Яна Завацкая - Вернуться домой
Он поправил одеяло на Алисе, встал, вышел в соседнюю комнату. Поставил на стол плоский прибор, похожий на зеркальце. Провел ладонью по его поверхности, и та замерцала, заискрилась, поплыла кругами, и вот муть расступилась, и в центре возникло лицо Инти, почти не изменившееся за последние 65 лет, глаза цвета грецкого ореха. Анквилла подпер рукой подбородок. С минуту они просто смотрели друг на друга, не говоря ни слова.
Потом Инти сказала - ее голос звучал, как музыка.
- Здравствуй, Анк.
- Здравствуй, - сказал он почти шепотом, - мы так давно не разговаривали. Почти неделю.
- Но завтра мы уже увидимся.
- Но я не хочу ждать до завтра.
- Я тоже не хочу. Спасибо, что позвонил.
- Алиса здесь. Готовься завтра.
- У меня все готово.
- Как там Лаура?
- Хорошо, - задумчиво сказала Инти, - все в порядке. Ты знаешь, кажется, у нее появились друзья. Компания, двое мальчиков, две девочки. Ничего сложного нет. Несмотря на такой тяжелый анамнез. Ты же знаешь, амару довольно трудно сломать. Что с нами ни делай, мы все равно всплывем.
- Она знает, что завтра?
- Да, конечно. Я готовлю ее - пытаюсь объяснить, что мама - это обычный человек, а не королева ангелов, которую она, кажется, ждет. У нее преувеличенные представления о матери, которые складывались годами. Мечта.
- Алиса действительно хорошая мать, я уверен.
- Реальный человек все-таки отличается от мечты. Довольно сильно.
Инти очень редко работала во внешнем мире с Анквиллой. Ее знания были слишком ценными - со временем она стала еще и психологом, и теперь как врач-психолог занималась, в числе прочего, восстановлением людей, возвращаемых в имата из внешнего мира. Лечила, восстанавливала психику, помогала социализации. Они уехали из Шамбалы,теперь их дом был в новопостроенной имата, куда завтра собирался ехать Анквилла. Там же проживал их старший сын, Коллана со своей женой и дочуркой Келлой, а дочь Панкара поселилась на другом краю земли, в Южной Америке.
- Что там Келла? - спросил Анквилла. Инти улыбнулась, в ореховых глазах заплясали искры.
- Она похожа на Панку. Сумасшедшая. Забралась на кедр и прыгала оттуда с простыней - парашютистка, видишь ли! Повезло, что внизу оказался куст - но теперь она вся исцарапанная.
- О, а помнишь, как Панка построила дисколет?
- Еще бы. И они сигали на нем с обрыва.
- Честно сказать, хотя у меня была довольно бурная жизнь... но это был единственный раз, когда я реально намочил штаны от страха.
- Сейчас с Панкой лучше и не обсуждать ее работу, потому что не только намочишь штаны, но и ночью спать не будешь.
- Скорее бы она уже что ли родила кого-нибудь... хоть пару лет можно будет пожить спокойно, - вздохнул Анквилла. Инти хмыкнула.
- И не мечтай, дедуля.
- Ну ладно, увидимся завтра. Инти-солнце.
- Возвращайся домой, Анку Виллара. Возвращайся скорее. До встречи!
До Новосибирска летели самолетом, всего два часа - недалеко. Потом перебрались на вокзал, и еще три часа ехали на электричке.
На дальней станции, где тайга подступала к самому полустанку, для них были оставлены лошади.
Алиса умела ездить верхом, это прояснили заранее. И это был самый быстрый и доступный способ - если, конечно, не считать воздушного сообщения - добраться до имата.
- Дисколеты, к сожалению, в дефиците, - объяснял Анквилла, - и потом, их часто не удается полностью скрыть. Лишняя легенда о летающих тарелках... Словом, в таких вот случаях, когда нужно доставить одного человека, и он не болен, не ранен, мы стараемся обойтись без вызова дисколета.
- Я с удовольствием проедусь верхом, - отвечала Алиса.
Они оседлали низкорослых выносливых лошадок рыжей и гнедой масти. Длинноногий Анквилла выглядел на своей кобылке смешно, как Дон Кихот на осле Санчо.
- Если пойдем быстро, к восьми будем уже дома. В крайнем случае вызовем помощь, и нас доставят быстрее, ночевать в тайге не будем.
- Ты не волнуйся, я сильная и умею ездить, - ответила Алиса, - я занималась в молодости.
Они то тихо ехали рядом, то пускали лошадок легкой рысью. Иногда Анквилла уходил вперед по узкой тропе, и Алиса ехала вслед за ним, пробиваясь через тайгу. На широких прогалинах и полях можно было двигаться рядом и разговаривать. Алиса расспрашивала проводника об имата.
- Все же удивительно, что вы построили город именно в Сибири.
- Мы несколько новых имата заложили. Шамбала ведь не резиновая, знаешь ли, - смеялся он, - и все новые города - в труднодоступных местах. Пока мы еще не можем открыться.
- А когда сможете?
- Подсчитали критическое число - когда нас будет по крайней мере десять миллионов.
- Но в мире амару больше!
- Да, но нужно хотя бы десять миллионов тех, кто сознает себя амару.
- Но здесь такой холод... как здесь жить?
- Нам это безразлично. У нас же нет сельского хозяйства, которое бы зависело от климата и почвы.
- Как эта имата, еще раз, называется?
- Лаккамири.
- Подожди... сейчас соображу... Лакка - земля, это ясно. Мири... Камири... богатая?
- Да, богатая земля, Лаккамири. Ты здорово соображаешь в языках! Выучишь ару за пару дней, точно.
К вечеру они подъехали близко к имата, по компасу, и тогда Анквилла стал посылать запросы по радио. Вскоре пришел ответ, и лан-генератор перешел в режим мерцания, так что они смогли увидеть имата - торчащую над деревьями верхушку пирамиды, и нырнуть под поле.
Анквилла всегда очень любил этот момент приближения, когда подходишь к имата на лошади или пешком, или на других наземных средствах передвижения. Лаккамири раскинулась на холме, и они ехали теперь по широкой дороге, идущей к воротам города - лан-поле накрывало имата с большим запасом, чтобы не приходилось выходить из-под его защиты, если хочется погулять в тайге.
Вначале ты видишь только верхушку пирамиды - энергостанции. Теперь их строят из железобетонных плит, но посторонний глаз был бы поражен сходством этой модели с египетской или мексиканской. Каменный исполин открывается все больше, и вот на очередном повороте ты уже видишь под ним аруапу - центральную площадь, и вокруг - спираль построек, веселые башенки, здесь их часто делают в русском стиле, пестреют и золотятся луковки над крышами домов, в зелени садов тонут синие и белые купола. Неспешно течет по садам общая для всех река, Верхний поток, впадающий под холмом в широкое синее озеро, по-северному спокойное и светлое.
А потом до тебя доносятся звуки - звонкий лай собак, крики играющих ребятишек. Задумчивый пересвист флейт. Плеск реки. Грудной женский голос, поющий старинную песню в саду. Взрев мотора где-то в мастерских, стук и грохот строительства на окраине. Чья-то импровизация на скрипке. Плач младенца. Радостная какафония весеннего вечера. Ты уже не видишь города, он слишком близко, его не разглядеть - зато на дороге возникают резные деревянные ворота - они ничего не закрывают, вокруг Лаккамири не построено стен, кроме лан-поля; эти ворота - просто арка, для красоты, они всегда открыты. Они приглашают. И там, за воротами, получившие твой сигнал, уже ждут близкие. Они не бегут навстречу - они просто стоят и ждут.
