Ноэми Норд - Боги должны уйти
Я слушала, краем глаза наблюдая за стаей ягуаров. Звери перестали скалить зубы и обступили нас плотным кольцом. Малыши терлись лбами об наши ноги, выпрашивая угощение. Моя рука легла на макушку забавного детеныша, он заурчал от удовольствия, я погладила за ушами, он обнял ладонь мягкими лапами и нежно вцепился клычками в палец.
Верховный Жрец присел, поглаживая пушистое брюхо самца, растянувшегося у ног во всю длину. Длинные пальцы, отягчённые изумрудами, погрузились в белую шерсть. Зверь, как детеныш, урчал и жмурился, то выгибая ребра дугой, то закидывая передние лапы за голову, молотил воздух когтями, хвастаясь их длиной.
- Мой любимец. Посмотри, какие зубы, - жрец оттянул кожу на нижней челюсти, и зверь послушно разинул пасть.
- Не бойся моих красавцев. Не тронут. Они узнали тебя.
- Я вижу их в первый раз.
- Они узнали твою благородную кровь, принцесса. В далеком прошлом, таком смутном, что его не разглядят даже боги, твой род был очень дружен с родом ягуаров.
Вот как... Забавно.
Жрец продолжил рассказ.
- После того, как леса и предгорья освободились от грозных гигантов, наступила эра Ягуара. Люди, слыша вокруг стоны пожираемых животных, снова спрятались на деревьях и превратились в лесных обезьян.
Но лесному человеку долго жить на деревьях не пришлось. Истребив крупную дичь, великолепные охотники не смогли прокормить голодных детенышей. Племя ягуаров вымерло, как только перевелись крупные звери. Наступил закат Ягуара. И люди слезли с деревьев.
- Почему ягуары не истребили человека?
- Человек выжил благодаря огню. Мир животных отступил от костров в ночную тень. Но до сих пор ягуар - наш лучший друг, потому что он враг наших врагов. Ягуар стал надежным спутником охотников.
Ладони Длинноголового скользили в звериной шерсти, она трещала от искр. Зверь лизнул щеку жреца.
- Было время, когда дебри содрогались от воя зверей. Но взгляни - кругом на тысячи дней бега не встретишь ни одного благородного хищника. Мы не позволим прервать линию жизни этих прекрасных животных. Ты должна подготовиться к празднику совокупления человека с ягуаром.
- Ты жаждешь моей смерти, Длинноголовый?
- Ты слишком юна, чтобы стать главным украшением праздника, подчинившись сокрушительной похоти Священного Ягуара.
- Подчиниться похоти ягуара?
- Не беспокойся. Богиней будешь ты, но юное тело вместо тебя подставит другая достойная избранница.
- Кто она?
- Скоро увидишь.
- Не пожелает ли божественный ягуар обглодать ее бедные кости?
- Наши ягуары не испытывают мук голода, им не приходится охотиться с утра до вечера на капибар.
- Что они едят?
- То же, что люди в долине.
- Маисовые початки?
- Сейчас узнаешь.
Сбоку заскрежетала и откатилась каменная дверь. Послышался крик, стоны и мольбы.
- Давай поднимемся выше, чтоб не запачкать ноги, - сказал жрец.
Зеркальные сферы отразили тонкие лучи, превратив их в мощный матовый поток. Мы бросили факелы и поднялись по крутой лестнице на платформу, слегка нависшую над зверинцем. Под нашими ногами нервничали поджарые хищники, купая в столбе пыли мускулистые тела. Они разом вскочили на лапы, носы дружно повернулись в сторону шума.
В нижней нише заскрипели и расступились каменные створки, и кто-то вытолкнул в центр зала раненого мужчину. Его руки и ноги были привязаны за спиной к короткому шесту. Из прорезанного бока свесились фиолетовые кишки.
Хищники окружили пленника. К нему подскочили детеныши, терзая пах колючками зубов, и самки. Исхлестав жертву когтями, они поспешно слизывали кровь с излохмаченных бедер и спины.
Несчастный извивался в путах, катаясь по унавоженному полу, пока выпавшие внутренности не обмотались вокруг шеста.
Большой Ягуар позволил котятам наиграться, и лишь когда несчастный затих, вонзил клыки в шею и вскрыл когтями ребра над сердцем.
Пир продолжался недолго.
- Кем был этот человек? - спросила я.
- Не грусти о нем. Воин наказан за то, что не погиб в бою.
-38-
Моих соплеменниц поместили за южным углом храма Луны. Эту улицу знатные горожанки презрительно называли улицей Грязи. А мужчины это место прозвали рынком шлюх.
Каменные ниши, вырубленные в скальной породе вдоль всегда оживленной улицы, были приспособлены под вместительные клетки. Ряды клеток плотно примыкали друг к другу, одной стороной они всегда были открыты взору прохожих. Сквозь узорчатые бронзовые прутья внутри на просторных ложах проглядывались очертания спящих тел.
Женские фигуры напоминали диковинных раскрашенных существ. Одна танцовщица, утыканная перьями, изображала тукана, в другой, обвитой кольцами тату вдоль всего тела, угадывалась морская змея.
Я заглянула во все клетки, но соплеменниц не обнаружила.
Прошла весь ряд до конца улицы, рассеянно оглянулась, и вдруг услышала знакомый, чуть хрипловатый голос:
- Синевласая госпожа, ты наконец-то вспомнила о нас.
- Сладкая Пчелка?
В чудовище, густо разрисованном под ягуара, трудно было узнать бывшую подругу. Она расхохоталась, целуя мои пальцы сквозь прутья:
- Нам здесь хорошо, принцесса, в золотых клетках. Очень хорошо. Ты, конечно, знаешь об этом. Поэтому ни разу не пришла в гости. Хотя мы ждем все это время. А что еще нам, шлюхам, нужно от госпожи? Ты и так сделала много: спасла нас от смерти. Нас не зажарили на костре, не скормили ягуарам. Посмотри: мы живы, да, мы в безопасности. Нас кормят хорошо, и кроме воды подают иногда ягодное вино и по праздникам угощают шоколадным киселем. Но мы все равно почему-то каждый день молим богов о встрече с нашей госпожой.
- Ты плачешь?
- Это слезы радости.
Рожу Сладкой Пчелки избороздила свежая татуировка. Сквозь губы проросли и топорщились в разные стороны жесткие кошачьи вибриссы, волосы на голове были наголо выщипаны.
- Что сделала ты с собой? Почему такое лицо?
- Да, татуировку нам сделали знатную. Даже на задницах и пятках. Ничего, терпимо.
- Терпимо?
- Не то слово. Лучше в костер заживо прыгнуть. Но стоило пострадать ради красивой жизни.
- Чем вы занимаетесь?
Она расхохоталась, игриво крутя бедрами:
- Догадайся!
- Вы получили мужей?
- Мы получили их так много, что лучше бы - никого... Хочешь - угощу тебя эр-мундой? Замечательный напиток. Мед, настоянный на лягушачьем поносе. Выпьешь и забудешь: кто ты, откуда и с кем ночь провела.
На лице Сладкой Пчелки блуждала улыбка, глаза окосели. Она поднесла к губам бутылку из тыквы и жадно присосалась к горлышку. Потом протянула мне:
- Пей. Эр-мундо крепче курадеро дергает за мозги.
Я отхлебнула, жгучая гадость опалила глотку, в ушах засвербело, лицо подруги, ревниво следящей за напитком, раздвоилось.
