Андрей Курков - Судьба попугая (География одиночного выстрела - 2)
Минут пять после этого длилось в кабинете молчание. Наконец, в кабинет без стука зашел красноармеец. Лицо его показалось Добрынину знакомым. Словно он его уже видел, и даже разговаривал с этим человеком.
Тверин пригласил солдата сесть за приставной столик как раз напротив народного контролера.
Рассказал Добрынин красноармейцу, в чем дело. Тот задумался, попросил описать еще раз встречавшего их военного. Потом сказал:
- Ну шо, опробую, но тохда надо будет продухтами платить...
Добрынин кивнул.
- Пошел я... -оказал красноармеец и свободной походкой вышел из кабинета.
- Сделает! - кивнув вслед ушедшему солдату, сказал товарищ Тверин. - Он тут недавно тещу мою спас... вот только жену не смог выручить, а так он много может...
- А это не он раньше милиционером был? - припомнил наконец народный контролер.
- Был, был тут на входе...
Теперь Добрынину стало ясно, что именно этот человек отбирал у него когда-то котомку с топором и сухарями, и он же, наверно, пытался тогда съесть сухари.
В дверь постучали.
Вошли двое других красноармейцев: у одного в руках раскрытая большая тетрадь, у другого - бидончик с ручкой.
- Вот, товарищ Тверин, распишитесь в получении. - вежливо произнес красноармеец с тетрадью. - Это за август и сентябрь.
Тверин надел очки, наклонился к положенной перед ним на столе тетради, прочитал, что там было написано, потом расписался.
Красноармейцы ушли, оставив закрытый крышкой бидончик на приставном столике перед носом у Добрынина.
- Ну вот, - оживленно проговорил Тверин. - Еще чаю выпьем, а потом и вина можно! Портвейн марочный! Дай-ка сверю - все ли правильно?
Вытащив из высокой стопки бумаг блокнот депутата, хозяин кабинета полистал его, отыскивая нужное, потом, найдя, еще раз наклонился к собственному мелкому почерку.
Снял очки. Закрыл блокнот.
- Так и есть! - сказал немного огорченно. - За июнь-июль не приносили! Зазвонил телефон.
- Да! - сказал в трубку товарищ Тверин. - Заседание Совета Обороны? Хорошо, приду! Положил трубку, глянул на часы.
- Ну что, часик у нас еще есть, Паша!
По второму стакану чая уже не пили. Просто в заварочный осадок разлили из бидончика красного вина. Подстаканники Тверин убрал.
- Давай за победу! - предложил он.
Выпив, Добрынин узнал вкус. Это было то самое вино, которое они вместе с "разноглазым" Куриловцем укатывали.
- Из чего они его сейчас делают? - недоуменно произнес товарищ Тверин, не выпив и полстакана. Снова помолчал немного.
- А старший лейтенант Волчанов тут сейчас, в Кремле? - нарушил молчание народный контролер.
- Тут, тут он, - товарищ Тверин вздохнул. - Только он теперь младший лейтенант. Разжаловали... - Я тебе не говорил, - сделав паузу, продолжил хозяин кабинета. - В общем, спасибо моей болезни, что сейчас я живой...
Добрынин посмотрел на Тверина с испугом и непониманием.
- Проверка тут у нас очередная на преданность была. Как обычно, график составили, каждый знал, когда кому идти... Мне как раз идти надо было, а тут печень прихватило, и я позвонил, сказал, что через пару дней пройду это ПНП, а вместо меня другие пошли... И вот троих там убило... электричеством убило. Сказали, что замыкание... Хорошо, хоть под шумок удалось пропустить ПНП вообще в тот раз, теперь только через три месяца... Вот за это замыкание Волчанова и разжаловали...
Рассказывая, товарищ Тверин разволновался. Взял в руку стакан с недопитым вином - вино чуть не расплескалось. Выпил.
- Надоело... - едва уловил ухом Добрынин прошептанное с выдохом слово.
- Хочешь его увидеть? - очнувшись через пару минут, спросил Тверин.
- Да.
- Что-то я еще хотел тебе сказать? - Тверин глянул в белый потолок. - Тут еще в кабинете муравьи завелись. Приходится сахар в две банки упаковывать... Да! Тут два письма тебе от семьи. Разрешили выдать тебе для чтения, чтобы в курсе был...
Из той же высокой стопки бумаги вытянул товарищ Тверин тонкую синюю папочку, развязал тесемки и подал народному контролеру разглаженные листы письма. А сам тут же вышел.
В первом письме Маняша рассказывала о тяжелой, полной слез и обид жизни в сибирской эвакуации. Жила она там с детьми в доме сосланного украинского кулака. Писала, что сама кулацкая семья каждый день ест картошку, а им только картофельные очистки перепадают, из которых Маняща детям похлебку варит. В селе этом никто их, эвакуированных, не любит. Даже называют их нарочно "выковыренными" чтоб им обиднее было. Дочитал Добрынин первое письмо, и сердце в комок сжалось. А тут еще при внимательном взгляде на исписанный чернилами листок заметил народный контролер, что некоторые чернильные буквы как бы "поплыли" и в тех местах проступили будто высохшие капли.
"Слезы!" - понял Добрынин и сжал до боли зубы.
Взялся за второе письмо - и тут отлегло на душе. Писала во втором письме Маняша, что на ее жалобу приехал в село военный проверяющий, быстро во всем разобрался, приказал кулацкую семью, у которой Маняша с детьми жила, сослать еще дальше, на какие-то необитаемые речные острова, а все их хозяйство вместе с погребом, заполненным картошкой и соленьями, и козой отдал ей, Маня-ше. И теперь живут они с детьми хорошо и сытно, и соседи обзывать их "выковыренными" перестали, ходят теперь к ним на чай и гостинцы детям приносят, испугались, видать!
С удовольствием дочитал Добрынин второе письмо, совсем успокоился и даже обрадовался. Все-таки Родина любит его и ценит, и о семье его заботится. А значит надо еще больше для Родины делать, еще больше любить ее.
Товарищ Тверин все не возвращался. А за окном уже темнело.
Решил народный контролер попробовать самому отыскать своего друга и товарища Волчанова. Для смелости, да и для успокоения взбудораженных мыслей налил он себе в стакан еще вина из бидончика, выпил и пошел к двери.
Уже выйдя в коридор, Добрынин столкнулся с возвращавшимся товарищем Твериным.
- Уходишь? - спросил Тверин.
- Да вот... хотел Волчанова увидеть...
- Товарищ солдат, - обратился тут Тверин к охранявшему его кабинет красноармейцу с автоматом. - Проводите товарища Добрынина к товарищу Волчанову, а то еще заблудится!
- Слушаюсь! - рявкнул солдат, и тут же гулкое коридорное эхо разнесло слово-выстрел в звуковые клочья.
- Да, Паша! - остановил Добрынина голос товарища Тверина. - Война скоро кончится! Только что решено было победить в апреле-мае будущего года! Позвони мне завтра!
- Хорошо, - пообещал народный контролер. Волчанов, увидев Добрынина в дверях кабинета, просиял, вскочил из-за стола, вышел навстречу.
И они обнялись, как друзья, не видевшие друг друга долгие годы.
- Посылку получил? - сразу же спросил младший лейтенант.
