Сергей Герасимов - Помни о микротанцорах
– Вы когда-нибудь видели СВОЙ муравейник?
– Никогда. Для меня это невозможно. Разве что он сам захочет меня увидеть.
Но он не захочет, если это не нужно для моей миссии.
– Миссии?
– Да. Моя миссия лишь в том, чтобы уничтожить врага. Вот уже тридцать шесть лет я живу на свете только для этого; все, что я делаю – только для этого, у меня нет своей воли и своих желаний. Маленький черный человечек продолжает танцевать в моем мозгу… Днем и ночью… Но это мне нравится.
– Нравится?
– Нравится – слишком слабое слово. Я был счастлив – до того момента, когда проиграл.
– На что это больше всего похоже?
– На любовь. Только на любовь. Потому что любовь – единственный надежный способ подчинения человека. Боль и страх ненадежны, они требуют постоянного контроля, постоянных усилий. Они направлены против человеческой воли и поэтому сильная воля может восстать против боли и страха и победить. Но любовь совсем другое дело. Ее вектор совпадает с вектором воли. Власть любви бесконечна. Самые великие деспоты прошлых столетий внушали к самим себе самую великую любовь – тем и держались… А то, что было во мне… Только это сильнее, чем любовь к женщине, к детям, к стране или к богу, потому что ради этого можно пожертвовать и первым, и вторым, и третьим, и четвертым. Я жил как во сне, но это был счастливый сон.
– А сейчас?
– А сейчас все кончено. Я стал ненужен. Я вскоре умру. Осталась лишь последняя вещь, которую я могу сделать.
– Например?
– Найти себе замену. То есть, заразить тебя.
Он подошел к столу, вытряхнул содержимое ящика. Бумаги, кассеты, ключи, оранжевые ремешки микротриссов. Распечатал кассету и вынул из нее пистолет.
Маленький, почти без ручки – безинерционная модель. Сел и положил оружие себе на колени. Остальное стряхнул на пол.
– Подними меня, подними меня, подними меня… – запищал потерянный ключ.
– После того, что я рассказал тебе, я не отступлюсь, надеюсь, что ты понимаешь, – начал шеф. – Стой где стоишь! Сейчас объясню. Все, во что ты веришь – чепуха. Ты сам это поймешь через пять лет. Проходит пять или десять лет и ты оглядываешься назад и каждый раз видишь, что то, во что ты верил чепуха, потом еще пять лет и ты опять увидишь что все было чепухой и проживи ты хоть тысячу лет, ты будешь верить и делать только чепуху, но понимать это будешь слишком поздно. В жизни людей нет ничего настоящего. Жизнь это нонсенс, это концентрированный раствор бессмысленности, в котором иногда рождаются кристаллы красивого бреда. Я дам тебе единственную настоящую вещь. Можешь сесть, но только вон там. Руки на колени и сидеть смирно.
– Подними меня, подними меня… – пищал ключ.
Гектор медленно присел на диван, успев передвинуть стул.
– Как происходит заражение? – спросил он. – Надеюсь, меня не будут кусать за шею.
– Могу и укусить. Легенды о вампирах на самом деле кое на чем основаны.
Если я прокушу тебе шею, ты будешь заражен. Самый надежный способ заражения – это через кровь. Отсюда ведет начало кровное братство и кровная вражда. Дьявол скрепляет договоры кровью, кровавые войны и даже знамена цвета крови лучше всего сплочают людей. «Мы с тобой одной крови!» – так кричал Маугли. Но кусать стало не обязательно после того, как выдумали шприц…
В этот момент Гектор толкнул ногой стул и прыгнул в сторону открытой двери, которая вела на веранду второго этажа. Он ощутил сильный толчок в спину и только потом услышал звук выстрела. Боли не было, была лишь тошнота и слабость.
Справившись с головокружением, он поднялся с колен, но тут его свалил на пол удар чем-то твердым и тяжелым.
Старик был еще силен. Гектор очнулся связанным в небольшой белой комнате, на столе, напоминающем операционный. Пахло кровью и антисептическим раствором.
Страшно болела левая половина лица. Левый глаз почти не видел, хотя все еще различал цвета. Правый видел искаженное отражение в большой бестеневой лампе под потолком. Старик продолжал говорить, повторяясь.
– Что со мной? – спросил Гектор.
– Что?
– Куда попала пуля?
– Жить будешь. Прошла насквозь и раздробила ребро. Насколько я понимаю, внутренние органы не задеты. Я же предупреждал, что не буду шутить… Сечас мы станем братьями по крови, – он взял короткий скальпель и уколол себя в ладонь, – смотри, какая густая, какая красная капля. Сейчас эта кровь смешается с твоей и станешь счастлив, как когда-то был счастлив и я. Откуда этот запах?
– Горит лес.
– Лес? Лесных пожаров не было уже тридцать лет. Мы же не в Амазонии.
– Слишком долго не было дождя.
Шеф подошел к окну и наклонился наружу.
– Горит на том берегу, – сказал он, – боже мой, горит по-настоящему. Куда они смотрят? Куда смотрят эти пожарники? Красиво горит, черт побери. Если честно, мне всегда нравился большой огонь.
Ник подъехал к дому. Розовый двухэтажный особняк был огражден невысоким каменным забором. Поверх забора виднелся уголок сделанного со вкусом ландшафтного парка: дорожка из крупной белой гальки, малюсенькое искусственное озеро, наверняка в нем плавает несколько крупных декоративных рыб с выпученными бледными глазами; кусты, подстриженные так, что создают видимость естественных форм, полукруглые клумбы. За озером пылал лес и запах дыма доносился даже сюда, примерно за два километра над водою.
Он увидел в окне силуэт шефа и удивился тому, каким старым выглядит этот человек; еще недавно он был совсем другим – так сдуваются шарики после того, как праздник закончился. Шеф высунулся в окно, посмотрел в сторону озера, потом отвернулся и сказал несколько слов кому-то нвидимому в комнате.
– Эй! – крикнул Ник и помахал рукой. Ему пришлось крикнуть дважды, прежде чем шеф его заметил.
Довольно долго он прождал у наружной двери, вслушиваясь во внутренние звуки здания, ожидая шагов, которых все не было. Потом, наконец, щелкнул замок, Ник потянул за ручку и дверь открылась. Шеф спускался по лестнице, которая вела на второй этаж. Ник однажды уже был в этом доме; они приезжали сюда вдвоем с Катей и тайком и целовались, надев на глаза две черные матерчатые карнавальные маски.
Тогда стены дома изображали бушующее море, лес, колыхающийся на ветру, лунную зимнюю ночь и наконец, тогда, когда она сняла маску и ее губы мягко раздвинулись, стены запылали огнем космического пожара.
– Зачем ты приехал? – зло спросил шеф и Ник ощутил холодок, как всегда в присутствии этого странного человека.
– Я…
– Что тебе нужно?
– Сейчас вы скажете мне, чтобы я убирался, – предположил Ник.
– Нет. Раз ты приехал, значит, была нужда. Я не приглашаю тебя садиться, потому что у меня нет времени. Постарайся уложиться в две минуты.
