Альтер эво - Иванова Анастасия

Этого не происходит.

Она так и стоит перед чуть приоткрытой дверью, и внутри темно, и совершенно ясно, что там – никого.

Майя все равно заглядывает в помещение, нашаривает выключатель. Мотает головой, силясь вытряхнуть из нее любые – липкие, терпкие, сладкие – следы последнего наваждения. Слабый сквознячок. И пусто. Давида здесь нет.

Черт.

Черт.

Запоздалая мысль гласит: ну здорово же, впервые в жизни ей перепала галлюцинация не про травмы, смерть и конец света, это прогресс, можно порадоваться.

Майя не радуется.

Она едва успевает задуматься о том, что же делать теперь – как выбираться из этого гнусного места – как слышит новый звук. Странный звук. Совсем неуместный здесь звук – он еле-еле слышно несется откуда-то сверху и снаружи. Майя задирает голову и одновременно вспоминает: ну да, слуховые оконца чуть выше уровня земли. Сомнительно, что Давид (или даже она сама, маленькая и легкая) сумел бы продавиться внутрь одного из них, но факт остается фактом: сейчас одно оконце открыто.

И сквозь него до Майи только что донесся слабый атональный щелчок – не то хрип, не то клик. Звук включенного радио.

Майя не дает себе доосознать, что же это означает, а сразу же выметается из подпольного помещения, не гася свет – потому что любая новая информация, конечно, ценна, зачастую весьма интересна и наводит на размышления, но выход-то все равно только один. Оскар так и полулежит у стены недвижной грудой. Секунду Майя колеблется между дальним и ближним концом коридора, в итоге все же выбирает дальний, бежит к нему, минует того, другого человека, распластавшегося на животе в дверном проеме, и вылетает на лестницу.

Мчится наверх.

Через полтора пролета снаружи раздается крик – это плохо разборчивая команда, что-то типа «пошли», – и в тот же момент к внутреннему шуму добавляется грохот отворяемых и/или выбиваемых дверей и топот нескольких пар ног по ступенькам.

Возгласов «полиция», «федеральная служба» или «никому не двигаться» не слышно, из чего можно сделать заключение, что вновь прибывшие склонны достигать поставленных целей, не тратя время и силы попусту. Из чего, в свою очередь, вытекает, что они собрали достаточные силы и достаточно хорошо экипированы, чтобы захватить краснокирпичный замок в любом случае и любой ценой. Из чего напрашивается единственный вывод – беги, Майя.

Рывком собрав все силы, Майя взмывает еще на пролет и выскакивает в коридор третьего этажа: где-то на краешке сознания всплыло соображение, что штурмующим придется продвигаться снизу вверх.

Выскочив с лестничной клетки, она фактически влетает в молодого парня, хилого и сутулого, зато с удлинителем в виде грозного ПП «Штейр», на дуло которого Майя буквально насаживается грудью.

Нет. Не совсем так. Майю тошнит, давление снова упало, перед глазами все чернеет – но только на долю секунды, потом она берет себя в руки. Все не совсем так было, а…

Выскочив с лестничной клетки, она фактически пролетает мимо молодого парня, довольно щуплого – недостаточность мышечной массы компенсирует ПП «Штейр» угрожающего вида, который парень держит дулом вниз, как поводок собаки, тянущей в кусты.

С ходу сообразить, своя она или чужая, парню трудно. Майя пользуется этим и выводит его из равновесия двумя слабыми, но достаточно резкими тычками в корпус и паховую складку. Бедняга пятится на лестницу, пытаясь восстановить опору, забывает про «штейр», Майя наклоняется, перехватывает ствол одной рукой, тут же добавляет вторую, с силой отталкивает автомат вместе с прицепившимся к нему парнем и сразу же рвет на себя.

Парень выпускает оружие, оступается на верхней ступени.

Майя бьет его стволом наотмашь, снизу вверх. Удар приходится в челюсть: «штейр» тяжелый, и от раздавшегося хруста Майю передергивает, но парень опрокидывается, катится вниз и больше не проявляет никакого энтузиазма, а это главное.

Я в эпицентре энтропического взрыва, думает Майя, а ведь всего-то и хотела – получить что-то от этой жизни.

Теперь выстрелы доносятся этажом ниже, но редкие. Насколько Майя помнит успешные, хотя и очень абстрактные кейсы (без имен, без локаций), которые разбирали на работе в рамках тренингов роста, гости уже должны были применить газовые гранаты. А люди даймё, верные и неверные, в основном сосредоточились на первом-втором этажах – Майя правильно догадалась, там-то сейчас самая жара.

Она осторожно берется за створку двери, через которую вбежала на этаж, и закрывает ее. С внутренней стороны полотна из натурального массива – две завертки, которые буквально манят ими воспользоваться. Майя налегает на дверь боком, тихо проворачивает обе, крепко сжимает отвоеванный «штейр».

В этот момент она видит, как две двери по обе стороны от нее одновременно приоткрываются.

Коридор здесь – не коридор, а овальная площадка со скругленными стенами, красивым округлым персидским ковром и тремя дверями впереди, слева и справа. Четвертая – за спиной у Майи и ведет на лестницу. Посередине площадки под ярким диском светодиодной лампы растет из большого керамического ведра фикус с мясистыми темными листьями.

Как выясняется, обе двери справа и слева почему-то открываются в сторону лестницы.

Настает мгновение крайне шаткого равновесия.

Те, кто стоит за каждой из дверей, не видят Майю. Но видят друг друга – за фикусовыми ветвями. Каждый из двоих что-то решает. Двери остаются открытыми. Больше не происходит ничего.

Через пять секунд за дверью справа случается что-то неуловимое, какое-то движение, которого Майя не может углядеть, но воспринимает неким дополнительным органом чувств – какой-то рыбьей боковой линией. Стоящий за левой дверью реагирует быстро. Майя слышит хлопок и видит дерганое колыхание зеленых листьев прямо перед собой.

Спустя секунду за правой дверью раздается гулкий звук падения. Из-за дверного полотна высовывается нога в ботинке. Внизу кто-то перекрикивается, на лестнице снова слышится шум, а Майя не может отвести взгляд от этой ноги: ступня пару раз дергается и замирает.

Из-за левой двери выходит человек, и его тут же что-то настораживает: он быстро и плавно разворачивается вправо, одновременно поднимая оружие, и Майя падает на пол, на ковер, перекатом уходит вправо, стремясь оставить фикус между собой и стрелком, вскидывает «штейр».

– На досуге я был бы рад побольше узнать о твоей бабушке, – говорит Давид через миг, когда первое изумление проходит.

Он опускает свой пистолет и многозначительно глядит на «штейр» в Майиных руках. Мгновенное облегчение, которое едва не сбивает Майю с ног, граничит со щенячьей радостью. Давид жив. С ним все в порядке. Она его нашла.

Одновременно с этим она понимает – здесь что-то очень и очень не так.

Давид быстро складывает вдоль несколько листков бумаги, которые держал в левой руке, и ловко засовывает во внутренний карман куртки. Не переставая улыбаться ей так, словно ему четыре, а она – Дед Мороз. Эту улыбку подделать невозможно. Кажется, Майя уже несколько лет не видела ничего настолько настоящего.

Грохот на лестнице.

– Потом расскажешь, как ты выбралась, – бросает Давид, пересекая овальную площадку. – А сейчас давай-ка свинчивать. Или хочешь дождаться своих?

«Своих»? Ну да, конечно. И что она им скажет? Что́ она, полли из молла, делает в мафиозном логове непокрытого района?

Только…

– Моих? – повторяет Майя, поднимаясь с колена и медленно подходя к нему.

Давид недоуменно поворачивает к ней голову.

– Мы с тобой являемся в этот замок Дракулы, а через пару часов его уже берут штурмом силы правопорядка. И это не я их позвала.

– Если не ты – то согласен, совпадение странное, – помедлив, беспечно отвечает Давид.

– Ты сказал даймё, что сдашь ему трех человек – из банков, страхования и наблюдения, – не отступает Майя, отводя ствол вбок. – Это был блеф? Или ты правда их знаешь? Откуда?

На лестнице слышится вскрик, который сразу же резко обрывается.

– Через полчасика, ладно? – И Давид шагает внутрь помещения, переступая через того, кто лежит на пороге.