Ларри Нивен - КЛЯТВА ВЕРНОСТИ
Она сказала шепотом:
– Придворный волшебник, уж конечно! – Затем встала и пошла в кухню. Ее мысли бежали. Придворный волшебник, а кто тогда я? И кто Зак? И если я теперь безразлична Тони (не безразлична, нет, черт побери, я это чувствую, я знаю), он обязательно должен чувствовать что-то по отношению к Заку.
Девять утра. Зак не придет домой до полудня, поэтому есть время. Будь она проклята, если позволит Заку обнаружить профессора Арнольда Ренна в их квартире. Или кого бы то ни было в этом смысле, но особенно Ренна. Зак наверняка достанет свое духовое ружье, которое Тони подарил ему в последний день рождения, если решит, что может выстрелить в доктора Ренна. Зак почти боготворил своего отца, и я никогда не пыталась это изменить, не так как у большинства разведенных пар, в которых начинается соперничество из-за детской привязанности, я хотела, чтобы Зак любил своего отца, но Тони никогда об этом не думал и никогда не подумает.
Она начала завтракать, и запах яиц по-бендиктински притянул к столу небритого, с заспанными глазами Арнольда. Он был в старом халате, который привез лет двенадцать назад, и который она так и не собралась выбросить даже после того, как Арнольд женился. Она никогда не видела его таким непривлекательным, однако Женевьева не сопротивлялась, когда он ее поцеловал. Он был мягкий, не пылкий, поэтому она не сопротивлялась, хотя стоило бы устроить схватку и выгнать его навсегда из своей жизни, вот только…
Только что? – думала она, сидя за столом напротив него. – Что он может дать мне почувствовать, что я желанна? Есть другие мужчины, которые могут это сделать, зачем держаться за этого? Он настойчивый, я бы сказала так…
– Арнольд, почему ты зашел ко мне вчера? – спросила она.
Он посмотрел удивленно.
– Я долго тебя не видел, и я скучал по тебе. Почему ты спросила? – Его удивленный взгляд казался достаточно естественным.
– Ох, я не знаю. Вчера заходил Тони.
– Правда, вчера? Увидеть Зака?
– К несчастью.
Ренн огорченно смотрел на нее.
– Женевьева, я никогда не понимал твою инфантильную влюбленность в этого человека. Ты стоишь сотни таких.
Она усмехнулась.
– Ты ясно дал понять, что считаешь его отрицательной величиной. Что означает сто с минусом?
Он засмеялся вместе с ней.
– Ты знаешь, что я имел в виду. – На мгновение он замолчал. – Женевьева…
Он попытался однажды назвать ее «Джин», но это звучало так, как ее звал Тони, и она не могла с этим смириться.
– Женевьева, ради бога, если ты так чувствуешь, почему ты не примешь его обратно?
– Принять обратно! – Она засмеялась, почувствовала приближение истерики и с трудом подавила смех, и поэтому ее голос был спокойный, когда она сказала: – Что, и жить с ним в термитнике?
– Если потребуется.
– Я думала, вы, «фроматы», ненавидите его.
– Я не член ФРОМАТЕС. Однако да, я неодобрительно отношусь к Тодос-Сантосу по множеству причин, повторение которых, я уверен, ты устала слушать. Я думал о тебе. И о твоем сыне. Я всегда любил вас обоих…
Наверное, да, подумала она. По крайней мере в достаточной степени, чтобы просить меня выйти за него. Несколько раз, если быть точной.
И она всегда думала… неужели Ренн считает Зака своим сыном? Он мог им быть. Она спала с Ренном в ночь перед той, когда был зачат Зак. И снова, после того как Тони ушел. Анализы крови прояснили это, но Арнольд о них не знал. Может быть, он до сих пор так считает?
– Ты собираешься снова встретиться с ним? – спросил Ренн.
– Я сомневаюсь.
– Ты должна. Послушай, если я могу чем-то помочь…
– Великая любовь и все такое? Ты поможешь мне опутать моего бывшего мужа? К сожалению, конечно…
– Что-то в этом роде, – сказал он. – Я действительно хочу, чтобы ты была счастливой.
– А что обо всем этом думает Тина? Ренн пожал плечами.
– Тина не вмешивается.
Он пытался говорить безразличным тоном, но его голос в то же время был полон иронии. Женевьева сомневалась, были ли правдой все истории, которые она слышала о том, что Тина спит со всеми, с коллегами Арнольда, и иногда даже со студентами. Она больше не была знакома с друзьями Арнольда, уже годы, с того момента как она вышла из Движения. Говорили, что открытые браки сейчас вполне обычны, но Женевьева не знала никого, кто бы согласился так жить.
– Возможно, если ты переселишься в Тодос-Сантос, – сказал Арнольд, – ты будешь ближе к нему. А если дело касается денег, я думаю смогу тебе помочь.
– Верю, что сможешь. Дашь мне достаточно, чтобы стать акционером в Коробке. – Она горько засмеялась. – В чем дело, Арнольд? Отказываешься от крестовых походов?
– Черт побери, я стараюсь ставить тебя выше идеологии.
– Надеюсь да. Это мило. – Только немножко неправдоподобно, подумала она. Что с ним случилось? – Арнольд, дело не в деньгах. Использовав то, что присылает Тони, и наследство моей тетки, я наверное смогла бы купить достаточно акций, чтобы жить в Тодос-Сантосе. Но Тони не хочет, чтобы я там жила. Он смотрит на меня как на угрозу. И, мой друг, ты не знаешь, что такое неприятности, если тебе не приходилось разбудить паранойю Энтони Рэнда! Нет, спасибо.
– Тогда ты должна заставить его захотеть твоего переезда туда, – сказал Ренн. – И у тебя есть кое-что, что ему нужно – я полагаю, ему нужен и Зак? Он считает, что Зак его ребенок?
– Да. – Черт побери, он знает, что Зак его ребенок. Почему я не сказала этого?
– Тогда торгуйся. Скажи ему, что тебе не нравится жить в Лос-Анджелесе, что ты собираешься уехать далеко, так что он никогда не увидит Закери снова, если у тебя не появиться лучшей альтернативы. Это стоит попробовать…
– Я думала об этом, – сказал она, больше самой себе, чем Ренну. – Тони не подчинится шантажу…
– Если ты скажешь как надо, это будет не шантаж, а возможность для него отговорить тебя от чего-то. – Он встал. – Если ты извинишь меня, я на секунду…
– Конечно.
Ренн вышел из комнаты. Женевьева барабанила пальцами по кухонному столу. Это может сработать, может. Я никогда не хотела давить на Тони таким образом, но почему нет? Я не становлюсь моложе. И если Зак все время собирается жить в аркологе, он должен вырасти в одном из них.
Можно было бы также одеться. Она направилась в спальню. Арнольд был в коридоре.
– Что это ты делаешь? – спросила она.
– О, я уронил телефон. Просто проверяю, не сломал ли чего. Кажется все в порядке. – Он закрутил крышку телефонной трубки и положил ее.
– Я поговорю с Тони, – сказала Женевьева, – и, полагаю, ты прав гораздо больше, чем думаешь. Если я не смогу вернуть его, наверное будет лучше уехать из Лос-Анджелеса.
