Юрий Слащинин - Боги в изгнании (Художник В. Шершнев)
«Да; произошло страшное преступление, — заговорил Ворх, уличающе глядя на Дабера. — Билярг окружен фаронами и атакован. На меня покушались. Этот вызов сюда на суд тоже акт произвола Верховного предводителя фаронов. И сейчас все собравшиеся здесь должны будут, в соответствии с великими законами Нового Порядка, определить степень его преступления и вынести приговор».
«Теперь вы убедились, что он сумасшедший? — сказал вдруг Дабер очень спокойно и даже с нотками искреннего сочувствия. — Если не сумасшедший, то предатель. Из-за любви к какой-то потаскушке он решил дать низшим равные с нами права. Триста лет мы держим их в страхе, заставляя работать. А теперь они бросили стачки и вышли на улицы… любить! Да, Верховные, любить! Потому что Ворх заменил страх на любовь к нам. Их теперь нельзя ничем заставить работать: они не могут представить, что любимый ими фарон станет сечь их парализатором. Все улицы городов заполняются праздноболтающимися рабами. Рабы славят нас, жрут, пьют, а я не могу к ним придраться, потому что все тихо и чинно. Вот почему я ввел фаронов в город и блокировал Билярг. Ворх сошел с ума, придумал бога, возвел себя в сан наместника его и вон, — кивнул Дабер, — даже стал выше Предводителя Верховного Гильорта…»
Глаза их встретились — Дабер смеялся. Ворх как бы взвесил нанесенный удар и, отдав должное изобретательности врага, с почтением кивнул: прекрасно!
«Сойди вниз, божок, — иронично бросил Ворху экс-Предводитель Баук-Кубтарм и, ткнув пальцем в радиальные ряды Верховных, добавил: — Туда! Пока не решим твою судьбу».
«Мою судьбу здесь уже никто и никогда не будет решать!» — сказал Ворх. Кулачок под его рукой беспокойно дернулся, и Линг шепнул: «Спокойнее. Не зли их».
«Это почему же не будет? — с издевкой рассмеялся Баук-Кубтарм, и носитель его, украшенный знаками отличия и орденами, поднялся с кресла и картинно опустил руки на бедра. — Может, тебя твой бог защитит? Так мы его не боимся, мы сами боги. Вот я уже живу триста семьдесят лет и еще буду жить, сколько…»
Раздался звук лопнувшей под давлением консервной банки, и брызги вязкой жидкости обдали сидевших на трибунном возвышении и тех, кто располагался в ближних рядах. Что произошло, стало понятным, когда грохнулся на пол носитель Баук-Кубтарма, с головы которого сползал сплющенный Баук.
«Кто еще сомневается?» — спросил Ворх, озирая насмешливым взглядом присмиревших экс-Предводителей и растерявшихся, вопрошающе поглядывающих то на Ворха, то на Дабера Верховных, все еще не понявших, к кому надо примкнуть.
«Ты не имеешь права! Ты пользуешься силами экл-Т… — продолжить Дабер не смог, вдруг стал задыхаться, синеть. — Отпусти… Я, я… не буду…»
«Разве тебя кто-нибудь держит?» — обратил Ворх невинный взгляд к Верховным.
«Да- а… О-ха… оха… а… — хватал Дабер ртом воздух и скрюченными пальцами водил возле горла, стараясь отодрать что-то невидимое, мешающее ему дышать. — Прости, Во-рх, Ворх!» — крикнул, наконец, Дабер и с беспомощной ненавистью зыркнул на победившего врага.
Но Ворха не устраивала эта вырванная капитуляция.
«Теперь расскажи Гильорту, как ты посягал на мою жизнь-жизнь Верховного кселенза! Как плел заговоры, брал взятки и сам подкупал недостойных. Поведай, как дошел до того, чтобы ввести в столицу соединения фаронов и осадить Билярг — основу основ всей нашей системы. Рассказывай, Дабер. Ты же собрал нас на суд, так не молчи».
Дабер рванулся из невидимых тисков, но сил хватило только слабенько шевельнуться. Появилась боль в животе и, усиливаясь, поползла вверх, рождая желание завопить, но он, лишенный дыхания, не мог позволить себе и этого. Оставалось только одно — торопливо говорить, чтобы поскорее избавиться от боли…
С Верховным предводителем фаронов было покончено за несколько минут, а физическое существование Дабера больше не волновало Ворха.
Габар проснулся. Жилые штольни, прогулочные залы и переходы наполнились толпами рабов. Они ликовали. Обнимаясь, сливаясь в единую массу, переполняемую нежностью и взаимной любовью, воспринятыми от Кари, мужчины и женщины праздновали свое возрождение к новой жизни, к новой эволюции в образе всемогущих богов. Как салют победе, тут и там раздавались хлопки от исчезновения кселян и возгласы безудержной радости, когда исчезнувшие возвращались вновь, помолодевшие, красивые.
— Пойдем к Кари! Все к Кари! — раздался призыв и гулом побежал по штольням. — Кари!.. К Кари!.. К Тадоль-па!..
Кари и Тадоль-па стояли в прогулочной штольне на небольшом столике, чтобы возвышаться над протекающей мимо людской массой, и, улыбаясь, приветствовали кселян взмахами рук. Оба были счастливы, как могут быть счастливы родители, впервые взявшие на руки долгожданного ребенка. А родившихся было много. Они шли и шли нескончаемой чередой, вскидывая вверх руки с кольцом единения, бросали взгляды, полные любви и преданности.
— Смотрите, а он плачет, — переговаривались в проплывающих рядах.
— Все будет прекрасно, Тадоль-па!
— Кари, Кари! Я вылечилась, — кричала молодая женщина, в которой Кари с трудом узнала ту колченогую старуху, собиравшую с нее дымные шары скаракосты на меске. Тянул к Кари руки паренек, тоже запомнившийся с меска.
— Кари, у меня руки! Руки!..
Она сжала их — крепкие, горячие ладони, наполненные жизнью. Это также был миг ее торжества, вливающийся в поток переживаемого блаженства.
Прошествовав мимо Кари и Тадоль-па, бывшие каторжане попадали в распоряжение Ригцина и его помощников. От них каждый получал карточку предписаний дальнейших действий. И теперь уже не рабы, а всемогущие боги, вобравшие в себя все достижения цивилизации, перенявшие опыт трезвого Тадоль-па и пылкую влюбленность в жизнь Кари, они расходились, чтобы изучить задание, а запомнив предписание, тут же исчезали из Габара, известив об этом хлопком ворвавшегося в пустоту воздуха.
А потом наступил момент, когда в Габаре вновь стало тихо. Ушли к «Разумнику» Ригцин с помощниками.
Кари и Тадоль-па, все еще держась друг возле друга, с утомленными от улыбок лицами тоже пошли из прогулочной штольни. Шагали по дорожке из оставленных при исчезновении кселян одежд и карточек предписаний, которая привела Кари и ученого в оранжерейную штольню — любимое место отдыха, куда каторжане приходили раньше как на свидание с жизнью. У многих здесь были любимые растения, о чем говорили сейчас те же карточки, аккуратно пристроенные между веточек или просто воткнутые в почву возле ствола. Кари взяла одну и, прочитав, вскинула удивленный взгляд на Тадоль-па: «Смотри».
Неизвестному исполнителю поручалось освободить их систерию. Кари и Тадоль-па читали и вновь перечитывали указания, как надо вывести из строя станцию надзора за мыслями, уничтожить запасы оружия и силами поднятых на борьбу рабов разоружить фаронов, обеспечить сохранность научного центра по изучению экл-Т-трона.
