Иван Афанасьев - Тегле
— У кого ты учился? — спросил он.
— У кого?.. У природы, у деревьев, у животных.
— Нет, но были же у тебя наставники! Все эти магические приемы, которыми ты искусно владеешь, нельзя изобрести самостоятельно.
— А кто тебе сказал, что я их изобрел? Они существовали вечно, и пребудут такими. Надо всего лишь прикоснуться к ним, открыть душу.
Ведмедя роднило с Просветленными привычка говорить так, словно собеседнику абсолютно понятна его речь. Как если бы первокласснику учитель пытался объяснить теорию относительности в профессиональных терминах физики. Но, общаясь с наставниками в сокрытых мирах, он всегда имел в виду, что его готовят к будущему великому испытанию, к Предназначению, которое когда еще свершится. Сейчас же предстояло выполнить конкретное и не терпящее отлагательства дело, и Кондрахин честно пытался разобраться и в устройстве мира, и в напарнике, и в самом себе.
Порою ему казалось, что не было никакого московского следователя, ни жестоких в своей бессмысленности побоев во внутренней тюрьме Орловского НКВД, ни Иоракау, ни всего прочего. Он — по-прежнему подающий надежды студент, а завтра предстоит сложный экзамен. Вот и снятся ему кошмары. Но придет утро, и он поспешит в институт, начисто позабыв содержание фантастических сновидений.
Однако, долгожданное утро, хоть убей, не наступало. В теперешней — нереальной — жизни его окружал многомиллионный Рим, лишь отчасти схожий с тем Вечным Городом, о котором он читал в школьных учебниках. И Юрий Николаевич Кондрахин, сын простого орловского рабочего, являлся владельцем виллы и автомобиля, а рядом неотлучно находился совершенно странный человек с не менее странным именем.
Говорят, что трудно ждать и догонять. Ерунда! Погоня — это азарт, адреналин. А вот ожидание… Можно было бы убить время с пользой для себя, например, побродив по городу, наслаждаясь великолепными видами, рассматривая памятники архитектуры, или просто, пользуясь чудесной погодой, дегустировать непривычные для русского человека итальянские блюда в бесчисленных уличных кафе. Но напарники не решались отлучаться с виллы. Ведмедя, похоже, вовсе не интересовали римские красоты, да и небезопасно были экскурсии в его ситуации. Кондрахин же не забывал о том, что Джироло может объявиться в любую минуту, и едва лишь сработают сторожевые заклятия, необходимо немедленно выводить машину за ворота и мчаться в Ватикан.
— Ведмедь, как ты полагаешь, может ли Джироло забрать с собою каритину Третьей печати? Да, я помню, что ты уже говорил мне: нет. Но, может быть, существуют некие охранные заклятия, о которых мы не имеем представления? Или же ему надо только оказаться рядом, чтобы вновь овладеть папским дворцом? Или принять другой облик, в котором его никто не узнает?
— Мы узнаем, — лениво возразил Ведмедь. — Астральные отпечатки надежнее, чем отпечатки пальцев.
Они вели разговор на русском: Кондрахин вполне сносно мог объясняться с коренными римлянами, а вот Ведмедю приниматься за иностранный язык было просто лень. Иногда казалось, что ему вообще ни до чего нет дела, так бы и просидел сиднем сто лет. Но Юрий понимал, что на самом деле это не так. Взять хотя бы заботу о безопасности родственников, оставшихся в далеком Московском Ханстве. Насколько вероятно, что охранка оставит их в покое, если Ведмедь исчезнет навсегда? Он хотел задать этот вопрос, как вдруг Ведмедь насторожился и быстрым неслышным шагом приблизился вплотную к закрытой двери комнаты. Он вытянул ладонь и принялся оглаживать в воздухе что-то невидимое.
Кондрахин напрасно всматривался и обычным и астральным зрением. Пустота она и есть пустота. Ни малейшего намека на энергетические завитки.
Внезапно Ведмедь резким движением распахнул дверь — в большинстве покоев виллы они открывались вовнутрь.
Их благообразный старичок-слуга, а по совместительству еще и повар, и садовник, не успел отпрянуть и даже выпрямиться. Вся его поза не оставляла ни малейших сомнений в природе его так неожиданно прерванного занятия.
— Любопытно, любопытно, — пробормотал Кондрахин, вставая. — Вот какой наш милый дедушка непредсказуемый. Оказывается даже русским языком владеет. И со слухом у него все в порядке. Зря я орал ему на ухо, отдавая распоряжения. Ну-ка, иди сюда, божий одуванчик!
Слуга смущенно развел руками: дескать, не понимаю.
— Ну, давай, спой нам песню о том, что ты просто наслаждался прелестными звуками неведомой для тебя речи. Мы ведь народ доверчивый. Ведмедь, посторонись!
Схватив старика за шиворот, он затащил его в комнату и швырнул в массивное старинное кресло.
— Погоди, — наморщив лоб, попросил Ведмедь. — Что-то мне здесь непонятно. Я на всякий случай поставил на двери метку. Если бы не она, я бы не смог почувствовать, что снаружи кто-то стоит. Но любое живое создание обладает астральным полем, просто у одних оно шире и ярче, у других еле заметно. А у него, — он кивнул пойманного с поличным соглядатая, — его вовсе не было. А сейчас есть. Странно!
— Клянусь, — словно оправдываясь, сказал Юрий, — я взял на бирже первого попавшегося. Только спросил, умеет ли готовить, и достаточно ли сил ходить за продуктами.
— Да, непонятно, — еще раз повторил Ведмедь, — я с таким не сталкивался. Кто-то нас обнаружил, и я не знаю, кто.
— Может быть, папская инквизиция? — предположил Кондрахин.
— Не может, — возразил Ведмедь, помотав кудлатой головой, — слабоваты они будут супротив меня. Я-то за ними приглядываю, — без тени бахвальства сказал он.
— А если Кудеяр?
— Тем более, нет. Он хоть из охранки, но — человек слова. Не первый год его знаю. Да и невыгодно ему меня возвращать.
— А что мы гадаем? — сказал Юрий, недвусмысленно склоняясь над сжавшимся в кресле старичком. — Сейчас спросим его по-нашенски и получим самый исчерпывающий ответ.
Но, прежде чем Кондрахин успел что-либо предпринять, слуга вдруг вытянулся во весь рост, несколько раз хрипло втянул в себя воздух, а на его сморщенном личике засияла улыбка. Такое блаженство Юрий ранее видел только в клинике, у умирающих от сифилиса головного мозга. Он мгновенно схватил руку старика. Пульса не было. Прижал ухо к груди — ни звука. Одним рывком перетащив умершего на пол, он приступил к массажу сердца, через каждые шесть нажатий на грудную клетку прерываясь, чтобы с силой вдохнуть воздух в легкие старика. Ведмедь задумчиво наблюдал за его действиями со стороны.
— Бесполезно, — наконец сказал он, — кто-то его заблокировал, и мне не удается преодолеть этот блок. Такое бывает.
— Но кто? Кто? — воскликнул Юрий, прервав свое занятие. — Неужели Джироло? Как он мог добраться до нас? Я ни разу за все время, пока мы находимся в Риме, не выходил ни в астрал, ни в ментал. А тебя он просто не знает.
