакомец. – Меня послал удильщик. Когда отдохнешь, отведу тебя в наш дом.
Все это случилось много лет назад. Мы с Хансом растим двух крошек-русалочек. Он приплыл сюда из Дании в поисках второй половинки и лучшей жизни и говорит, что разом обрел их во мне.
Однажды мне довелось побывать в холодных, страшных глубинах, где обитает удильщик, такой большой, неповоротливый и сонный. Долго я оставаться не могла, но с тех пор он шлет мне только добрые сны.
По-моему, Библия ошибается. Вначале было не Слово, а нечто большее. Слову предшествовал Сон, а за ним последовало все хорошее и плохое.
Мы, существа воды и воздуха, не сильны в производстве, но, если действительно возникает необходимость, можем сделать что угодно. Нет, мы не жаждем захватить землю. Это все выдумки сухопутных людей – больших и коварных хищников, наивно полагающих, будто бы у них есть на что позариться. Мы стараемся держаться подальше от них и поближе к своим, к родной стихии, и наше число неуклонно растет. Мы знаем, что и мы, и они можем исчезнуть с планеты в результате какого-нибудь катаклизма, но ведь любая жизнь рано или поздно кончается.
Может, в грезах нам удастся перебраться куда-то еще. Удильщик снов старается нас научить.
Жизнь кончается, но Сон никогда не исчезнет.
Дух планеты
Этот отчет о моей жизни на планете Эон я пишу с единственной целью оставить по себе хоть какую-то память. Уж не знаю, через сколько поколений вы сумеете прочесть написанное. Да, некоторых из вас я обучил английскому, и теперь он здесь считается священным протоязыком. Но еще на своей родной планете по имени Земля я узнал, что языки точно так же смертны, как и люди. Я никогда не вернусь на Землю, и здесь английский умрет вместе со мной, ибо других его природных носителей на Эоне нет. Но попытаться необходимо. Я должен изложить письменно все, что узнал, на языке, которым владею наиболее хорошо. Что же до судьбы этого отчета, то она не в моих руках.
Я не всегда жил на Эоне, как ошибочно считают некоторые из вас. И не родился одновременно с планетой, как утверждают жрецы. На планете Земля, в стране под названием Америка, в штате, носящем имя Орегон, в городе Портленд я провел двадцать восемь лет.
А потом в один миг перенесся сюда, на Эон. До сих пор мне непонятно, как это случилось.
Спать я лег в Портленде, а утром проснулся в пещере – и, как потом выяснилось, эта пещера находится на Эоне. Засыпал я в уютной фешенебельной квартире, а очнулся на грязи вперемешку со щебнем, голый и трясущийся от холода. Огляделся и увидел в стороне свет и поплелся на него, но вовремя опомнился, не то вывалился бы из отверстия в скале, пролетел несколько сот футов и разбился о дно долины.
Глазам моим открылась поистине умопомрачительная картина. Сплошное нагромождение камней; со всех сторон вздымаются крутобокие горы. Дно этой котловины было заполнено огромными кусками скал, они стояли внаклонку под самыми опасными углами. Время от времени мой глаз улавливал движение, и доносился шум камнепада. И ни единого пятнышка зелени кругом.
Разумеется, я не мог взять в толк, что со мной приключилось. Просто стоял в устье пещеры, долго стоял и дрожал, хотя теплело довольно быстро. Наконец заметил солнце. И причем не одно. В голубоватом небе их отделяло друг от друга изрядное расстояние. То солнце, которое висело почти над самым горизонтом, было маленьким и бледным, а второе, огромное, тусклое, оранжево-красное, стояло почти в зените. Эти светила частично прятались за высокими облаками.
Я все смотрел и и смотрел, а жар верхнего солнца уже давал о себе знать. Дрожь прошла, но легче мне не стало – холод сменился пеклом.
«Тото, мне кажется, мы больше не в Канзасе», – пришла на ум фраза из детской книжки.
Вдруг я увидел в небе инверсионный след, и это взволновало меня гораздо сильнее, чем два солнца. Затаив дыхание, я смотрел, как в синеве прочерчивается белая петля. Удалось даже различить металлическую машину, короткокрылую и блестящую. Может, космический корабль?
Летающий объект снижался. В какой-то момент я понял: его полет почти неуправляем. Похоже, экипаж намеревался совершить посадку на лежащую подо мной равнину. Вот корабль описал круг, другой – должно быть, нашел местечко почище, сейчас сядет… Миг спустя он исчез за скалой. Я ничего не услышал, но из-за камней повалил дым.
Крушение? Остался ли кто-нибудь жив? Необходимо это выяснить. Крайне медленно, с предельной осторожностью я полез из пещеры на дно котловины.
Как я ни берегся, из-под ноги вывалился камень. Я покатился вниз по крутому склону, хватаясь за что попало. Рядом кувыркались булыжники – мое падение вызвало камнепад. Я беспомощно смотрел, как валун величиной с гараж скачет прямо на меня. Увернуться невозможно! Сильнейший удар по спине, треск – сломаны кости? В следующую секунду меня швырнуло лицом на склон, и по мне градом застучали камни. Я все еще катился вниз, но уже считал себя покойником.
Потом я очнулся. Как и в первый раз, это произошло в пещере. Но уже в другой, попросторнее и с отверстием в потолке, через которое лился слабый дневной свет. Опять я лежал на земле пополам со щебнем, и несколько острых камней больно давили в спину.
Спина! Я очень хорошо помнил, как треснул мой хребет под ударом громадного обломка скалы. И помнил, как я умирал.
Мне нужна пища и питье. Но где их найти в этой каменной пустыне?
Все же попытаться надо. Я встал и вышел из пещеры.
Взору моему открылась та же картина, что и прежде, перед тем как я умер.
По круче я теперь спускался с утроенной осторожностью. Очень не хотелось снова устроить камнепад и еще разок погибнуть.
Бледное меньшее солнце висело над головой, а большее держалось от него неподалеку. Жара стояла страшная – эдак, пожалуй, я зажарюсь насмерть на этих камнях. Вот только почему-то кажется, что смерть под безжалостными лучами двух солнц будет более мучительной, чем борьба за выживание.