Павел Комарницкий - День ангела
Я уже дрожал. И это грозит нам?
«И это грозит вам, Рома, вполне реально. Закон Элу-Лао работает, и никто не доказал… Вспомни, сколько у вас брошенных детей в этих ваших жутких интернатах!»
* * *Яркая вспышка! Я открываю глаза, в которых ещё плавают цветные пятна. Передо мной маячит усталое, блестящее от пота лицо моей Ирочки.
— Всё, Рома. Я устала, я тебе не видеоплеер. Хочешь подробностей — смотри фильмы, я вызову. Там есть всё и про Эпоху Немеряной Жадности, и про Эпоху Ложных Пророков — мы прошли и через это. Но я есть хочу вообще-то. Обед сегодня делаешь ты, ладно?
Но я молчу. Перевариваю увиденное и услышанное.
Мир, в котором нет даже такого слова — «любовь». Какое-то время в нём ещё сохраняется секс, всё более и более животный и грязный, а потом исчезает и он, как пережиток дикости. И по улицам жутких городов бессмысленного мира целеустремлённо катят толпы никому не нужных членов никому не нужного общества, по своим никому не нужным делам. Мир ходячих трупов, не желающих признавать свою смерть.
Я чувствую, как меня нежно обнимают руки моей Ирочки. Я судорожно прижимаю её к себе.
— Ты испугался?
— Да, — мой голос сел, — я испугался. Разве можно не испугаться такого?
Она целует меня, крепко, долго, разрушая мой страх.
— Пока здесь есть такие, как ты, этому не бывать.
Я встряхиваюсь. Нет, мы ещё повоюем!
— Ира, Ир… Можно ещё вопрос? Что с ними стало?
— С кем, с сэнсэями? А что с ними может статься? У них здоровое, устоявшееся общество, и упадок им пока не грозит. Только миссии их у нас давно закрыты, за ненадобностью. Мы теперь сами с усами — правильно сказала? Мы теперь вам помогаем, вот. А с ними ведём научный и культурный обмен, взаимовыгодный и обоюдоприятный, между прочим. Я как-нибудь дам тебе посмотреть произведения их авторов. Какая глубина мысли, и какая глубина чувств! Знаешь, когда я читала, порой чувствовала себя древней пожирательницей диких орехов и насекомых.
Она вдруг вскакивает.
— Не заговаривай мне зубы! Ты будешь готовить обед или нет? Между прочим, утренний уговор остаётся в силе…
* * *Нет, сегодня я не взял машину. Я просто вышел на час раньше, это полезно, чтобы собраться с мыслями.
Я шагаю по весенней Москве, щурясь от яркого солнца, вдыхая полной грудью. Сердце моё поёт. Пора бы уже привыкнуть, что оно поёт. Да, с того самого момента, как она вошла в мой старый курятник… Нет, раньше. С того момента, как она сказала: «Вот клыков нету. Ты расстроен?» «Ужасно…». И мы валимся от хохота, в самый первый раз.
А может быть, ещё раньше?
«Но ты-то веришь, что я найду гнездо кукушки?»
Я чувствую, как настроение моё резко портится. Нет, это была не просто красивая фраза. Я дурачок, я и сейчас ещё изрядный дурачок, но общение с Ирочкой идёт мне на пользу, и я постепенно начинаю понимать… Да, только сейчас начинаю понимать всю непомерную тяжесть груза, который пытаются поднять вот эти хрупкие крылатые создания. «Горсть их на Земле, и такую ношу тянут…»
Жуткие города на планете, утратившей само понятие «любовь». Бессмысленные толпы, спешащие по своим бессмысленным делам, которые они полагают нужными и важными. Не какие-то там «маленькие зелёные человечки» — люди Земли, превращённые уродливо однобоким, форсированным техническим прогрессом в биороботов, умершие заживо, и даже не понявшие того, что случилось. Благополучие вместо счастья. Полезные члены общества вместо настоящих людей.
Как там — закон Элу-Лао? Когда не нужны дети. Когда заполняются интернаты, когда нормальные счастливые семьи становятся всё большей редкостью. Ну уж х…й вам!
У нас есть оружие. Цепная реакция добра, когда один хороший человек помогает другому, делится с ним теплом своей души. Нет, это совсем не то же самое, что принцип выгодного бизнеса: «Ты мне — я тебе». Если у тебя есть товар, и у меня есть товар, мы можем обменяться, и тогда у тебя будет мой товар, а у меня твой. Если же у меня есть мысль, и у тебя есть мысль, мы можем обменяться — и у каждого из нас будет по две мысли. Идеи. Мечты. Всё очень просто.
До сих пор я только и делал, что прикрывал, отвлекал, выводил из-под удара. Спасал и сохранял, не позволяя оборвать цепочки цепной реакции добра. Теперь я должен буду попробовать сам запускать эту реакцию в душах людей. А вот и место, где я должен буду это делать. Художественная школа.
Конечно, я верю папе Уэфу. Раз он сказал, я справлюсь — я справлюсь. И всё-таки…
Я нащупываю маленький серебряный крестик на цепочке. Специально надетый сегодня. Конечно, я не так глуп, чтобы полагать, что сам Создатель Вселенной бросит все свои дела, чтобы заняться устройством дел моих. И всё-таки…
Господи, помоги!
…
— Познакомьтесь, ваш новый учитель. Роман Романович Белясов.
Директор настроен благодушно. И кажется, класс тоже. Я чувствую общий эмоциональный фон — в нём нет злобы, а это главное. Насчёт мыслей пока погодим, читать не будем. Глаза подростков, обычно такие недоверчивые и едко-придирчивые, блестят любопытством. Ну да, я же забыл, это не обычные дети — это одарённые, духовно продвинутые дети. Большинство, разумеется, девочки, но есть и мальчики. Будущие художники. Вполне возможно, что и будущие поэты. Будущее этой страны.
— Здравствуйте. Ну что, давайте знакомиться…
Вот так, ребята. Мы поработаем над тем, чтобы цепная реакция добра пошла. Вместе поработаем.
* * *Уф, ну и денёк!
Я иду домой, и меня даже слегка пошатывает, будто я вручную, в одиночку разгрузил целый железнодорожный вагон. Такси взять, что ли?
Точно! Вот сейчас, в эту самую минуту моя Ирочка должна выйти из школы, она сегодня там задерживается, занимается с ребятами танцами, она же теперь ведёт танцкласс, помимо обычных уроков со своими первоклашками. Она у меня такая — жадная и до работы, и до развлечений. И до дивана… Жадная до жизни. Но особенно — до людей. Рядом с ней я иногда чувствую себя неким ископаемым мамонтом, неторопливо и размеренно жующим свою жвачку.
Я улыбаюсь, жмурясь на заходящее солнце. Всего ничего она в этом мире, и уже многим невозможно представить его иным, без неё. Ребятишки её класса бегают за ней, как цыплята, и не хотят уходить из школы домой. Родители их боготворят новую учительницу, Ирину Ульриховну, что весьма необычно в наше время, когда принято считать учителя чем-то вроде сантехника из ЖЭКа. Директор школы чуть не кланяется, безоговорочно исполняя все её просьбы. Даже надутые спесью инспектора местного РОНО никогда не перечат Ирочке. Я не знаю, как ей это удаётся. Личное обаяние? Разумеется. Гипноз? Вполне возможно. Да мало ли профессиональных приёмов у старателя человеческих душ!
