Джордж Мартин - Туз в трудном положении
– Куница (Mustelina), – сказала она. – Привет! Как дела?
– Ты зачем сюда явилась, сука?
Сара отшатнулась от разъяренной девицы. Странно, что мультипликаторы вечно упускают такие детали, как пятисантиметровые клыки, выступающие из верхней челюсти.
– О чем ты?
Долгое общение с джокерами закалило Сару, и потому она не поморщилась от зловонного дыхания девицы. Джокер Куницы включал необоримую тягу к живому мясу. К счастью, в Джокертауне водилось множество крыс.
Вокруг стала собираться толпа. Многие джокеры-провинциалы скрывались за масками, а вот контингент из Джокертауна обычно демонстрировал свое джокерство, выставляя свое уродство напоказ, словно достойные гордости стигматы. Она узнала Светлячка (Glowbug), мистера Сыра (Mr. Cheese) и Арахиса с его покрытой панцирем культей и странным взглядом. Они были ее друзьями. Сейчас они были настроены отнюдь не дружески.
– Ты прекрасно знаешь, о чем я. Ты продала нас Барнету.
Сара сморгнула обжигающие глаза слезы:
– О чем ты?
– Ты предала Хартманна, – сказала Куница. – Ты предала нас. И теперь ты имела нахальство вот так сюда заявиться!
– Ага, предательница! – крикнул кто-то еще. – Натуралка!
– Гребаная еврейская сука!
Она попыталась попятиться. Они зажали ее со всех сторон: лица с картин Гойи, Хокусаи или Босха, злобные маски из перьев и гладкой, как кость, пластмассы.
«Зачем я сюда пришла? Это люди Хартманна!»
Неожиданно Куницу отдернули от нее и отбросили на пять метров. Она свернулась в клубок, перекатилась и вскочила, пощелкивая и бабахая, словно гирлянда хлопушек.
Огромная белая фигура нависла над толпой. Она протянула пухлую руку, бледную и блестящую, словно сырое тесто.
– Пошли, Шара, – прошепелявило создание голосом малыша-негритенка. – Я вожьму тебя туда, где бежопашно.
Она вцепилась в протянутую руку. Клецка двинулся вперед, шагая вразвалку, и Сара пристроилась рядом. Толпа раздалась. Он никогда ни на кого не нападал. Но он весил больше шестисот кило и был сильнее трех или четырех натуралов. Он был по-своему неотразим.
– Я видел тебя по телевижору, – сказал Клецка. – Ты говорила про шенатора ужашные вещи. Вше шкажали, што ты предательнича.
Она задрала голову, чтобы посмотреть на него. Лицо у него было похоже на гладкую луну. Он улыбнулся, не показывая губ и зубов.
– Ты мой друг, Шара. Я жнал, што ты плохого не шделаешь.
Сара крепко обняла его, продолжая идти рядом. Она запоздало поняла, что это место идеально подходило бы для нападения марионетки Хартманна. Более того, если бы не появился Клецка, грязную работу за него сделали бы джокеры. Кое-кто из них по-прежнему шел следом.
– Ты будешь иногда ношить мне шладкое, Шара? – спросил Клецка. – Пошле ухода миштера Глянча мне никто не приношит шладкое.
Он остановился у выхода из парка и повернулся к ней:
– Когда миштер Глянеч вернетша? Как ты думаешь, шкоро?
– Он не вернется, мой хороший, – мягко ответила она, – ты же знаешь.
Это был инсульт, в январе. Клецка нашел его парализованным в постели и понес по улицам, плача и умоляя, чтобы ему помогли починить мистера Глянца. Он добрался до джокертаунской больницы раньше, чем нашлась машина «Скорой помощи» с достаточно прочной подвеской, чтобы его можно было туда загрузить: никто даже не думал пытаться разлучить огромного ребенка с его другом и опекуном. К этому моменту даже доктор Тахион уже не мог ничего сделать.
Из глазенок Клецки полились слезы.
– Я по нему шкучаю. Я так по нему шкучаю!
Она потянулась вверх. Ей не хватило роста. Он наклонился, чтобы она смогла обнять его за шею.
– Знаю, милый, – проговорила она, тоже заплакав. – Спасибо, что помог мне. Я скоро принесу тебе сладкого. Я тебя люблю.
Она поцеловала его в щеку и быстро ушла, не оглядываясь.
11.00
– Доктор!
Тахион всмотрелся в благообразное темнокожее лицо: пристальный взгляд этого человека обегал фойе «Мариотта», ничего не упуская. Тах чуть поклонился:
– Преподобный.
– Дезертировали из зала заседаний?
– Слишком суматошно.
– И разочаровывает? – негромко предположит Джексон.
– Все будет в порядке. – Тах вопросительно наклонил голову. – А вы пришли во вражескую цитадель?
– Грег Хартманн мне не враг.
– А! Тогда вы согласны выйти из гонки и передать своих делегатов сенатору?
Джексон рассмеялся.
– Доктор, вы меня опередили! Мы не могли бы поговорить?
Он указал на диван, стоявший у стены на верхней галерее. Корреспонденты «Ассошиэйтед пресс», «Тайм», «Сан таймз» и «Пост» начали описывать круги, словно барракуды. Верная Стрела (Straight Arrow), туз-мормон из Юты и телохранитель Джексона, устремил на них немигающий взгляд. Известие о сенсационной новости Тахиона быстро распространилось среди работников охраны. Наметанный взгляд такисианца выделил в фойе немало людей со скрытым оружием.
– А в вашем номере разговор не получился бы более приватным? – сухо осведомился Тахион.
Усики приподнялись в белозубой улыбке.
– Я не стремлюсь к приватности. Пусть себе гадают.
Тахион немного поколебался и решил, что, возможно, они с преподобным Джексоном могут быть друг другу полезны. Конечно, кто-то может подумать, будто Тахион засомневался, стоит ли ему и дальше оставаться сторонником Хартманна. Зато другие могут предположить, что Джексон готов поддержать Хартманна.
Они уселись на диван: высокий негр и миниатюрный инопланетянин, подвернувший под себя одну ногу.
– Я хочу, чтобы вы стали моим сторонником, – прямо заявил Джексон.
– Вот так – раз, и все?
– Да, раз, и все. Я самый логичный кандидат, который бы представлял интересы джокеров и тузов. Вместе мы смогли бы построить новый мир.
– Я здесь уже сорок два года, преподобный, и все еще жду этого нового мира.
– Вам не следует поддаваться цинизму, пессимизму и отчаянию, доктор. Я такого от вас не ожидал. Вы борец, как и я. – Тахион ничего не ответил, и Джексон продолжил: – У нас одни и те же интересы.
– Вот как? Я хочу, чтобы мои люди были защищены. Вы хотите быть президентом.
– Помогите мне стать президентом, и тогда я смогу защищать ваших людей. И всех других тоже. – Он хмуро посмотрел вдаль. – Доктор, мои предки попали в Америку на кораблях работорговцев. Вы прилетели сюда на космическом корабле. Но сейчас мы с вами в одной лодке. Если президентом станет Барнет, нам всем будет плохо.
Тахион покачал головой – скорее недоуменно, чем отрицательно.
– Не знаю. Грег Хартманн был нашим другом двадцать лет. С чего мне сейчас его бросать?
«Помоги мне. Убей меня. Поверь мне».
Он безжалостно заставил эти голоса замолчать.
