Джек Вэнс - Труллион. (Аластор 2262)
«Давал, трефлевый[33] хахарь — чтоб всем вам, триллям, повылазило!»
«Ты зарезал моего брата. Чего ты после этого заслуживаешь?»
Ванг Дроссет помолчал, потом выпалил: «Режь меня на куски, топи меня в нужнике — ничего ты с меня не возьмешь, ничего не добьешься!»
«Предлагаю сделку, — невозмутимо сказал Глиннес. — Подпиши признание в убийстве Шайры...»
«Не знаю я вашей грамоты и знать не хочу!»
«Тогда подтверди в присутствии свидетелей, что убил Шайру...»
«Ага! И прямой дорожкой на прутаншир?»
«Объясняй убийство как хочешь, мне все равно. Можешь сказать, что Шайра напал на тебя с дубиной, изнасиловал твою дочь, назвал твою жену трефлевой старой коровой — говори, что угодно. Заверишь признание по всем правилам — катись на все четыре стороны. Но поклянись призраком своего отца оставить меня в покое! Иначе я сброшу тебя и твоего сынка-головореза в грязь — сию минуту — и посижу-подожду, пока вас мерлинги не слопают».
Ванг Дроссет застонал и напрягся, пытаясь освободиться. Сын его бешено сипел: «Клянись сколько влезет, мне без разницы! Я ему кишки повыпущу, из-под земли достану гада!»
«Молчи! — устало рявкнул гетман, не сумев разорвать путы. — Мы опозорились. Чтобы жить, придется пресмыкаться». С трудом повернув голову к Глиннесу, он спросил: «Еще раз — чего тебе надо?»
Глиннес повторил условия сделки.
«И ты не подашь на меня в суд? Говорю тебе: потный слизняк, похабник плешивый... братец твой — подсунул Дюиссане кауч, чуть не улегся с ней на лугу! Зачем, по-твоему, он нас позвал?»
«Я не подам в суд».
Ашмор выразил недоверие презрительным смешком: «А холостить нас будешь? Носы отрежешь? Члены-то хоть оставишь?»
«Нужны мне ваши вонючие члены! — возмутился Глиннес. — За кого вы меня принимаете?»
Ванг Дроссет отозвался рыдающим, яростным стоном: «А за кого тебя принимать? Что ты сделал с моей дочерью? Скормил ей кауч! Ей цены не было — и что теперь? И как ты мне отплатил за потерю? Убил моего сына и еще угрожаешь...»
«Дочь твоя пришла ко мне по своей воле, я ни о чем ее не просил. Сама принесла кауч, сама меня соблазнила».
Гетман разразился бессвязными ругательствами, Ашмор откликнулся угрозами и страшными проклятиями. Наконец Ванг устал ругаться и приказал сыну закрыть рот. Глиннесу он буркнул: «Я согласен».
Глиннес развязал Ашмора: «Забери труп брата и проваливай».
«Ступай!» — скорбно простонал гетман.
Глиннес подтащил лодку параллельно причалу и перекатил в нее гетмана, как мешок овощей, после чего вернулся домой и позвонил Акадию, но не сумел связаться — ментор отключил телефон. Вернувшись в лодку, Глиннес со всей возможной скоростью помчался вдоль Фарванского рукава, вздымая за кормой расходящиеся пенистые струи.
«Куда везешь?» — прохрипел Ванг Дроссет.
«К ментору Акадию».
Ванг снова застонал, но больше ничего не сказал.
Лодка ткнулась носом в пристань под экстравагантной усадьбой Акадия. Глиннес разрезал путы на ногах гетмана и вытащил его за шиворот на причал. Спотыкаясь и волоча ноги, тот пошел впереди, поднимаясь ко входу. На башнях усадьбы зажглись ослепительные прожекторы — Глиннес отвернулся и зажмурился. Из громкоговорителя послышался резкий голос Акадия: «Кто идет? Назовитесь».
«Глиннес Хульден и Ванг Дроссет. Дайте пройти!» — прокричал Глиннес.
«Закадычные приятели — чудеса в решете! — голос ментора звучал, однако, не удивленно, а раздраженно и презрительно. — Разве я не просил сегодня меня не беспокоить?»
«Срочно требуются ваши профессиональные услуги!»
«Тогда проходите».
Когда они поднялись к дому, входная дверь распахнулась, и наружу вырвался поток света. Глиннес протолкнул гетмана перед собой и зашел внутрь.
Появился Акадий: «В чем состоит срочное дело?»
«Ванг Дроссет решил пояснить обстоятельства гибели Шайры», — ответил Глиннес.
«Понятно, — кивнул ментор. — У меня гость. Надеюсь, составление бумаг не займет много времени».
«Дело чрезвычайной важности! — настаивал Глиннес. — Необходимо соблюсти все формальности».
Акадий не ответил, но жестом пригласил их в кабинет. Глиннес разрезал путы, связывавшие руки гетмана за спиной, и протолкнул его вперед.
В кабинете ментора царил сумрачный покой. Тихим розовато-оранжевым пламенем в камине горел сухой плавник. Перед камином стояли два глубоких кожаных кресла — из одного поднялся человек, поздоровавшийся с новоприбывшими вежливым наклоном головы. Глиннесу приходилось внимательно следить за гетманом, в связи с чем он мог уделить незнакомцу только несколько мимолетных взглядов. Гость Акадия производил впечатление человека среднего роста без бросающихся в глаза особенностей, в костюме ничем не примечательного покроя.
Акадий, по-видимому, припомнил события предыдущего дня, и к нему вернулось какое-то представление об учтивости. Он обратился к своему гостю: «Разрешите представить вам Глиннеса Хульдена, моего давнего соседа, и... — Акадий заставил себя сделать подобающий жест — ...Ванга Дроссета, представителя расы чужеземцев-кочевников, известной под наименованием «треваньев». Глиннес и Ванг Дроссет, рад случаю познакомить вас с человеком широчайшего интеллекта и недюжинной эрудиции, почтившим своей любознательностью наш глухой уголок Скопления. К вашим услугам — Риль Шерматц. Судя по нефритовому фермуару, он происходит с планеты Бальмат. Не так ли?»
«Завидная наблюдательность, — ответил Шерматц. — В самом деле, я хорошо знаком с обычаями Бальмата. Но в остальном вы мне льстите — я не более чем странствующий журналист. Ни в коем случае не хотел бы мешать выполнению обязанностей ментора. Если дело носит конфиденциальный характер, я предпочел бы удалиться».
«Не вижу причин, по которым ваше присутствие было бы неудобно, — стараясь не уступать приезжему в вежливости, ответил Глиннес. — Пожалуйста, не беспокойтесь». Повернувшись к Акадию, он объявил: «Будучи извещен о том, что вы являетесь полномочным ментором, небезызвестный Ванг Дроссет желает предоставить и заверить в вашем присутствии сведения, разъясняющие состояние прав собственности на острова Амбаль и Рэйбендери». Глиннес кивнул гетману: «Говорите».
Ванг Дроссет прокашлялся: «Шайра Хульден, подлый похабник, приставал к моей дочери. Подсунул ей кауч и пытался изнасиловать. Я его застал за этим занятием и, защищая свою собственность, ненароком отправил к праотцам. То есть убил, если вам так приспичило. Вот и все, чего еще надо?» Последние слова, сопровождавшиеся тихим рычанием, были адресованы Глиннесу.
