Яна Завацкая - Вернуться домой
- Откуда она взялась у прабабушки?
- Подарили на свадьбу, - без запинки ответил Анквилла.
- У дедушки... деда Франца шрам на предплечье. Откуда?
- Мы баловались с отцовскими реактивами. Сделали нитроглицерин. Ему тогда было десять лет.
Я порылся в памяти. Нет, слишком мало я знаю об истории своей семьи. Да и разве этого недостаточно? Чего я еще от него жду?
Это мой двоюродный дед. Невероятно, да, но что в этой истории - вероятно? Что в этой истории обычно и нормально?
- Ты, значит, общался с моими родителями? Со мной в детстве? - тихо спросил я.
- Нет, конечно. Но я видел их, видел тебя. Издалека. Немного наблюдал за вашей жизнью. Вы же мне не безразличны, и Франц, и вы - вы мне родные люди. Если бы что-то нужно было, я бы помог. Но вы и так неплохо жили.
- Как ты убил Шефера? - спросил я, - почему в теле не нашли пуль?
- Для материальной культуры амару, - ответил он с готовностью, - всегда были характерны самоуничтожающиеся предметы. Их разрабатывали еще десять тысяч лет назад на материке, который вы называете Атлантис, а мы - Лаккамару. В частности, нам было несложно создать и такие пули. Они удобны - не оставляют вещественных доказательств.
Дед протянул мне небольшую выпуклую линзу, почему-то ярко-красного цвета. Я повертел линзу в руках.
- Что это?
- Микрокибер... неважно. Видишь там пятнышко синее? Нажми на него с силой и положи линзу на стол.
Я отыскал на поверхности линзы крошечное, скорее уж фиолетовое пятно, надавил. Положил предмет на стол, несколько секунд ничего не происходило, а затем линза начала словно таять, уменьшаясь в размерах. Куда девалось вещество - было неясно, хотя когда я приблизил взгляд к линзе и пригляделся, то заметил легкий розовый ореол вокруг нее - похоже, она просто испарялась. Я осторожно прикоснулся к тающей линзе - температура ее не изменилась. Через пару минут поверхность стола была совершенно пуста.
- Вот так это происходит, - кивнул Анквилла. Я посмотрел на него внимательно.
- А как тебе удалось выйти из закрытой комнаты? И Лауру вывести?
- Комнату, конечно, пришлось открыть. Но кибер можно запрограммировать на то, чтобы он задвинул защелку и самоуничтожился. А как мы вышли... подожди...
Анквилла порылся в сумке. Достал несколько более громоздкий прибор - величиной с томик универсального словаря Дуден.
- Лан-генератор, - пояснил он, - портативные разработали не так давно. Практически непробиваем для вашей техники. Вообще-то стационарный лан-генератор существует уже более тысячи лет. Поэтому вам не найти наши города.
Он что-то покрутил в приборе и вдруг - исчез. Начисто. Я вздрогнул. Так, спокойно. Как-то ведь они должны были выйти. Технологии, никакой мистики. Я протянул руку - интересно, можно ли нащупать невидимое под этим генератором? Едва мои пальцы достигли места, где по прикидкам уже должен быть дед, руку ощутимо повело в сторону. Удивительно, я не чувствовал преграды или барьера, просто мышцы как-то сами двигали конечность в другом направлении. Да, собственно говоря, уверен ли я, что дед сидел именно вот здесь? Мне кажется, стул был сдвинут дальше к окну. Я проверил рукой пространство, где вроде бы должен быть Анквилла - но там было пусто.
Без звука дед возник снова - но на полметра дальше, чем я искал его, и я тут же сообразил, что конечно, там он и сидел - какого рожна я начал искать его ближе к окну? Светлее там, что ли?
- Лан-генератор обманывает органы чувств. Все органы чувств. Оптическая память тоже нарушается, - пояснил дед. Я поежился - не люблю таких штучек.
- Радары он тоже обманывает. И любые приборы. Принцип действия... ну это мы потом успеем обговорить, если захочешь. Ну как - теперь понятнее, что происходит?
- Да, - сказал я, - что ж, дело раскрыто. Дико, конечно... но мне сразу было ясно, что раскрыть это дело без привлечения мистики или новых технологий не получится.
Я помолчал.
- Ты можешь задавать вопросы, - напомнил Анквилла.
- Значит, вы хотите... мирового господства?
- Мы хотим отделиться, - упрямо повторил он, - а что из этого выйдет... Как принято в мире урку - победит сильнейший. Поверь, если бы мирное сосуществование с урку было возможно, мы бы ставили целью именно его.
- Наш мир состоит не только из урку, если я правильно тебя понял. Я амару, но я вырос в этом мире... и всегда стремился его защищать. В этом мире есть ученые, поэты, художники - амару.
- Тебе было хорошо в этом мире? Тебе, амару?
Я задумался. Принято считать, что современному немцу не на что жаловаться - как можно жаловаться, когда в Африке люди умирают с голоду, а в Китае работают по 12 часов в день за несколько долларов?
Да и если сравнить мою жизнь с жизнью большинства моих соотечественников - я был счастливее их. Я вырос в полной приличной семье, мои родители неплохо обеспечены и образованны, я легко закончил гимназию. Не сравнить с ребенком безработных со Шварценберга, например.
Но было ли мне хорошо? Что было с моей личной жизнью - лучше уж не вспоминать. А профессия? Я не признавался себе в этом - но ведь я зашел в тупик. Конечно, говорил я себе, всем приходится отказываться от романтических мечтаний юности и просто тянуть рабочую лямку. Вот я и тянул... Так что же в моей жизни было таким замечательным - безалкогольное пиво без ограничений?
- Трудно сказать, - выразил я итог всех этих размышлений.
- Мы называем этот мир урканским, потому что урку в нем занимают главенствующие позиции. Всегда. Амару никогда не попадают в правительства, и если - то играют в них второстепенную роль советчиков и консультантов. Амару не становятся мультимиллиардерами. Миллионерами - случается, да. Но ни одно серьезное решение в этом мире не принимается амару. Это мир - урку. Точно так же его можно назвать миром мужчин, хотя он наполовину населен женщинами - все решения в политике и экономике по-прежнему принимаются только мужчинами. Кстати, это тоже проявление биологии урку - у них сильно выражен половой диморфизм и доминирование самцов. У нас - нет.
- Но этот мир худо-бедно существует. Вы хотите его уничтожить?
- Мы хотим его изменить, только и всего. Мы вообще не любим что-либо уничтожать. Мы постараемся свести число жертв к минимуму.
- Много было таких... желающих изменить мир, - пробормотал я, - делящих человечество на группы.
Анквилла неожиданно грустно улыбнулся.
- Я понимаю тебя, Клаус. Я так же рассуждал. Я и не рассчитываю убедить тебя прямо сейчас. Меня больше года не могли убедить. Даже когда я понял, что я - амару и назад пути нет, я долго не мог принять хальтаяту. Кстати, ее не обязательно принимать, у нас ведь нет принуждения к чему-то. Знаешь, каким меня привезли в Тибет? Я умирал, Клаус. Крайняя степень истощения - видел, наверное, фотографии узников лагерей? Вот и я так же, ребра наружу, глаза навыкате. Но мне было еще хуже, ведь я в тюрьме гестапо сидел, меня били пять лет. Кости переломаны, гнойники, рубцы. Пять лет кошмара. И вот потом, когда я только чуть восстановился, мне начали все это рассказывать... про разные виды, про хальтаяту. Для меня все это звучал как нацизм... я долго не мог понять, инстинктивно отталкивал эту идею.
