Пол Андерсон - Звездный лис
Хейм только что побывал на краю гибели, но не ощущал запоздалого страха. Если бы его спросили об этом, он бы сказал, что судьба наградила его темпераментом флегматика. На самом деле причина была в другом: его внутреннее торжество не оставило места другим чувствам. Он был вынужден сдерживаться, чтобы голос звучал спокойно:
— Я не встревожен. Напротив, даже польщен. В этом поединке мы проявили себя лучше, чем можно было ожидать, имея такую разношерстную команду.
— Не знаю, сэр… Вы здорово вымуштровали нас.
— Пиойер вытащил сигарету. — Взрывы могли засечь. Кто знает, может, на место происшествия вышлют что-нибудь покрупнее этого на разведку.
— Угу, но мы не станем торчать здесь, любуясь пейзажем.
— А что с этой посудиной? До Солнечной системы ей не добраться.
— Приткнем ее на орбите какой-нибудь малозаметной кометы и починим на досуге… Э, вот и ответ на наш вопрос.
Судовой экран засветился тусклым светом красного карликового солнца. С него смотрел алерон.
— Какой-то важный чин, — определил Хейм, увидев прекрасное женственное лицо, блестящие золотые волосы и серебристый мех. Даже в минуту ярости и горя речь алерона напоминала музыку, достойную Бетховена.
Хейм тряхнул головой:
— Прошу прощения, я не знаю вашей Высшей Речи. Не будете ли вы так любезны говорить по-французски?
— Нет надобности, — пропел алерон по-английски. — В прекрасных звездных лугах, где мы сейчас находимся, язык Новой Европы не обязателен. «Мироэт» вынужден сдаться вам, грабителям.
Хейм с радостью услышал, что наконец-то может вести переговоры на родном языке. До сих пор ему встречались только двое говоривших по-испански, а с большинством приходилось объясняться либо по-французски, либо по-китайски. Во всех остальных случаях на помощь приходил язык жестов, причем Хейм был вынужден показывать пистолет, чтобы лучше дошло.
— Значит, вам известно, кто мы такие? — спросил Хейм.
— Сейчас всем известно о том, кто именует себя в честь стремительного животного с острыми зубами. Да лишит вас удача своего благословения, — монотонно пропел алерон.
— Благодарю вас. Теперь слушайте. Сейчас мы вышнем к вам абордажную команду. Ваш экипаж будет заключен под стражу, но мы никому не собираемся причинять вреда при условии, что нам не окажут сопротивления. Более того, если у вас есть раненые… Нет? Хорошо. Вы будете доставлены в своем корабле на Землю и интернированы до конца войны.
В душе Хейм сомневался в этом. Земля далеко, даже Солнце невозможно рассмотреть невооруженным глазом. У него не было способа получить оттуда какие-либо известия. Абордажные команды не могли вернуться на корабль, который сражался в одиночку против целой империи и чье спасение было лишь в непредсказуемом маневрировании на громадных космических просторах. Хейм предполагал, что парламенту все же пришлось смириться с утверждением Франции, что Всемирная Федерация действительно находится в состоянии войны с алеронами, и признать законность его экспедиции. В противном случае здесь уже были бы земные корабли или, по крайней мере, представители Земли на захваченных им алеронских судах, которые потребовали бы его возвращения домой.
Но за шесть месяцев, прошедших со времени их отлета, они не получили ни слова одобрения, никакой помощи — ничего. Им приходилось сражаться в одиночку. Последний пленный алерон, с которым Хейму довелось говорить, сказал, что два флота по-прежнему только любуются друг другом через границу, и Хейм поверил ему.
Неужели они все еще не могут выйти из тупика, подумал Хейм, решая, начать войну или продолжать переговоры? Неужели они так и не поймут, что с врагом, который поклялся вышвырнуть нас из космоса, не может быть и речи о переговорах до тех пор, пока мы не докажем, что в состоянии дать отпор? Боже милостивый! Со времени захвата Новой Европы прошел уже почти год!
Лицо алерона на экране тронула печаль.
— Если бы нам дали хорошее вооружение, мы могли бы уничтожить вас. — Руки, тонкие, четырехпалые, двухсуставные, словно ища утешения, ласкали одну из цветущих лиан, украшавших капитанский мостик. — Дня вас, человеческих существ, механизм строил сам дьявол.
«Ого! Значит, этот корабль был переоснащен прямо на планете, — подумал Хейм. — Интересно, пришла ли эта идея кому-то в голову из находящихся там?»
— Прекратите ускорение и приготовьтесь к абордажу, — сказал он алерону.
Затем, выключив связь, Хейм стал отдавать команды своему экипажу. Не исключалась возможность какой-нибудь вероломной попытки.
«Лис» должен сохранять дистанцию и выслать катер. Хейм был бы и сам не прочь принять участие в прогулке на вражеский корабль, но долг обязывал его находиться на «Лисе». К тому же в желающих и без него не было недостатка. Словно мальчишки, которые играют в пиратов, подумал Хейм. Что ж, сокровища, которые мы захватили, и впрямь сказочные.
«Мироэт» сам по себе вряд ли представлял особый интерес. Новая Европа нужна была алеронам как сильная застава, но даже это было не главным. Главной была их цель отнять ее у людей и тем самым изгнать их из всего района Феникса. Грузы, посылаемые с Эйта на Аврору, были промышленными или военными, а потому представляли собой большую ценность. Обратно ничего важного не отправлялось. Гарнизон Новой Европы должен был максимально использовать все полученное, чтобы наладить производство и запуск на орбиту защитных средств, которые должны сделать планету фактически неуязвимой.
И все же корабли не всегда возвращались с Новой Европы пустыми. Часть добычи, захваченная Хеймом, озадачила его. Отправлялось это на Алерон из чистого любопытства, или в надежде продать когда-нибудь на Земле, или… Какова бы ни была причина, его парни долго не раздумывали, когда захватили чуть ли не вагон шампанского.
Когда скорости уравняли, катера устремились вперед. Хейм опустился в кресло перед главным контрольным пультом и наблюдал за ними, крошечными яркими осколками, до тех пор, пока их не поглотила тень огромного, похожего на акулу цилиндра, охраняемого «Лисом». Однако мысли Хейма в это время были далеко: он вспомнил Землю, ее величественные города и мягкие небеса, Лизу, которая, наверное, совсем выросла и изменилась до неузнаваемости, Джоселин, которая все же не совсем ушла из его сердца, — и потом опять Новую Европу, людей, покинувших дома и отправившихся навстречу неизвестности, и еще Медилон…
Прогудел зуммер внутренней связи. Хейм включил изображение. На него глянуло круглое лицо Блюмерга, одетого в боевой скафандр. Шлем был открыт. Хейм не мог понять, почему Блюмерг такой красный — то ли благодаря красноватому свету внутри корабля, то ли по какой-то иной причине.
